Лукреция Борджиа - Сара Брэдфорд

Приезд невесты, будущей герцогини Феррары, готовили несколько месяцев: нужно было поразить великолепием герцогов д'Эсте не только Лукрецию и ее свиту, но также и послов всех стран, да и самих горожан. Лукреция въехала по мосту, перекинутому через По, в ворота Кастель Твдалдо, где ее поджидали ученые из университета Феррары, чтобы поднять над нею балдахин из белого шелка. Она сидела на великолепном коне, покрытом попоной из золотой парчи, с позолоченной упряжью. Сопровождали ее восемь пеших придворных Альфонсо, и это было весьма кстати, ибо через несколько минут лошадь, испугавшись выстрела, сбросила Лукрецию. Придворные помогли ей. и она, смеясь, пересела на мула, которого заблаговременно приготовил Эрколе д'Эсте. Рядом верхом следовал посол французского короля, в знак того, что брак свершается с монаршего благословения.

По улицам города неспешно текла нарядная свадебная процессия, возглавляли ее семьдесят пять конных стрелков Альфонсо в красно-белых ливреях и в беретах с белым плюмажем на французский манер. За ними следовали восемьдесят трубачей и двадцать четыре музыканта, игравших на деревянных духовых инструментах, затем свита герцогини Урбино в нарядах из черного атласа и бархата. Альфонсо с шурином, Аннибале Бентивольо, замыкали эту группу. Альфонсо ехал на большом гнедом коне, украшенном алым бархатом и золотыми пластинами. На самом герцоге была туника из серого бархата, расшитая пластинками из чеканного золота, на голове черный бархатный берет с белым пером и золотыми украшениями, на ногах короткие сапоги из мягкой серой кожи неродившихся телят. За этой группой следовал кортеж Лукреции: десять испанских воинов, вооруженных аркебузами, ослепительно сияли золотой парчой, черный бархат тоже был выше всяких похвал. За воинами шли пятеро епископов, феррарские аристократы и придворные вместе с итальянскими послами. Лукреция ехала позади, затем — бок о бок — Эрколе и герцогиня Урбино, далее Иеронима Борджиа и Адриана де Мила. Следом в двадцати повозках, украшенных золотой парчой и белым шелком, с впряженными в них белыми лошадьми, проследовали знатные дамы и девицы Феррары и Болоньи. Эрколе пригласил их в качестве подружек невесты.

Сама Лукреция была ослепительна. Ее наряд подробно описала Изабелла в одном из ежедневных писем мужу, Франческо Гонзага. Новоявленная герцогиня предстала жителям Феррары в платье с длинными — по французской моде — рукавами. Оно было оторочено горностаем и отделано чередующимися лентами из золотого и фиолетового атласа. В прорези накидки из золотой парчи виднелась подкладка из горностая. Сердце Изабеллы горестно сжалось, когда на шее Лукреции она увидела колье из бриллиантов и рубинов. Украшение принадлежало некогда ее матери, герцогине Элеоноре. Голову Лукреции венчала диадема, та, что послал ей в Рим Эрколе. Эта семейная драгоценность сверкала рубинами, бриллиантами, сапфирами, оттененными очень крупными жемчужинами. По свидетельству Бернардино Дзамботти, «ювелиры оценили стоимость диадемы в 30 тысяч дукатов». Поразил Бернардино и обоз, насчитывавший семьдесят двух мулов. Животных нарядили в двухцветные попоны из желтого и багрового атласа (фамильные цвета Лукреции). Мулы тащили на себе ее богатое приданое, оценивавшееся по меньшей мере в 200 тысяч дукатов, и это не считая 100 тысяч дукатов наличными. Большое впечатление на Дзамботти произвела и внешность невесты (по его мнению, ей было года двадцать четыре, хотя на самом деле Лукреции исполнилось лишь двадцать два). Поскольку и другие авторы прибавляли ей года, Лукреция, должно быть, выглядела старше, чем на самом деле. «У нее, — писал он, — на редкость красивое лицо, живые, смеющиеся глаза, великолепная осанка, к тому же она умна, набожна, мудра, весела, приятна и дружелюбна в обращении». По его словам, людям она нравилась и они надеялись на помощь и благоволение правительницы, рассчитывали, что городу герцогиня принесет большую пользу, тем более что за ней стоит авторитет понтифика, а он «любит свою дочь больше всего на свете, и он продемонстрировал это приданым и замками (Ченто и Пьеве), которые уступил дону Альфонсо». По окончании трудного путешествия в Феррару Лукреция получила от семьи Эсте дорогостоящие ювелирные украшения и зеркало в серебряной с золотом раме со вставками рубинов и бриллиантов.

