Тенепад - Мария Введенская

Адель с Олденом остановились в замешательстве, но потом она заметила чуть левее от них бледного, напуганного и выглядящего гораздо безумнее Олдена другого Джеймса Харриса…. Он стоял, испепеляя взглядом создавшуюся сцену, напуганный до смерти, отравленный зрелищем. Былая уверенность исчезла. Это был совершенно другой человек.

Девушку звали Марни – он так называл ее, двойник Джеймса или кто-там.

– Чего ты хочешь, Марни? – и его лицо при этом так и распирало от иронии, издевки и пренебрежения.

Очень скоро Адель осознала, что они трое своего рода призраки на этой вечеринке, поэтому подошла ближе, чтобы подслушать разговор, приведший их Харриса в состояние близкое к шоку.

– Джеймс… – проникновенно сказала девушка. – Я больна. Очень больна. Я сбежала из больницы, чтобы встретиться с тобой. Мне срочно нужна пересадка, понимаешь? Я знаю, ты всё можешь…. Умоляю, помоги мне.

– А то что? – с издевкой спросил тот. – Умрешь? Да хватит, кого ты обманываешь?!

– Я не обманываю! Я правда умру. – тихо молила Марни. – Мне осталось не больше месяца. Или меньше, гораздо меньше…. Я ведь люблю тебя и уже извинилась за всё, что только можно. Джеймс… пожалуйста! Я же знаю, что ты можешь мне помочь.

Казалось, что она сейчас бросится ему в ноги, но того было не пронять. Словно стена. Он слова не слышал, не видел слез, не понимал конечности ситуации. Закрытый в титановом бункере своей какой-то обиды…. Есть такой тип людей. Тяжелый. Они не признают ничего, кроме собственных уязвленных чувств. Джеймс оказался как раз из таких. Его призрак, что стоял левее, истинно страдал от содеянного, потому что любил эту девушку всем сердцем, и страданиям его не могло быть конца, потому что ее смерть – на его руках. А простить себя за такое невозможно, ведь он отнял жизнь не только у нее, но и у себя. Бог знает, что там за обида приключилась, но зрелище вызывало жуть – она молила его о помощи, а он с удовольствием издевался, теша своё самолюбие. Джеймс-призрак плакал, глядя на это. А когда Марни поняла, что ничего не добьется, не сможет смягчить его сердце, насколько бы умирающей не была, то опустила голову и пошла в дом. Она взяла бокал шампанского с подноса, что недопустимо в ее состоянии, и осушила его залпом. Джеймс Харрис из прошлого смерил сей жест надменной ухмылкой. А для Марни всё уже почти закончилось – она без пяти минут мертва….

И видя всё это теперь уже совсем другими глазами, тот человек-призрак гонимый, словно плетьми, вытащил из кобуры свой ругер и расстрелял весь барабан в себя другого, не нашедшего в себе сил даже посмотреть Марни в след. Он ведь мог сделать всего лишь пару звонков, и она бы осталась жива. У него достаточно полезных должников. Но Джеймс предпочел вариться в мести, хотя повод-то случился плёвый…. Она ведь не изменила ему – ничего такого. Так, неосторожно высмеяла перед начальством. Это же ад какой-то! Настоящий ад! Он фактически убил любимую женщину, с которой мог бы проводить сейчас время, вместо того, чтобы гнать по следу в этом гиблом месте…. А главное – за кем? За смертью? Чтобы что – убить ее?.. Но кто виноват?

Забавно, но Джеймс № 2 оказался вполне реальным – он покрылся кровавыми пятнами и свалился на свежескошенный газон. Люди вокруг с криками бросились к упавшему, а стрелявший – бледный и мокрый, с красными от слез глазами – побежал в дом к любимой, чтобы провести подле нее хотя бы еще несколько минут.

