Зло в имени твоем - Чингиз Абдуллаев

— Это обязательно?

— Для такой красивой женщины, как вы, это обязательно.Слушай, я буду называть тебя на «ты»! — решила вдруг Милена. — Понимаешь, мыведь обладаем по сравнению с мужчинами еще одним неотразимым оружием — своимтелом. И когда нужно, можно пользоваться им с максимальной выгодой. То, чегоникогда не получит мужчина, может получить женщина. А если ты будешь строить изсебя монахиню, то должна просто распрощаться с этой работой. Здесь нужно бытьнемного аристократкой, но немного и проституткой.

— Мне об этом говорили.

— Конечно, говорили. Насколько я помню, у нашего другаВиктора всегда были очень красивые женщины. А ты знаешь, что он не женат?

— Не знаю, — изумилась Марина, — с чего вы взяли?

— Поверь мне, — загадочно улыбнулась Милена, — у негонесколько смещенная сексуальная ориентация. Мне кажется, работа заменяет емусекс. Нет, он не импотент, это точно. Но и не совсем мужчина в том смысле, вкаком мы себе представляем. Вся его энергия отдана работе, его группе. Может,поэтому он такой умный. Как считаешь?

— Наверно, — улыбнулась Марина и, вспомнив про Чернова,вдруг спросила: — А его заместитель?

— Ох, — махнула рукой Милена, — этот просто сексуальныйманьяк. Причем еще и садист. Он страшный человек, Марина. Ты с ним спала?

— С ним тоже нет.

— И он это позволил? — удивилась Милена. — Значит, ты емудействительно нравишься. Обычно он делает предложение уже на второй деньзнакомства.

— Наверно, я исключение, — сухо ответила Марина.

— Не нужно так глупо реагировать. Чиновник знает обо всемлучше других. Он настоящий мастер не только в своем ремесле, но и в постели.

— Кто? — не поняла Марина.

— Чиновник — это Чернов. Это его кличка, — объяснила Милена,— мы знакомы с ним уже много лет. Ничего, ты еще увидишь, как он будетдействовать в Солсбери. Можешь считать этого убийцу-француза уже мертвым. ЕслиЧиновник его обнаружит, у того не будет ни одного шанса, ни единого, какой быубийца он ни был.

— Чернов работал и ликвидатором?

— Еще каким. Он умеет убивать человека тысячью разныхспособов. Я иногда поражаюсь его фантазии. Ты с ним познакомься поближе. Иувидишь, какой он интересный человек. Хотя, судя по твоему лицу, особоговосторга это у тебя не вызывает.

— Он мне неприятен.

— Это совсем глупо. Таких слов у нас не бывает. Нашисвидания с мужчинами — это работа. Понимаешь, важная и нужная работа. А если тыбудешь морщить свой красивый носик и каждый раз выбирать, с кем именно тебевстречаться, то тебе лучше уйти из разведки уже сейчас. Долго не продержишься.Или не сумеешь работать. У нас просто такая специфика. Поняла?

— Постараюсь, — улыбнулась Марина.

— Умница. А теперь иди к себе, я немного посплю. Это тактяжело — сразу пересаживаться с корабля на поезд. По-русски, кажется, говорят«с корабля на бал». Правильно?

Марина кивнула на прощание. И вышла в коридор. Там уже стояли курил Аврутин.

— Побеседовала с наставницей? — улыбнулся он.

— Почему с наставницей? — не поняла она.

— Милена всегда интересуется, кто с кем спит. У нее на этойпочве какой-то болезненный интерес, — улыбнулся Аврутин, — а вообще-то онаженщина добрая. Хотя со странностями. Ужин я уже заказал, будь готова, пойдем вполовине одиннадцатого.

— Я буду у себя в купе, — сказала Марина.

— Хорошо. — Он снова затянулся.

— Можно вопрос? — вдруг спросила она.

— Да, конечно, — повернулся к ней Аврутин.

— Как ты считаешь, я нравлюсь мужчинам?

— Я уже говорил, что последствия беседы с Миленой ещескажутся, — улыбнулся Аврутин.

— Без шуток, — попросила она.

— Конечно, нравишься. Посмотрела бы ты, как на тебя смотрятв отеле. Все мужики провожали нас взглядами.

— Спасибо. — Она повернулась и вошла в свое купе.

Уже закрыв дверь и оставшись одна, она разделась и, стояперед большим зеркалом, вмонтированным в стенку купе, внимательно изучала своетело. Милена сказала, что тело женщины — это инструмент, с помощью которогоможно добиться очень многого. Значит, и ее тело — такой инструмент. Онаразглядывала себя, словно впервые увидев. Затем, накинув легкий халат, открыладверь в коридор, твердо решив позвать Аврутина. В коридоре уже никого не было.Она разочарованно закрыла дверь и, махнув рукой, легла в постель. И еще долголежала с открытыми глазами, глядя на пробегавшие по купе редкие огонькивстречных станций.

В ресторане в этот поздний час почти никого не было. Заисключением двух полных мужчин, расположившихся в другом конце вагона изаказавших себе целую батарею пивных кружек. Очевидно, это были либо приехавшиенемецкие туристы, либо местные потомки бюргеров. Столик для миссис Спадони и еепомощников был сервирован с изысканностью. Сказывался уровень комфорта дляпассажиров первого класса, не столь часто выбирающих для своих поездокжелезнодорожные вагоны.

Они уже приступили к ужину, когда в вагоне появилсянезнакомец. Аврутин, сидевший лицом к двери, сделал знак рукой, и Милена,кивнув ему, продолжала спокойно есть. Незнакомец подошел поближе и вдруг сталрядом с ними.

— Синьора Спадони, — сладким голосом сказал он, — как я радвас видеть. Мы опять попутчики.

— Синьор Кальери, — разыграла удивление Милена, — я незнала, что и вы едете в этом поезде.

— Алтьери, — поправил ее подошедший незнакомец, — ГвидоАлтьери, я коммерсант из Буэнос-Айреса.

Он был чуть выше среднего роста, черноволосый, с маленькойкрысиной мордочкой и неприятными тонкими губами.

— Конечно, мистер Алтьери, — согласилась Милена.

— Я вижу, вы нашли своих помощников, — улыбнулся Алтьери, онвсе время смотрел на Марину. И явно старался произвести выгодное впечатление.

— Нашла, — оживилась Милена. — Садитесь ужинать с нами,господин Алтьери, — видимо, опытная Милена заметила, куда были направленывзгляды подошедшего попутчика. — Мистер Рэнд, уступите ему место рядом с вами.

Аврутин, кивнув, пересел на соседний стул, освобождая местодля гостя. Подскочил официант.

— Креветочный салат, — попросил Гвидо, и Аврутин, несдержавшись, улыбнулся.

— Вы едете в Йоханнесбург? — спросила Милена. Разговор шелна испанском.

— Нет, синьора, я направляюсь дальше, в Солсбери.