Бинокль для всевидящего ока - Дарья Донцова

– Вилочка, – защебетала Таня, – в чем…

– Куда ты дела животных? – перебила ее я.

– Каких? – прикинулась дурочкой Никитина.

– Моню и Поню!

– Вернула хозяевам.

– Врешь! Я видела, как они у баков сидели!

– Э… э… э… ну… понимаешь…

– Говори правду, – приказала я.

– Разве люди отдадут своих любимцев кому-то даже на день? – заныла Таня. – Я нашла бесхозных, они в подвале на трубе спали, и…

Я швырнула трубку домашнего телефона и ринулась в прихожую.

На двери подвала в дужках вместо навесного замка была закручена проволока. Я обрадовалась, живо распутала ее и оказалась в подвале.

В темном помещении царил полумрак, свет проникал лишь в узкое длинное окно, которое не закрывалось стеклом и, по сути, являлось просто зарешеченным отверстием. В грязном подвале, где проходили какие-то трубы, царили сырость и холод. Сначала я разозлилась на Никитину. Она не знает, что под дом легко пролезет кто угодно? Татьяна не думает о безопасности? Потом я обрадовалась. Хорошо, что Никитина не заперла как следует дверь, в противном случае я сюда сразу не попала бы.

Я включила в мобильном фонарик и позвала:

– Моня, Поня! Вы где?

Тишина.

– Это я, Вилка!

Ни звука.

– Пожалуйста, отзовитесь.

Ни шороха.

– Честное слово, я не знала, что Татьяна вас выкинет, – закричала я, – не отдала бы вас ей никогда. Думала, что Никитина отведет малышей к хозяевам!

Слева послышалось шуршание. Я повернулась, направила свет в полумрак и увидела на толстой трубе щенка и котенка. Парочка, по обыкновению, сидела, тесно прижавшись друг к другу. Я кинулась к зверушкам.

– Вот вы где! Пошли скорей домой.

«Дуэт» не пошевелился. Моню трясло крупной дрожью, Поня съежился. Я скинула куртку и набросила ее на бедолаг.

– Ну все! Неприятности позади. Сейчас дам вам поесть, вы отогреетесь.

Продолжая безостановочно говорить, я сгребла в охапку куртку. Из-под тонкого пуховика высунулись две белые, две полосатые, три темно-коричневые лапы. Что-то показалось мне странным. Но времени разбираться в собственных ощущениях не было. Крепко прижав к себе сверток с животными, я порысила в подъезд. Ноги почему-то все время разъезжались, сильный ветер бил в лицо, но мне было наплевать на непогоду.

Войдя в квартиру, я положила куртку на пол и велела:

– Вылезайте, хватит дуться. У меня и мысли не было вас выгонять. Хотите двойную порцию паштета? Из кролика!

Не дожидаясь ответа, я понеслась в кухню, открыла шкаф, вынула банку…

Послышалось бодрое цоканье, в столовую вбежала Моня, за ней неслышно появился Поня.

– Отлично, – обрадовалась я, – слушайте внимательно: вы живете теперь тут. Я вам мать родная. Степан – отец любимый. Ясно?

Животные кинулись к мискам, а я вышла в холл, подняла с пола куртку и встряхнула ее. Послышался стук, на пол шлепнулась разноцветная тряпка. Она зашевелилась, развернулась…

– Котенок! – ахнула я. – Ты здесь откуда?

И тут же поняла, что произошло. На трубе, где грелись Моня и Поня, находился еще этот задохлик. Я его не заметила, что неудивительно, котенок был тощий, прямо макаронина, а в подвале царил полумрак, и вообще я смотрела только на Моню с Поней, накинула на них куртку и прихватила вместо двух ребят троих. Вот почему из-под пуховика высунулось слишком много лап. Я на минуту удивилась такому количеству конечностей, но заморачиваться по этому поводу не стала. И вот вам!

Я села на корточки около крошки.

– Что теперь с тобой делать?

Раздался цокот, шорох, в холл вылетели щенок и кот. Моня кинулась к котенку, схватила его за шкирку и понесла в столовую. Я поспешила за ней. Псинка дотащила малыша до своей миски и выплюнула. Задохлик шлепнулся на плитку, но не огорчился, встал и начал лизать пустую миску.

Я открыла шкаф и достала новую банку.

– Ясненько. Вы все приятели. Надеюсь, в подвале не осталось еще штук двадцать ваших друзей и родных, которые мечтают переселиться к нам.

Моня тихо тявкнула.

– Ты умеешь нормально разговаривать, – обрадовалась я, – до сих пор я слышала от тебя лишь стоны, кряхтенье и посапывание. Уже решила, что Моня немая. Кстати, имена Моня-Поня мне не нравятся. Полагаю, Татьяна их придумала в спешке, переступив порог нашей квартиры. Ладно, пусть задохлик останется, где двое, там и третий поместится. Но что скажет Степа?

За спиной раздался голос мужа:

– А что мне следует говорить?

Я вздрогнула и обернулась.

– Ой! Не слышала, как ты вошел!

– Эге, их стало трое, – заметил Степа. – Откуда убогонький?

Я открыла холодильник.

– Сейчас ужин разогрею и расскажу.

– А что поесть дадут? – поинтересовался муж.

Мой взгляд обежал пустые полки холодильника.

– Ну… э… в общем…

– Кошачьи консервы, – засмеялся Степа, – я уважаю те, что с курицей.

Я удрученно молчала.

– Не переживай, – махнул рукой супруг.

Меня охватило раскаянье.

– Тебе досталась отвратительная жена!

– А вот и нет, – улыбнулся Степа, – мечтай я видеть в доме тетю, которая варит супы, гладит белье, драит полы, мог бы завести горничную. Отлично знал, что ты умеешь прекрасно готовить только одно блюдо!

Я приободрилась. Умею готовить какое-то блюдо?

– И что я прекрасно делаю? – спросила я.

– Ты лучше всех кипятишь воду, – с самым серьезным видом сказал Степан и обнял меня. – Нет ужина, и фиг с ним. Есть два предложения. Или мы идем в кафе, или слопаем пиццу, которую я купил в «Маме Карло». Мне больше нравится второй вариант. А тебе?

Я бросила взгляд в окно, за которым плясал танго ветер.

– Не испытываю ни малейшего желания высовываться из дома.

Степа поднял с пола миску.

– Хороша не та жена, которая вечно носится с тряпкой в руке. Хорошая та жена, которая всегда с тобой заодно. Однако погодка не задалась, но когда сегодня утром снег пошел, я не удивился. Не впервые это в мае. Сейчас на дворе холод и ветрище. Так откуда у нас еще и эта тощизна жалкая?

Я включила чайник.

– Помнишь, я рассказывала тебе про налог на домашних животных?

– Прости, – крикнул Степа, успевший выйти из комнаты, – я начисто забыл. Сейчас пиццу принесу, оставил ее в прихожей.