Не зная, как относиться к увиденному, Адель закрыла рот ладонью и растерянно посмотрела на Олдена. Она вновь задалась вопросом, по какой причине оказалась здесь. Тот, без следа безумия, кивнул ей, и оба проследовали за Харрисом. Бейонсе к тому времени сменила не менее зажигательная Рианна, и вечеринка набирала всё новые обороты. Выстрелов во дворе никто не слышал – так громко играла музыка. И сейчас ни один из танцующих ни за что бы не сравнился с Марни, которая танцевала в последний раз, отлично зная это. Сколько умирающих на танцполе? Их всегда видно…. Рядом стояли уже два пустых бокала. У нее закончились запасные выходы на эту жизнь. Вышли все гениальные идеи. Джеймс являлся последней надеждой, но он не пожелал услышать ее. Такой человек… ну да Бог ему судья.

Спустя несколько попыток коснуться Марни – она ведь была лишь призраком прошлого и не более – Джеймс смирился и просто стоял, глядя на нее сквозь пелену слез. Каким-то образом он слышал мысли своей так и не состоявшейся жены. Его рука нырнула в карман, сжав так и не подаренное кольцо с розовым камнем в форме сердца. А ведь они могли пожениться….

Он, словно антенна, принимал разрушительные сигналы и боль. Желал принимать ее. Как можно больше… утонуть в ней, разделив участь Марни. Ну что же он за идиот, Господи?! Что же за дурак такой?! Почему он оказался в Лимбе? Среди мертвых? Какова цель? Раньше Джеймс ненавидел смерть, чувствовал ее ответственной за весь этот кавардак и хотел найти Марни, чтобы быть с ней, исправить свою ошибку? Но сейчас… сейчас ненавидел только себя и единственное, на что мог надеяться, так это на прощение. Хотя бы на попытку его вымолить. Слабая надежда, мизерный процент, но и этого достаточно, чтобы упорно идти вперед.

И как только эта мысль пришла в его голову, Марни исчезла, как и все остальные. Замолчала Рианна, а типично американский дом растворился на фоне менее уютного помещения. Все трое стояли у разверзшего двери, словно пасть, лифта. Боясь глядеть друг на друга, они безмолвно вошли внутрь, и Джеймс трясущейся рукой нажал кнопку с надписью «ВЕДЬМА». Двери послушно закрылись, и лифт пополз наверх, не дав и секунды на размышления, поедет ли он, или оставит их на этаже саморазрушения. Поездка показалась мучительно долгой, словно они тряслись в переполненном вагоне метро, особенно с учетом того, что все трое испытывали сейчас неловкость.

Впервые кто-то знал об Олдене больше, чем он позволил бы когда-либо. Адель чувствовала себя идиоткой за все свои советы, непонятно теперь кому назначавшиеся. А Джеймс – он просто пребывал в ужасе, холодном и удушающем, от содеянного в прошлом. Он вытер глаза рукавом и попытался собраться. У него оставалось еще три запасных патрона в кобуре, и Джеймс зарядил револьвер. Кем бы ни была эта ведьма, он не сомневался, что расправится с ней, как сделал это с собой призраком. Главное – ключ.

Наконец, лифт остановился, и двери расползлись в стороны, открывая довольно мрачное и затхлое помещение, которое можно было обозначить, как древний заброшенный дом. Забитые ставни, трухлявые потолочные балки под треугольной крышей, одинокая пыльная лампа без абажура, нагоняющая тоску. Всё так захламлено, словно живущий здесь страдал силлогоманией[8]. И книги… книги… книги – горы замусоленных томов. В шкафах, на шкафах, рядом, повсюду. Как в лабиринт попали какой-то.

Стараясь не шуметь, они вышли из лифта и двинулись друг за другом вперед, осторожно обходя набросанные вещи. На миг за углом библиотечного стеллажа мелькнул краешек белой ночной сорочки, который заметила только Адель и неуклюже шарахнулась обратно к лифту, наделав шуму. Джеймс раздраженно зашикал на нее, а Адель так испугалась, что даже не решилась оправдаться. Зато теперь, она, пожалуй, лучше, чем кто-либо знала, куда идти. Не сказать, что Джеймс испытал восторг по этому поводу, однако принял инициативу Адель, тем более, ему казалось неважным, в какую сторону прокладывать путь по лабиринту завалов, лишь отдаленно напоминающему жилое помещение. Он даже почти не расстроился, когда Адель привела их в чуть менее захламленную квадратную комнату, из которой вел длинный темный коридор. Джеймс лишь смерил ее подозрительным взглядом.