Неспособность любить - Евгения Горская

– Рассказывайте! – разжала губы хозяйка.

– Что рассказывать? – вздохнул Федор.

– Не делайте из меня идиотку, – поморщилась она. – Вы зачем дергаете мою домработницу?

– Видели в окно? – улыбнулся Федор.

– Ну конечно, видела! Я из ума пока не выжила! Кто-то звонит по телефону, и эта дурочка сразу собирается в магазин! Что вам от нее нужно?

– Завещание – серьезный аргумент, – вздохнул Федор. – Менты об этом еще не знают, но это дело времени. Вы написали завещание на Александра?

– Написала. – Она понимала, что отмахиваться от слов Федора нельзя. У родственника Сени могут возникнуть проблемы. – Написала. Показала Сене и через два дня написала другое. На Сеню. Откройте ящик! – Она ткнула рукой в сторону большого книжного шкафа. Нижние полки шкафа выдвигались.

Федор послушно поднялся. Завещание лежало сверху, аккуратно упакованное в файловую папку. Он внимательно его прочитал, положил на место.

– Сеня знал, что вы его просто пугали? – Федор снова сел напротив хозяйки.

– Знал, – быстро сказала она.

– Надежда Ивановна, это очень просто установить, – предостерег Федор. – Я не сумею, а полиция установит сразу. Сеня знал про новое завещание? Про последнее?

– Он знал, что я никогда не оставлю его без денег! Я могу вспылить, наделать глупостей, но все мое имущество останется в нашей семье. И это мой внучатый племянник знал!

– Да не тяните вы время! – С любым другим собеседником он уже начал бы злиться, а упертая старуха почему-то не раздражала. – Сеня видел последнее завещание?

– Видел, – соврала она. Федор знал, что она врет, а она понимала, что не смогла его обмануть.

– Надежда Ивановна!

– Его отец профессор!

– Профессура получает мало.

– Мерзкий тип. – Его слов она словно не заметила. – Я была против, когда моя племянница собралась за него замуж. Но зарплата у него нормальная, семья не бедствует.

– Тем не менее им пришлось продать дачу, чтобы оплатить обучение Сени.

– Перестаньте! – Она махнула рукой. Уточнять, откуда у него такая информация, не стала, значит, с родственничком уже успела побеседовать. – Они продали вторую дачу. На которую уже сто лет не ездили.

Еще пятнадцать минут прошли впустую для обеих сторон. Наконец Федор поднялся, пожалел старуху и пообещал на прощание:

– Я полиции про завещание пока не скажу. Но вы предупредите и Иру, и Сеню, что у меня могут возникнуть вопросы.

Она кивнула. Ему даже показалось, что с благодарностью.

Нике Федор позвонил уже из дома.

Занять вечер было нечем, и Ника села за компьютер просто так, от скуки. Через несколько минут она замерла, пораженная, что раньше не сделала того, что сделать было нужно сразу. Не посмотрела, когда Сашина база данных изменялась в последний раз.

Рядовые компьютерные пользователи на дату изменения обычно не смотрят, они про нее, скорее всего, даже не знают, но она-то не рядовой пользователь!

Последнее изменение Сашиной базы данных было 27 февраля.

В тот день, когда к Лизе в квартиру кто-то проник.

Ника резко поднялась, быстро прошлась по комнате. Неизвестный в грязных ботинках, оставивший следы на Лизином полу, что-то изменил в базе?

Получалось, что так. Лиза едва ли стала бы вносить изменения. Лизе было страшно, когда Ника приехала к ней с браслетом. Ей было не до корректировки базы.

У Федора есть копия базы, вспомнила Ника. Нужно немедленно позвонить, но утром Федор обнимал тонкую красивую девушку, и от этого звонить Нике не хотелось. Ужасно глупо, и девушка, и сам Федор не имели к ней никакого отношения, она не должна об этом думать. Но Ника думала и обижалась непонятно на что.

Она все-таки полезла в сумку за телефоном, но Федор ее опередил, позвонил сам.

– Привет, – хмуро поздоровался он.

– Ты говорил, у тебя есть копия Сашиной базы, – быстро сказала Ника. – У тебя есть копия?

– Есть…

– Пришли мне ее, пожалуйста. Прямо сейчас. – Ника говорила быстро, чтобы он не спросил, какого черта она ему названивала.

– Зачем?

– Пришли, Федор. Я хочу кое-что проверить.

Федору очень хотелось узнать, что она пытается выяснить, но он сдержался, ничего не спросил. Ему не нравился ее интерес к его розыскам, превращающий важное для него дело в примитивную игру, и самому не стоит вести себя так же. Впрочем, сейчас Ника с лишними расспросами к нему не лезла.

Он пообещал прислать базу и сообщил:

– Лизу хоронят в воскресенье.

– Где и во сколько? – деловито осведомилась Ника.

Он объяснил и зачем-то спросил:

– Ты придешь?

– Конечно.

Больше говорить было не о чем, но он почему-то тянул время. Он устал от горя и непрерывных похорон и чувствовал себя совершенно одиноким, а с ее голосом отчего-то противное одиночество пропадало.

– Ну пока, – наконец сказал он.

– Пока, – вежливо повторила Ника.

База пришла через несколько минут.

Ника, стараясь не торопиться, начала поочередно открывать и сравнивать таблицы. База была составлена коряво, бестолково, Саша наверняка составлял ее сам. Таблиц было много, и они дублировали друг друга.

На то, чтобы найти несовпадение, потребовалось минут двадцать.

Ника откинулась в кресле, покачалась. Неизвестный, проникший к Лизе в квартиру, удалил запись о том, что Саша выписывал рецепт на снотворный препарат, тот самый, от передозировки которого Саша и умер.

Рецепт был выписан за три недели до Сашиной смерти и предназначался женщине пятидесяти шести лет.

Любови Никитичне Обориной.

Ника понятия не имела, как звали мать Данилы, но фамилию школьного друга бывшего мужа помнила.

Она снова потянулась к компьютеру и еще почти час сравнивала оставшиеся таблицы. Других несовпадений в базах не оказалось.

Данные о пациентах и данные о выписанных лекарствах хранились в разных таблицах, искать их было неудобно. Ника так никогда бы не сделала.

Оборина Любовь Никитична регулярно у Саши не наблюдалась. Она вообще ни разу не приходила к нему на прием, если верить базе данных. Снотворное же выписывала, примерно раз в полгода. Так многие делают, просят знакомых докторов выписать рецепт. Не для регулярного приема, а для тех случаев, когда изредка мучает бессонница.

Снотворное точно было тем же самым, от передозировки которого погибли Саша и Кирилл, она помнила название. Правда, в их случае действие снотворного было усугублено спиртным.