Неспособность любить - Евгения Горская

Федор вымыл посуду за собой и Настей, застелил постель и опять поехал к дому Сашиной пациентки Надежды Ивановны. Достал телефон и быстро сказал ответившему женскому голосу:

– Ира, это Федор. Я здесь, внизу, спуститесь, пожалуйста. Мне надо с вами поговорить, перед тем как я пойду в полицию.

Ход оказался верным.

– Да, – после секундной паузы тихо ответила домработница и добавила для хозяйки: – Вы ошиблись номером.

Федор только теперь заметил, что у него куча неотвеченных вызовов, и вспомнил, что забыл вчера перевести тихий звонок на обычный. Выключил звук, направляясь на встречу с Надеждой Ивановной, и забыл об этом. Дважды звонила Настя, еще вчера, остальные вызовы были от Ники. Он поморщился, не ожидал от нее настырного пустого любопытства.

Ира вышла минут через десять, остановилась на крыльце, вертя головой. Он торопливо выбрался из машины, женщина его увидела, пошла навстречу. Вчера Федор плохо ее разглядел. Ира могла бы казаться интересной, если бы хоть немного к этому стремилась. Ей бы подкрасить губы и ресницы, а она надела старушечий берет, в которых ходит девяносто процентов московских пенсионерок.

Она смотрела на него с тревогой, и Федор быстро сказал:

– Я ничего плохого Надежде Ивановне не хочу. Правда. Мне просто нужно знать, как было на самом деле.

– Пойдемте, – вздохнула Ира и кивнула в сторону соседнего торгового центра. – Мне нужно купить хлеб.

– Вы давно работаете у Надежды? – Он пошел рядом. Проявляй к собеседнику искренний интерес, учил великолепный Глеб Жеглов. Федор детективы не любил и никогда не смотрел, но классику отечественного кинематографа помнил.

– Шесть лет.

– Характер у нее тяжелый, – предположил он.

Ира пожала плечами:

– Она просто очень старая.

Федору приходилось вытягивать из женщины каждое слово, но он справился. Во всяком случае, в целом картина начала вырисовываться.

Надежда Ивановна – вдова какого-то бывшего начальника. Не настолько бывшего, чтобы бабка жила на крошечную пенсию, но и не настолько недавнего, чтобы он успел обеспечить на несколько поколений детей и внуков. Впрочем, детей у стариков не было.

Надежда не бедствовала, но и не роскошествовала. Сиделку могла себе позволить, и Ира за свое место держалась. Сейчас работу найти трудно.

Кроме хлеба она сложила в тележку какие-то банки. Федор услужливо покатил покупки. Расплачивалась она карточкой, и это почему-то его удивило. Едва ли сиделка покупает продукты на свои кровные, выходило, что хозяйка ей полностью доверяет.

Родственников у старушки было несколько, но из молодого поколения только один племянник с сомнительной степенью родства. «Сеня здесь ни при чем», – несколько раз повторила Ира. Психологом Федор был сомнительным, но что-то ему подсказывало, что Ира к племяннику хозяйки неравнодушна. Неравнодушна не потому, что влюблена в него без памяти, а просто потому, что парень ей по-человечески нравится.

Претендовать на наследство парень не мог, родство слишком дальнее. Рассчитывать он мог только на завещание. Этого Ира не сказала, Федор сам додумал.

Доктора Вербицкого Ира терпеть не могла. Этого она тоже не сказала, Федор сам понял.

Доктор Вербицкий выписывал Надежде безумно дорогие лекарства и всячески старушку очаровывал. Это Саша умел, многословием брат не отличался, но к себе располагал сразу. В отличие от Федора.

Надежда Ивановна вызывала его каждые две недели, перед приходом доктора расцветала, и Ире казалось, что крыша у старушки заметно съезжает.

Идея оформить завещание на доктора возникла пару месяцев назад. Вообще-то, возникла не на ровном месте, Сеня твердо решил учиться в Америке, а такая перспектива понравиться Надежде Ивановне не могла. Родственник навещал ее нечасто, но все-таки раз в месяц появлялся, и бабуля этих появлений ждала.

Из-за учебы в Америке они разругались капитально, Надежда Ивановна пригрозила племяннику оставить его без грядущего наследства и решила осчастливить Сашу. Доктор, конечно, наорал на благодетельницу, от наследства решительно отказался, но Ире не очень верилось, что отказывается доктор искренне. Кто же от лишних денег откажется?

Настя тоже не верила, что можно отказаться от лишних денег.

«Не разыгрывай передо мной бессребреника».

Переписала ли Надежда завещание на Сашу, Ира не знала.

– Поищите завещание, – попросил Федор. – Вам это нетрудно, а это важно.

Она кивнула, понимала, что к завещанию менты могут прицепиться.

Федор довел женщину до подъезда, вручил сумку с продуктами. Записал адрес и телефон племянника Сени и вернулся к торговому центру. Судя по рекламе, на втором этаже был ресторан, а ему хотелось пообедать.

Шел он, наклонив голову. Порывистый ветер дул в лицо, ничто не предвещало скорой весны.

На то, что Ника с ходу назовет ему коллег Кирилла, Данила особо не рассчитывал, но неудача все равно заметно поубавила энтузиазма копаться в проблемах Машки Безруковой, и, когда Безрукова ему позвонила, ответил неохотно.

Кирилл бы точно не стал никому помогать, да и Сашка, скорее всего, тоже. Впрочем, Сашку бы заставила Лиза, она чужие проблемы воспринимала как свои. В их компании таких дураков было двое – она и сам Данила.

– Маш, с твоими счетами все чисто, – отчитался он. – Можно хоть сейчас налоговую вызывать.

Уля этого его ответа не одобрила бы. По-хорошему, надо было изобразить перед Машей большую деятельность, чтобы чувствовала себя обязанной.

Ну ее к черту, эту Безрукову! Жил он без протекции ее мужа и дальше проживет.

– А «Фармлит»? – Фирма «Фармлит» была непосредственным поставщиком ее магазина.

– Про «Фармлит» я вряд ли тебе что-то расскажу, – удивился Данила. – Откуда я могу про них знать? Я и название-то только вчера услышал. От тебя же.

– Там не отвечают телефоны.

– Попробуй съездить на фактический адрес. Договоры у тебя есть, адрес должен быть указан.

– Данила, давай съездим вместе, – жалобно попросила Безрукова.

– Маша, я не могу, – твердо сказал он. – У меня много работы. Я и так ничего не успеваю. Извини.

Он действительно многого не успевал. Поехал на один объект, потом на второй. Ездить было противно, пробки изводили. Третье кольцо стояло, он сунулся в центр и неожиданно свернул с заданного навигатором маршрута.

– Елена Сергеевна, – позвонил Данила матери Кирилла. – Я сейчас рядом с вашим домом. Можно, загляну на минуту?

– Конечно, Данила, – равнодушно сказала женщина. – Всегда рада тебя видеть.

В детстве он Елену Сергеевну не любил. Она одергивала мальчишек, когда они шумели во дворе, злилась, когда бегали по лужам, и находила еще что-то, чтобы выразить свое негодование. Собственного сына при этом она почему-то никогда не ругала.