Болевой порог - Ольга Сергеевна Рузанова

предупредила, – запричитала она, – я бы блинов напекла…

– Успеем еще…

– Артем! Ну, хоть бы ты позвонил! – кинула полный укора взгляд на парня.

– Извиняйте, Алла Григорьевна, забегался…

У меня челюсть отвалилась. Артем?! Алла Григорьевна?! Что здесь происходит?!

– Вы знакомы?

– Конечно, – удивилась бабушка, – а кто же мне продукты и лекарства возил?..

Выразительно посмотрев на Артема, глазами пообещала его четвертовать. Гад! Мог и предупредить!

– А, да…

– Да проходите же вы! Не стойте в дверях!

В сильнейшем смятении скинула ботинки и зашла в ванную под предлогом помыть руки. Я была сбита с толку. Оказывается, все то время, что я провела в доме Шевца, о моей бабуле заботились. Ясно, что с его подачи. Но, лучше б я этого не знала. Подонка ненавидеть как-то проще…

Артем ждал меня в прихожей.

– Бывай… – улыбнулся он грустно.

– Спасибо тебе. За бабушку, да и вообще за все…

Приподнялась на цыпочках, чтобы чмокнуть его в щеку. Он смущенно кивнул и вышел из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь.

– Оль, а почему так много сумок? Ты… вы что, поругались?

– Нет, бабуль. Мы развелись.

– Как?! Почему?! – ее глаза моментально наполнились слезами.

– Ба, миленькая! Ну, ты чего? – я ласково обняла ее худенькое тело, – Все хорошо. Теперь мы вместе будем.

– От тебя лекарствами пахнет… – произнесла она хмуро.

– Я немного приболела. Но уже все в порядке.

– Ты никогда не умела врать, Ольга! Что случилось? Почему ты такая бледная?

Сняв с головы шапку, показалась бабушке во всей красе.

– Господи!!! Да что же это?! – заплакала она, – это он?! Он тебя ударил?

Комок в горле вырос до невероятных размеров, я держалась из последних сил. Смогла только отрицательно покачать головой.

– А кто?!

– Сама упала, – растянула губы в подобии улыбки, потому что помнила о больном сердце старушки, – ты только меня ни о чем не спрашивай сейчас, ладно? – сбивчиво прошептала ей на ухо, – я тебе потом все расскажу.

Когда придумаю для тебя щадящую версию.

- Бедная моя девочка… – качнула она головой, – натерпелась ты…

– Пойдем блины печь. У меня рецепт новый есть.

***********************

Лежа на диване в гостиной, я думала о нем. Не о том, с чего завтра начать свою новую жизнь, где искать работу. Я вспоминала наш последний разговор в наш последний вечер. В тот раз он мне не грубил, не оскорблял, а просто пытался донести до меня свою позицию. Да, попахивающую маразмом, но, по его мнению, единственно верную.

Наверное, хотел, как лучше, а получилось то, что получилось. Жалела ли я о том, что случилось? В больнице у меня была уйма времени размышлять об этом… Нет. Не жалела. Наверное, кто-то наверху, увидев мои страдания, послал мне избавление.

Я не обрадовалась, когда, очнувшись в реанимации, поняла, что жива. Но и не расстроилась. Просто приняла как данность. Наверное, становлюсь фаталисткой.

Во время лечения ко мне каждый день наведывалась психолог. Не знаю, для чего она настырно пыталась залезть мне в душу, если я в самый первый визит сказала, что в ее услугах не нуждаюсь. Не спорю, после жизни с Шевцем не помешала бы психологическая помощь, но мне претила мысль, что в моем грязном белье будет ковыряться чужой человек. Все мое должно остаться со мной. Каким бы отвратительным оно не было.

***********************

Соскочив утром с дивана, я метнулась в туалет. Меня сильно тошнило. Врачи предупреждали, что из-за сотрясения мозга и анемии может беспокоить тошнота. А так же головокружения и слабость. Со временем, при соблюдении всех рекомендаций, все должно прийти в норму.

Опорожнив желудок в унитаз, я заставила себя помыться и хотела уже выйти, как услышала в прихожей голоса.

– Олька! Явилась, таки!

О-о-о! Сейчас начнется!

– Здрасти, тетя Таня! – громко заявила я о своем присутствии.

– Здрасти – здрасти… Нарисовалась, значит!

– Ага, фиг сотрешь…

– Хороша-а-а, ничего не скажешь, – бесцеремонно оглядела меня с головы до ног, – космы где свои потеряла?

– Вши завелись. Пришлось состричь.

– Алла сказала, ты со своим разбежалась…

– И?..

– Что, и? Значит, как все хорошо – бабка не нужна! А как хвост поджала – тут как тут!

– Таня! Перестань! – возразила бабушка, – Что ты такое говоришь?

– Ой! А что я такое говорю?! – всплеснула та полными руками, – не ты ли, Алла, мне жаловалась, что Олька дорогу к тебе забыла?

– Я уезжала… – промямлила оправдание.

– Так, Татьяна, прекрати! Ты видишь, до чего девочку довела?..

– А и правда, Оль. Ты че бледная – то, как моль?! – нахмурилась тетя Таня, – заболела, что ль?

– Нет, – буркнула через плечо, уходя на кухню.

– Да, ладно, ты не обижайся…

Я и не обижалась. Знала ее с детства. Ее и ее язык без костей. Она всегда такой была – в глаза говорила, что думает. Хоть ученикам, хоть директору школы. Вообще – то, она беззлобная тетка. Взбалмошная только и шумная, но не плохая. Они с бабушкой много лет уже дружили, еще со школы, где тетя Таня библиотекарем работала.

Она и сама жизнью побита была. Муж со старшим сыном разбились в аварии еще в начале двухтысячных. Младший на зону угодил по 228 статье – распространение наркотиков, а когда вышел, подался на севера в поисках легких денег, да так там и затерялся.

Скоро шебуршание в прихожей стихло, и бабушка зашла в кухоньку.

– Не обращай внимания, она не со зла.

– Я и не обращаю.

– Что делать думаешь? – поинтересовалась она, усаживаясь на табурет.

Это не праздный интерес моими планами на день.

– На работу хочу устроиться.

– Куда?

– В школу.

– В школу?.. Серьезно?..

– Почему бы и нет. На днях схожу в отдел образования, узнаю о вакансиях.

– Тебе, наверное, придется квалификацию подтверждать.

Я думала об этом и была к этому готова.

– К тому же скоро конец учебного года. Может, до сентября подождешь, – предложила она, – отдохнешь, сил наберешься.

– Ба, давай я схожу туда, а потом дальше думать будем. Ладно?

В ее словах была, конечно, логика, но мне не хотелось сидеть, сложа руки. Впустую проживать наши, и без того, небольшие накопления.

Выходные мы с бабушкой провели, наводя в квартире уборку. Я постирала шторы, помыла окна и натяжные потолки. Навела порядок в шкафах, разобрала свои вещи. Мелькнула мысль вынести сумки с одеждой, что он мне купил, на помойку, но я передумала. Зачем? Этот красивый жест все равно никто не оценит. А тратить сейчас деньги на обновки было бы опрометчиво.

Работать приходилось с частыми перерывами. Голова то и дело начинала кружиться и слабость в ногах не позволяла долго