Останется при мне - Уоллес Стегнер

Я смотрел, как толстые пальчики Ланг мнут мягкую грудь Салли, как губы делают свое питательное дело. Салли подняла глаза и встретилась со мной взглядом. Мы улыбнулись друг другу глупо и благодарно. Я вдвинул ступню между ног Салли и прижал к ее промежности наподобие велосипедного седла.

Мы вылезли наконец из ванны, Эллен взяла Ланг, отнесла в котельный отсек и уложила спать; мы сидели в нашей кухоньке, ели что-то вроде гуляша и пили горячий чай, положив в него варенье на русский манер. Стук в дверь. Салли подскочила и метнулась было в спальню, но поздно. Дверь открылась, и вошли Сид и Чарити.

Они остановились в дверном проеме, оглядывая обстановку: мы в купальных халатах, остатки ужина, общий беспорядок в нашей тесной норе.

– Слава тебе, господи! – воскликнула Чарити. – Вы в норме! Мы бы не простили себе, если бы вы не были. Вам было когда-нибудь так приятно согреваться?

– Мы влезли в ванну с кипятком и превратили его в лед, – сказал я. – Что вас выгнало из дому? Вам бы лежать в постели с грелками. Мы как раз о чем-то таком подумывали.

У меня – и, несомненно, у Салли тоже – на уме было вот что: сколько же нужно дружеской заботливости, чтобы в такой момент одеться, сесть в машину и поехать через город к нам! Способны ли мы на такое? Я не был в этом уверен. Нет, точно не способны. Мы не побеспокоились о них так, как они о нас.

– Мы согрелись – и все, как будто ничего не было, – сказала Чарити. – Но что за вода – просто парализующая! Я думала только про А.А. Ричардса и какой будет ужас, если кто-нибудь из нас отцепится от лодки. А когда Сид сказал мне, как поступила кафедра…

Она осеклась. Салли смотрела на нее.

– Ох!.. – произнесла Чарити и точно так же, как Сид сегодня днем у меня в кабинете, стукнула себя по лбу основанием ладони. Семейный жест. – Какая же я дура! Ты не знала. Ларри тебе не сказал.

– Она имеет право знать, – сказал я ей и обратился к потрясенной, помрачневшей Салли. – Да, меня выставили. Но мне дали летние занятия, так что время у нас есть. Сиду продлили, Дэйву тоже, так что Бог существует. Если бы мне не так сильно хотелось согреться, я по великолепному примеру Лангов отправился бы за шампанским. Как насчет чая? Садитесь. Сейчас я вам место освобожу.

Говоря, я принялся убирать какие-то бумаги и свой портфель с кушетки; но, когда я обернулся, они все еще стояли где стояли. Салли готова была заплакать, Чарити и Сид были полны горького сопереживания.

– О, черт, – сказала Салли. – А я надеялась…

Я обнял ее одной рукой. Наконец мы все уселись.

– Что будешь делать? – спросила Чарити.

– Не знаю. Разошлю письма куда только можно. Может быть, где-нибудь в последнюю минуту откроется вакансия. Они все усложнили тем, что так долго тянули. Где собирались кого-нибудь нанять, уже наняли.

– Но ты так много сделал! У тебя такой послужной список! Как они ухитрились не понять, с кем имеют дело?

Боясь, что испущу жалобное блеяние, я постарался подавить жалость к себе. Я был согласен с Чарити: со мной обошлись несправедливо. И при этом, кажется, я смутно сознавал, что ее руководящие советы Сиду были правильны. Поэзия ничего ему не даст на этой кафедре. Если он хочет получить тут прочное место, он должен делать то, чего требует система. Если бы я вел себя так, я почти наверняка получил бы еще как минимум пару лет.

– А, к дьяволу, – сказал я. – Что-нибудь да получится. Роман разойдется миллионным тиражом. Нашу антологию возьмут на вооружение в Техасе, и мы будем отправлять ее туда вагонами. Я увезу Салли на Виргинские острова, и там мы будем жить на кокосах и бананах, продавать мою писанину задорого, почти ничего не тратить и совсем ничего на себе не носить, кроме густого загара.

– Не вздумай делать ничего подобного, – сказала Чарити. – Я убеждена, что это временно. Ты слишком ценен, чтобы надолго остаться без работы, и мы слишком тебя любим, чтобы распрощаться с тобой навсегда и отпустить тебя на какой-то дикий берег. Сид! Не пора ли сделать наше предложение?

Он сидел на нашем единственном стуле, мы трое – напротив него на кушетке. Он положил локти на колени, сплел пальцы и подался вперед. Посмотрел на Чарити ради подтверждения или поддержки, его преподавательские очки блеснули.

– Я вставлю свое слово, если услышу хоть малейшее возражение с их стороны, – сказала она.

– Значит, так, – промолвил Сид. – Вы сделаете нам огромное одолжение. Мы сейчас это обсудили за едой, нам обоим это пришло в голову одновременно. Прежде всего: у вас есть договор об аренде этой квартиры?

– Только до первого июня. Но можно продлить.

– Не надо продлевать. Потому что мы на все лето уедем в Вермонт и наш дом будет пустовать. Приглашаем вас в него переселиться.

Мы с женой переглянулись. У каждого в глазах был вопрос, но не было ответа.

– Нет никакого смысла платить за жилье, когда наш дом будет к вашим услугам, – сказала Чарити. – Прошлым летом в нем жили Хаглеры. Нам самим лучше, если в нем кто-то будет. Можешь косить лужайку, если совесть заест. Но не вздумай чистить камин! Джордж Хаглер оказался до того образцовым жильцом, что решил оставить дом в безупречном состоянии и выкинул всю золу, которую Сид копил полгода. Но ты не должен ничего такого делать. Просто живи себе и не пускай в дом бродяг.

– А ваш новый дом? Будете с ним продолжать?

– Не знаю, – начал было Сид, но Чарити его перебила:

– Конечно, будем продолжать. Отсрочка повышения нас не пугает. Но сейчас не о новом доме идет речь, а о старом. Присмотришь за ним ради нас?

– Чарити, – проговорил я. – Сид… – И наконец: – Салли?

– Ты там напишешь шесть рассказов и еще один роман, – сказала Чарити. – Когда в комнате станет грязно, переходи в следующую. Два месяца спустя одна чистая все равно будет оставаться.

Окинув взглядом наш подвал, я не мог не засмеяться.

– Салли лучшая хозяйка, чем кажется, а я не такой уж грязнуля, – сказал я. – Вы нас застали врасплох. Мы только-только поднялись из озера Мендота, как та таинственная волшебная рука, “покрытая парчой венецианской”[50], и немного накапали на пол.

Но как способ уменьшить серьезность минуты это не сработало. Никто не обратил на мои слова внимания.

– Вы предлагаете из дружеских побуждений, – спросила Салли, – или вам действительно нужно, чтобы в доме жили?

– Этим вопросом ты дала нам ответ, – сказал Сид. – Нет, не из дружеских побуждений. Мы сами себе оказываем большую услугу. Мы очень хотим, чтобы в доме жили. И не кто-нибудь, а вы. Поэтому известите домохозяина. А теперь – вторая часть нашего предложения. Мы уже спрашивали вас, не хотите ли провести с нами лето на Баттел-Понде. У тебя, Ларри, ввиду сложившихся обстоятельств это не получится, но почему бы тебе, Салли, не взять Ланг и не поехать с нами в Вермонт?