По петляющим улицам, мимо возвышений, где стояли горожане и воздавали хвалу Лукреции и папе, процессия приблизилась к площади с собором и палаццо дель Корте. В то же мгновение с двух башен спустились по веревкам два акробата и, к великому изумлению толпы, одновременно оказались у дверей собора. Возле дворца Лукреция спешилась, и стрелки Эрколе и Альфонсо принялись сражаться за мула и балдахин невесты. Победу в этом поединке одержали стрелки жениха. На верхней ступени мраморной лестницы (которая сохранилась до сих пор) Лукрецию встретила Изабелла. Вместе с маркизой новобрачную поджидали: Лукреция Бентивольо, трое внебрачных детей Сиджизмондо д'Эсте, брата Эрколе, в том числе графиня Диана Контрари, и другие придворные дамы. Все вошли в Большой зал, украшенный драгоценным шелком, золотыми и серебряными шпалерами. Вход в зал с обеих сторон охраняли гигантские статуи с булавами в каменных руках. 1Ъсти проследовали в апартаменты Эрколе. Покои эти специально приготовили для новобрачных, в то время как Эрколе переехал в недавно отделанные комнаты замка.

Очень скоро Лукрецию с Альфонсо оставили впервые наедине. Каким бы насильственным ни казался поначалу этот брак, Альфонсо Лукреция пришлась по вкусу, и в ту ночь, согласно письму Изабеллы ее супругу Франческо Гонзага. новобрачный трижды за ночь проявил супружеский пыл. С тех пор Альфонсо каждую ночь исправно приходил в спальню к молодой жене. Неизвестно, сказались его чувства к жене на прежних привычках, очень может быть, что он по-прежнему днем развлекался с простыми гуляками и простолюдинками в таверне, но ночные подвиги Альфонсо обрадовали отца Лукреции. Бельтрандо Костабили, феррарский посол в Риме, сообщил: «Папа слышал, что дон Альфонсо развлекается на стороне, однако Его Святейшество утверждает, что тот поступает правильно».

Эрколе также в свою очередь известил папу, что Альфонсо и Лукреция «доставляют друг другу удовольствие», впрочем, это отнюдь не означало, что между ними возникла любовь. Брак был делом государственным, один из супругов принял его с восторгом, а другой — неохотно. Лукреции не нравились грубые манеры Альфонсо, была не по душе его скрытность, зато она рассчитывала удовлетворить свои амбиции и вознамерилась сделать успешную карьеру в качестве герцогини Феррары. Для укрепления положения Лукреция призвала все свое обаяние и такт. Она сумела одержать победу над мужской половиной Эсте и даже сделала попытку завоевать Изабеллу, однако здесь ее встретил вежливый, хорошо скрытый отпор. Изабелла считала, что гордость семьи уязвлена: в их гнездо попал молодой кукушонок. Ей было горько сознавать, что место матери заняла особа с таким прошлым. В канцелярии Эсте у Изабеллы был собственный шпион, Бернардино ди Проспери, преданный ей человек. Он сообщал ей новости о действиях Лукреции ежедневно. Сохранилось несколько тысяч этих писем, и современные историки считают их лучшим источником сведений о жизни Лукреции в Ферраре.

Письма Изабеллы мужу описывают празднества, продолжившиеся после свадьбы, и в словах ее заметна горечь. Она не скрывает: феррарские карнавалы ее не развеселили. После брачной ночи не устраивали традиционных хвастливых представлений, придворные не будили молодых рискованными шутками. Как ни старайся, а невесту, только что утратившую девственность, не изобразишь, — решили Эсте. По разным свидетельствам, Лукреция «утомилась после ночных развлечений с мужем», из покоев своих не выходила, пока наконец Изабелла не зашла за ней после обеда со своими дамами и не увела танцевать в Большой зал. Лукреция, Изабелла, герцогиня Урбано, а также римские и феррарские дамы уселись на возвышении, украшенном коврами и драгоценными тканями. Позже в письме супругу Изабелла пожаловалась, что в зале слишком много народу, так что и танцевать было почти невозможно. После двух танцев Эрколе вывел 110 актеров, одетых в классические костюмы, играть комедии Плавта. Все присутствующие перешли по крытому коридору в более просторный Дворец правосудия (палаццо делла Раджоне). На сцене уже стояли декорации: раскрашенные деревянные дома и замки. Зрители расселись на установленных рядами креслах. Первая комедия, «Эпидик», всегда считалась посредственной, вскользь заметила мужу Изабелла, а затем сообщила много подробностей: рассказала о постановке военных сцен, об артистах, представлявших солдат и арабов. Описывать постоянно меняющиеся наряды Лукреции не хватит времени, — съязвила она. Тут же Изабелла пожаловалась на орудовавших во дворце карманников, один вор прятался под кроватью в палаццо Скифаноя: у посла Чезаре он украл дорогую золотую цепь, за что на следующий день был повешен в назидание прочим преступникам.