Вестники - Маргарет Петерсон Хэддикс

заходила о чём-нибудь научном. Эмма обожала математику и естествознание, а Финн предпочитал всякие шутки и развлечения. Иногда, впрочем, она помогала ему сделать что-нибудь интересное – например, посмотреть, что будет, если смешать уксус и соду. Тогда Эмма и Финн с успехом действовали сообща.

Но именно он разобрался с шифром на монетке. Именно он придумал, как использовать телевизор в благих целях.

И… Финн тоже хотел кое о чём спросить звукооператора.

– А почему вы остались на улице, когда все остальные вернулись в столовую к телевизору? – спросил он. – Почему вы не поступили как все?

– Не знаю. Не знаю. И… не знаю, – ответил Гус, резко крутанув руль. – Ничего не могу тебе сказать.

– Но это нечестно! – заныл Финн.

Может быть, он выбрал неподходящее время для вопросов?

– А если бы среди нас был ваш двойник из другого мира, вы бы рассказали? – негромко спросила Лана. – Вы всё записали на монетки?

Двойник мистера Густано смотрел прямо на дорогу, как будто ехал сквозь туман или проливной дождь, хотя на самом деле светило солнце и дорога впереди была прямой, чистой и пустой.

– Джина обнаружила существование другого мира, наблюдая за поведением атомов, – сказал он. – Или молекул. Простите, я сам до конца не понял её объяснений. В любом случае, вы ещё дети! Вы не разбираетесь в теоретической физике.

– Не судите по внешности, – буркнула Эмма.

Кона пожала ей руку.

– А Джина не пыталась выяснить, каким образом разделились миры? – спросила она.

Телевизионщик поморщился:

– Чтобы это узнать, надо изучать историю… настоящую историю. Наши правители этого не допустят. А здесь «история» – это только то, что оно нам подсовывает. Сплошная ложь.

– Мама говорит, что два мира стали такими разными из-за тысяч мелких повседневных действий, – сказала Эмма.

– Это логично, – кивнул он. – Наш мир изменился не за один день. – Он указал на дом, окружённый колючей проволокой. За окнами мерцал телевизор. – Люди раз за разом принимали решение не доверять соседям, не помогать им, не верить тем, кто говорит: «Правители лгут! Ищите правду! Вам не должно быть всё равно!»

– Так говорили мои родители, – с гордостью заявил Финн. – Но вы, мистер Гус, сказали правду, когда сделали запись. И не поддались телевизору.

– Это… вечный бой, – произнёс телевизионщик. Он так крепко вцепился в руль, что у него на руках вздулись вены, а на шее подрагивала жилка. – Не знаю, сколько ещё продержусь… – Он стиснул зубы, как будто не хотел в этом признаваться.

– Я думаю, вы смогли удержаться, потому что знали Джину, – сказала Эмма.

– И Грейстоунов, – прошептала Лана. – Потому что вы передали им рычаг. Два раза! А ещё вы побывали в другом мире.

– Рано или поздно я найду ответы на все вопросы, – заявила Кона. – Я хочу знать точно, а не гадать. Я изучу всё, что касается обоих миров.

На сей раз Эмма пожала ей руку.

– А это вообще когда-нибудь закончится? – дрожащим голосом спросила Лана. – Разве вы не чувствуете, что телевизоры становятся всё сильнее?

– Потому что мы въехали в самые густонаселённые районы, – объяснил другой мистер Густано. – Здесь много телевизоров.

Финн отвёл взгляд от домов, заборов и колючей проволоки, нагнулся и обхватил сумку с монетками. А заодно и чехол с рычагом. То и другое лежало на полу у него под ногами.

Затем Финн вспомнил, что надо делиться.

– Вот, – сказал он, поднимая сумку и ставя её между собой и звукооператором. – Теперь вам будет легче.

– Может быть, говорить про монетки тоже помогает, – предположила Эмма. – Я помню, вы сказали, что их изобрела Джина… но кто делает их теперь? До того, как на них что-нибудь запишут и отправят в другой мир?

– Я уверен, что где-то есть фабрика, но её местонахождения мы не знаем, – ответил мужчина. – Это слишком опасно. Если нас схватят, то наверняка заставят назвать адрес. И… всё разрушат.

– Но мы можем показать вам, где берём монетки. Да, мистер Гус? – спросила Лана.

Вместо ответа мужчина ещё внимательнее уставился на дорогу.

– Почему так пусто? – пробормотал он. – В это время суток здесь всегда было полно народу. Мы же почти в самом центре города!

Вокруг проплывали высокие здания.

«Хорошо, что я не вижу последних этажей, – подумал Финн. – Особенно если на них по-прежнему те жуткие оранжево-синие флаги».

В прошлый раз здесь теснились люди, пустые тротуары выглядели зловеще.

– Как будто мы единственные жители этого города, – проговорила Лана и крепче прижала к себе Кафи.

Финн хотел как-нибудь подбодрить остальных. Но тут они проехали мимо внушительного здания, украшенного зловещей каменной резьбой. Это был зал, где судили их маму. У Финна всё сжалось в животе.

Уродливые морды каменных горгулий словно говорили ему: «Сдайся! Ты всё равно проиграешь! Ты ещё ребенок! Ты ничего не сможешь сделать!» Может быть, эти горгульи обладали тем же свойством, что и запах, телевизоры и монетки. Может быть, они имели власть над людьми. А может, они были как те оранжево-синие флаги, что реяли над домами, и просто напоминали Финну о могуществе злых правителей.

– А почему у вас такие странные цвета? – спросила Кона, и Финн обрадовался, что она произнесла это без всякого трепета.

Её не было с Грейстоунами в тот раз, когда им пришлось бежать, бросив маму и Джо. Оранжевый и синий не пугали Кону.

Лана тревожно схватила её за руку.

– Не говори так! – воскликнула она, в страхе озираясь, словно вооружённые охранники могли впрыгнуть прямо в машину и арестовать Кону на месте.

– Это цвета здешней главной политической партии, – объяснила Эмма.

– Единственной партии, – поправила Лана. – Это символ нашей власти. Нашего правительства. Тех, кто возглавляет страну.

Кона, казалось, хотела возразить, но передумала и спросила:

– А почему именно синий и оранжевый?

– Синий – это небо и океан… то, что нас окружает, – сказала Лана. – Наше правительство дает нам жизнь, как воздух и вода. Оранжевый символизирует огонь и энергию. Это любовь, которую мы все должны питать к нашим лидерам. – Она отбарабанила это единым духом, будто заученное наизусть.

И Финн проникся ещё большей неприязнью к синему и оранжевому.

– То есть эти люди необходимы как воздух, вода и огонь? – переспросила Кона. – А по-моему, эти цвета означают, что люди, которые управляют вами, ничего хорошего для вас не делают.

Лана зажала ей рот, словно пытаясь загнать сказанные слова обратно. Кона отстранилась.

– Разве я не права? – спросила она. – Разве эта партия не опасна? Разве ваши лидеры вас устраивают?

– Ш-ш! Я согласна, но… пожалуйста, тише. Нас могут услышать.

– Мы в машине! – выкрикнул Финн. – Кто нас услышит?

– Здесь могли установить прослушку