Ленинград сражающийся, 1943–1944 - Борис Петрович Белозеров

и задержанию беглых солдат и офицеров германской армии из лагерей военнопленных, скрывавшихся в лесах, поселках, а также у местных жителей; в) в связи с массовой заброской в тылы Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов вражеских диверсионно-террористических групп. УНКВД своим приказом от 8 июля 1942 г. определило меры по оперативному выявлению немецко-фашистских диверсионных групп с помощью постов наблюдения за воздухом, особенно в ночное время, и быстрого направления в район выброски десанта истребительных отрядов для поиска и задержания вражеских агентов.

Следует особо отметить, что суровые меры наказания применялись к тем дезертирам Красной армии, которые совершили тяжкие преступления, связанные с преступной деятельностью, изменой и службой в карательных органах полиции и иных частях вермахта. Однако к тем дезертирам из Красной армии, которые не совершали других тяжких деяний, приказом Наркома обороны от 21 августа 1943 г. № 0413, а затем и циркуляра НКВД от 14 сентября 1943 г. № 453 при задержании дезертиров, бежавших из Красной армии, предлагалось руководствоваться следующим: «За добровольную явку дезертиров, сержантского и рядового состава, не совершивших более тяжких преступлений, направлять в штрафные роты и батальоны…»[246]

Анализ нормативных актов военного времени позволяет сделать вывод, что хотя Ленинград и находился в положении блокадного города, однако режим осадного положения в нем специальными документами не вводился. Вместе с тем блокадное положение города накладывало определенный отпечаток на формирование и осуществление правового режима военного положения. Фактически в Ленинграде была установлена специфическая разновидность режима осадного положения.

Чрезвычайно важной задачей, которая встала перед Военным советом Ленинградского фронта с первых военных дней, являлось создание условий, обеспечивавших бесперебойное продовольственное снабжение города. Уже 19 ноября 1941 г. постановлением № 00409 «О временном изменении норм отпуска хлеба» Военный совет с 20 ноября изменил эти нормы: для рабочих и ИТР – 500 г, для служащих, иждивенцев и детей – 250, для летно-технического состава ВВС – 500, частей первой линии и боевых кораблей – 500 г и для всех остальных воинских частей – 300 г. Разрешалось в третьей декаде ноября выдать по детским карточкам 100 г сухофруктов и 100 г картофельной муки[247].

Этим же постановлением начальник Управления НКВД П. Н. Кубаткин и прокурор города Ленинграда Н. Г. Попов обязывались усилить борьбу с расхищением продовольственных товаров, какими бы формами это воровство ни прикрывалось[248]. Тогда же было принято и другое постановление Военного совета фронта № 00410 «О доставке продовольственных товаров в Ленинград и о производстве пищевой целлюлозы»[249].

Вопросы охраны продовольственных складов с первого дня войны находились в поле зрения органов и войск НКВД. Прежде всего необходимо было регламентировать выдачу продовольствия. Уже на первом заседании оперативного штаба (22 июня 1941 г.) начальник ОБХСС А. С. Дрязгов поставил вопрос о немедленном введении карточной системы и рассредоточении запасов продуктов по небольшим складам. Следует иметь в виду, что складская база для сохранности продовольственных товаров не предоставляла хорошо подготовленных помещений для хранения значимого количества этих запасов. Ее здания, как правило, представляли собой деревянные блоки. Лишь некоторые, связанные с хранением мясо-молочных и других скоропортящихся продуктов, имели ледовую подушку с опилковым настилом. Все это требовало постоянного ремонта и обновления. Город практически располагал продовольственной базой на незначительный срок. Он питался с колес, большая часть его населения и тем более пригородных районов имела свои хозяйства, а следовательно, и базу для рынка и коммерческой торговли. Карточная система в Ленинграде была введена только 18 июля, а к энергичному рассредоточению продовольствия побудил лишь пожар на Бадаевских складах.

Уже в первые дни войны в ОБХСС по оперативным каналам и от населения стала поступать информация о том, что отдельные работники торговли, общественного питания и системы снабжения, пользуясь сложившейся тяжелой ситуацией, активно припрятывали продукты и товары первой необходимости для дальнейшей перепродажи. Уже 24 июня, на третий день войны, была арестована повар одной из столовых Аипова, у которой дома изъяли почти полтонны продуктов и промтоваров на сумму 300 тыс. руб.[250]

Ситуация в то время усугублялась еще тем, что в армию и народное ополчение спешно призывались и уходили ответственные должностные лица, не успевавшие, естественно, передавать как положено материальные ценности. Введение карточной системы, безусловно, приостановило волну вымывания продуктов из торговли.

С конца III квартала 1941 и до весны 1942 г. ленинградцы получали по карточкам в основном хлеб. Естественно, что работа хлебозаводов была взята под особый контроль ОБХСС. За годы войны крупные шайки воров были выявлены на хлебозаводах № 3 и 12 и в артели «Хлебопечение». Последняя привлекла внимание оперативных работников еще весной 1941 г. Осенью к уголовной ответственности там было привлечено 48 человек технологов, экспедиторов, охранников, а вместе с ними завмагов и базарных спекулянтов. Ущерб от хищений в артели составил более 2 млн руб.[251]

Крупные хищения были выявлены в столовых (особенно Октябрьского, Невского и Кировского районов). Так, завстоловой Красногвардейского района некто Васильев сумел «сэкономить» и похитить две тонны хлеба, 1230 кг мяса, 1,5 ц сахара. Обворовывали и учащихся ФЗУ в столовой № 10: за два месяца там похитили много продуктов, предназначавшихся подросткам.

Однако с введением карточной системы распространились случаи хищений карточек при транспортировке, в типографиях по месту их изготовления. Нередко преступники прибегали к повторному использованию талонов и таким образом получали продукты, которые сбывали спекулянтам. Перед сотрудниками ОБХСС стояла задача ликвидации злоупотреблений в карточной системе. Так, например, ими была раскрыта группа преступников, возглавляемая заведующим райпищеторгом и начальником карточного бюро одного из районов города. Отделом БХСС управления милиции была вскрыта преступная деятельность председателя и начальника снабжения Осоавиахима, которые путем махинаций получили несколько десятков тонн продовольственных товаров[252]. 24 марта 1942 г. на бюро ЛГК ВКП(б) начальник милиции Ленинграда Е. С. Грушко сделал сообщение о преступных группах, возглавляемых директорами Петроградского райхлебторга и комбината треста хлебопечения Смольнинского района[253]. Помимо руководителей различных продовольственных отраслей, кражу продуктов производили и рядовые работники магазинов, булочных, столовых[254]. В результате умелого использования агентурного материала и правильного проведения операции в июне 1942 г. была вскрыта и ликвидирована преступная группа в артели «Метбытремонт» Васильевского острова, систематически похищавшая продовольственные карточки путем подлогов[255].

Помимо непосредственной борьбы с хищениями продуктов и продовольственных карточек, велась работа и по контролю за расходом продуктов питания. По рекомендации органов милиции в мае 1942 г. были созданы райотделы по контролю и учету расхода нормируемых продовольственных товаров на предприятиях торговли и общественного питания[256]. В результате работы органов милиции по контролю за выдачей продовольственных карточек[257] исполком Ленгорсовета изменил систему их выдачи. Если ранее составлением списков и выдачей карточек занимались управляющие домами, то с июня