Страх и отвращение в Лас-Вегасе - Хантер С. Томпсон

Легавые обезумели, когда они увидели все эти деньги. Они начали шептаться друг с другом.

— Черт, у них не было никакой возможности повинтить этих ребят за «бродяжничество», — злорадно засмеялся он. — Так что они пришили им «подозрение в уклонении от уплаты налогов».

Нас всех отправили в камеру, и те два парня чуть не спятили… Они, разумеется, были дилерами, и весь свой товар заныкали в номере отеля — так что им надо было выбираться, пока легавые не выяснили, где они остановились.

Они предложили одному из охранников сотню баксов, чтобы тот отправился поискать лучшего адвоката в городе… и через двадцать минут такой адвокат примчался в участок, вопя о habeas corpus — о неприкосновенности личности, и о всяком подобном дерьме… Черт, я сам пытался поговорить с ним, но у того хлыща была одна извилина в мозгу. Я сказал, что смогу внести залог и даже заплатить ему, если они позволят мне позвонить моему отцу в Чикаго, но он был слишком занят, обхаживая тех дилеров. Через два часа адвокат вернулся с охранником и сказал: «Пошли». И они выбрались. Один из парней сказал мне, пока они ждали, что они попали на 30 000 долларов… И я врубался, что так оно и было, но какого черта? Это дешево, по сравнению с тем, что могло случиться, если бы они не откупились.

В конце концов они разрешили послать телеграмму моему старику, и он выслал мне 125 баксов… но это заняло семь или восемь дней; не могу точно сказать, сколько я там провел, потому что в той камере не было окон, а кормили они нас каждые двенадцать часов… ты теряешь чувство времени, когда не можешь видеть солнце.

В каждой камере было по 75 человек — большие комнаты с парашей прямо посредине. Когда ты заходил внутрь, тебе выдавали соломенный тюфяк, и ты мог спать, где захочешь. Парень, оказавшийся рядом со мной, провел здесь тридцать лет за ограбление бензоколонки.

Когда наконец меня выпустили, полицейский за стойкой вытащил еще 25 баксов из того, что прислал отец, — сверх той суммы штрафа, которую я уже внес за бродяжничество. Что я мог сказать? Легавый просто взял их. Затем он выдал оставшиеся 75 долларов и сказал, что такси ждет меня снаружи и доставит прямо в аэропорт… а когда я забрался в машину, водитель сказал: «Едем без остановок, дружок, и тебе лучше не дергаться, пока не доедем до терминала».

Я не пошевелил и пальцем, черт возьми. Он бы пристрелил меня. Я был в этом уверен. И пошел прямо на самолет, никому не сказав ни слова, пока не понял, что мы покинули Неваду. Старый, это именно то самое место, куда я никогда не вернусь.

Я с грустью размышлял над этой историей, когда подъехал на Белом Ките к парковке «Фламинго». Пятьдесят баксов и неделя в тюрьме, просто за то, что ты стоял на углу и взирал с любопытством на фонтан… Господи, какие же невероятные штрафы они извергнут как блевотину на меня? Я перебрал все возможные обвинения, но в схематичном наброске, в форме юридических терминов они смотрелись не так уж плохо.

Изнасилование? Мы уверенно разобьем это обвинение. Я и в мыслях никогда не домогался этой проклятой девочки, не говоря уже о том, чтобы ее лапать. Мошенничество? Воровство? Я всегда могу предложить «уладить дело полюбовно». Все оплатить. Или, скажем, сослаться на то, что я был послан сюда журналом «Sports Illustrated», и втянуть адвокатов «Тайм Инкорпорейтед» в кошмарный судебный процесс. Связать их на долгие годы, занеся пути-дороги метелью исков и апелляций. Пустить по ветру все их активы в таких местах, как Джуно и Хьюстон, а затем постоянно подавать ходатайства о направлении дела на новое рассмотрение из-за его перевода в другой судебный округ — из Кито в Ним, потом в Арубу… Сделай так, чтобы дело продолжало перемещаться, води их по кругу, измотай до смерти и ввергни законников в конфликт с бухгалтерским департаментом:

УВЕДОМЛЕНИЕ Абнеру X. Доджу.

ГЛАВНОМУ ЮРИСКОНСУЛЬТУ

Извещение: Непредвиденные расходы по делу Р. Дьюка составляют 44066,12$… и подлежат немедленной оплате. Мы преследовали обвиняемого Р. Дьюка через все Западное полушарие и, наконец, загнали его в деревушку на северном побережье острова, известного как Кулебра, на Карибах. Однако адвокаты Р. Дьюка добились там судебного постановления, что все дальнейшее разбирательство должно вестись на языке племени Карибов. С этой целью мы послали трех наших людей в Берлитц, но за девятнадцать часов до назначенной даты судебных прений обвиняемый сбежал в Колумбию, обосновавшись в рыбацкой деревне Гуахира, неподалеку от границы с Венесуэлой, где официальным языком юриспруденции является невразумительный диалект «Гуахиро». Спустя много месяцев мы сумели наладить судопроизводство в Гуахире, но к тому времени обвиняемый перебрался в фактически недоступный порт в истоках Амазонки, наладив там деловые и дружеские отношения с племенем охотников за головами под названием «Хибарос». Наш судебный исполнитель в Манаусе был отправлен вверх по реке, с целью найти и нанять местного адвоката, способного изъясняться на Хибарос, однако поиски были затруднены серьезнейшими коммуникационными проблемами, а вскоре трагически оборвались… Представители нашего офиса в Рио проявляют в настоящий момент сильное беспокойство по поводу того, что вдова вышеупомянутого исполнителя из Манауса может добиться разорительного для нас решения суда, — учитывая предвзятость местных судебных органов, — и итоговая сумма может оказаться гораздо большей, нежели та, которую любой присяжный в нашей собственной стране сочтет разумной или даже нормальной.

Разумеется. Но что есть нормальность? Особенно здесь, «в нашей собственной стране», во времена обреченной на заклание эры Никсона. Мы все втянуты сейчас в путешествие по выживанию. Нет больше той скорости, которая была топливом шестидесятых. Стимуляторы вышли из моды. Это фатальный просчет кислотного полета Тима Лири. Он сотрясал Америку, продавая «расширение сознания», даже не задумываясь о беспощадных лапах реальности, поджидавшей в засаде всех тех людей, которые восприняли его чересчур серьезно. После Вест Пойнта и Священства, ЛСД должно быть, показалось ему совершенно логичным… но, даже осознавая, что он сам подрубил под собой сук, потянув за собой слишком многих, не получаешь большого удовлетворения.

И не то чтобы они этого не заслуживали: несомненно, они все Получили То, Что Пришло К Ним. Bсe эти патетически нетерпеливые кислотные фрики, полагавшие, что они смогут купить Мир и Понимание по три бакса за дозу. Но все их потери и поражения — одновременно и наши потери и поражения… То, что Лири унес с собой, было главной иллюзией общего образа жизни, который он попытался создать… поколения вечных калек, падших искателей, никогда не понимавших основного, старого мистического заблуждения «кислотной культуры»: безнадежного предположения, исходной посылки, что кто-то — или, по крайней мере, какие-то силы — приведет к тому свету в конце туннеля.

Это такая же жестокая и парадоксально доброжелательная хуйня, которая столетиями держала на плаву католическую церковь. И моральный кодекс военных… слепую веру в какую-то высшую и мудрую «власть» Папы, генерала, премьер-министра… и, по восходящей, к «Господу».