Врата ведьмы - Джеймс Клеменс

Что-то ткнулось в колено Мерика. Он опустил глаза и увидел Фардейла, усевшегося у его ног. Элв’ин ободряюще потрепал зверя по холке.

— Мы найдем твоего брата и всех остальных. Если они здесь, то без них мы не улетим.

Волк потерся о ногу Мерика, молча поблагодарив его.

Вдвоем они смотрели, как солнце встает из-за Зубастых гор. Когда первые лучи озарили Северную стену, Мерик осторожно повел «Крыло бури» прочь, увеличивая расстояние между собой и замком. Начинался еще один долгий день — день ожидания и беспокойства.

Фардейл заскулил, повернув морду к гранитному утесу. Вначале Мерик не увидел ничего, но вскоре различил какое-то движение. Что-то неслось к ним, отбрасывая тень на скалу. Опираясь на релинг, элв’ин наклонился, всматриваясь.

Крупная птица стремительно мчалась вдоль кромки Северной стены, поднявшись гораздо выше, чем мог взлететь корабль. Мерик шагнул в сторону, когда она по широкой дуге начала опускаться на палубу. Как и любой элв’ин, связанный со стихией воздуха, он тут же узнал великого руха. Огромная чернооперенная птица, размах крыльев которой превосходил рост Мерика, пикировала на судно, точно черная стрела. С пронзительным криком она сложила крылья.

Элв’ин покрепче уперся ногами. Когда рух оказался над самым кораблем, он раскинул крылья, замедляя падение. Крепкие когти глубоко вонзились в палубные доски. Птица с трепещущим, словно пламя, хохолком перьев на голове и распростертыми крыльями широко раскрыла клюв, стараясь отдышаться после тяжелого перелета. Ее янтарные глаза отыскали Мерика.

Фардейл, мягко ступая, приблизился к руху. А капитан заговорил с величавой птицей:

— Что ты нашла?

Вместо ответа она раскинула крылья по палубе, встряхнулась… Перья стали белой кожей, кости растянулись. Черный хохолок на голове сменился светлыми волосами, а крылья превратились в руки. В мгновение ока птица обернулась женщиной. Единственной чертой, одинаковой для них обеих, оставались медово-желтые глаза.

Мисилл поднялась на ноги, все еще тяжело дыша.

— Их привезли ночью. И тут же отправили в подземелья.

Мерик скинул теплую накидку и укутал ее плечи.

— Всех?

Она поплотнее закуталась, дрожа от холода.

— Да, всех. Но лорд Тайрус, похоже, без сознания. Крал нес его. Издалека я не смогла определить, насколько серьезно ранен лорд.

— Тогда будем действовать, как и собирались.

— Сегодня ночью, — кивнула Мисилл. — Под покровом тьмы.

— Они еще будут живы?

— Скорее всего — да. Наша единственная надежда — хитрость. Без нее нам не одержать победы.

Мерик проводил Мисилл к люку.

— Тебе нужно согреться и отдохнуть. С приближением зимы дни все короче.

— К сожалению, все еще длинные, — нахмурилась воительница.

Она посмотрела Фардейлу в глаза, обмениваясь мысленными образами. Волк подумал, коротко кивнул и убежал.

Мерик проводил его взглядом. Наконец-то ожидание закончилось.

Когда эти двое нырнули под палубу, элв’ин закрыл люк и вернулся на свое место у бушприта. В разреженном воздухе холод донимал особо жестоко, а плащ остался у Мисилл. Над кораблем таял утренний туман.

В четверти лиги прямо по курсу в гранитном утесе виднелся пролом, осыпавшийся огромными глыбами. Ожидая возвращения Мисилл, он позволил «Крылу бури» дрейфовать дальше, чем собирался ранее. Мерик уменьшил ветер в парусах. Впервые его корабль приблизился к месту, где проломили Великую стену. Ранее капитан-элв’ин считал, что это слишком опасно.

Но сейчас, увидев зияющую дыру, он позволил себе заглянуть в нее. Валуны, каждый размером с небольшую деревню, скатились на леса и луга Западных Пределов. Полоса опустошения протянулась на много лиг к югу: глубокие овраги, изломанные деревья, срытые до основания холмы. Ужасающее падение Камня Тора казалось детской шалостью по сравнению со здешними разрушениями.

Мерик окинул взглядом всю Северную стену. От самого верха, где замер корабль, твердыню пересекал глубокий разлом. Но сейчас, находясь поблизости, элв’ин видел, что трещина эта была довольно узкой, будто прорубленной гигантским топором.

Потрясенный и заинтригованный Мерик приказал судну подлететь ближе. Пока «Крыло бури» парило возле разлома, принц не отрывал взгляда от дыры. Открывшаяся картина заставила его затаить дыхание. Он увидел тонкую полосу черного леса.

Темные Чащи. Обиталище затронутых порчей гримов.

Мерик видел, что эти деревья ничем не напоминали осины и сосны северных земель. Они были чудовищами. Гиганты не уступали в высоте самой Северной стене, их верхние ветви покрывала корка льда. Стволы, на пне каждого из которых запросто поместился бы сельский дом, опирались на спутанные клубки узловатых корней. Но самое страшное — их ветви, вместо того чтобы расти прямо, изгибались под всевозможными углами и скручивались, походя больше на виноградные лозы. И ни один зеленый лист не пробивался на деревьях-остовах.

В душе Мерик содрогнулся. И затаил дыхание. Казалось, что затронутая порчей магия вдохнула жизнь в эти чудовищные деревья-великаны.

Опустив взгляд, он убедился в правильности своей догадки. Протянувшиеся от леса в разлом спутанные корни медленно извивались. Словно слепые черви корчились в открытой ране. Насколько он мог различить с высоты, каждый корень не уступал толщиной конскому туловищу и обладал силой, достаточной, чтобы проникнуть в камень. Элв’ин понял, что нашел разгадку — именно корни разрушили Северную стену. Так же, как и Камень Тора. По всей видимости, гримы натравили порабощенные деревья, чтобы пробить брешь в скале.

Но каким образом Темный Властелин сумел подчинить призраков своей власти? Как заставил их, много столетий бездействующих, покинуть свои леса и напасть на западные Пределы?

За минувшие два дня Мерик успел изучить поведение гримов. Они покидали Темные Чащи только ночью, чтобы охотиться в лесах Западных Пределов, создавая противоестественный барьер вокруг замка Мрил и окружающих его стоянок д’варфов. И вновь непонятно — зачем? Что за страшное соглашение заключили хитрые д’варфы с безмозглыми призраками?

Найти ответ элв’ин не мог. Он развернул «Крыло бури». Слезы замерзали на его щеках. Несмотря на огромное количество неразгаданных тайн, кое о чем Мерик догадался, но ни за что не поделился бы этим даже с самыми близкими соратниками.

— Ох, Ни’лан… — вздохнул он, поворачиваясь к Чащобе спиной. — Может, тебе лучше было бы не воскресать.

— Ты плохо выглядишь, — проговорил Могвид.

Ни’лан, которая, закутавшись в плащ, привалилась спиной к холодной стене темницы, открыла глаза и глянула на человека, присевшего перед ней на корточки.

— Все хорошо, — солгала она, отворачиваясь и поглубже надвигая капюшон.

Могвид пристроился рядом и убрал с ее плеча длинный локон медовых волос.