Увидимся в темноте - Виктория Платова

– Кричал? – облизнув языком пересохшие губы, спросил Сергей Валентинович.

– Нет, – покачала головой Катя.

– Храпел?

– Нет.

– Иди ко мне.

Она даже не шелохнулась: их отношения, и без того далекие от идеальных, в последнее время совсем разладились. И не только Альтист тому виной (он заставляет Брагина пропадать на работе сутками, перелопачивая пустую руду), и на диван в гостиную Брагин перебрался не просто так. Альтист – лишь повод, он и раньше пропадал сутками и легко мог завалиться домой посреди ночи, а то и к утру – особенно когда случались сложные дела. Вроде того, что он расследовал теперь. Но вернуться и не скользнуть к спящей Кате под одеяло – еще недавно представить такое было невозможно.

Вот и представляй теперь.

Вот Брагин и представляет, сколько уже? Две недели как. Или три? Или месяц?

Сколько они не спали вместе? Как долго не касались друг друга? Утренние дежурные поцелуи в щеку и обнимашки в прихожей (когда тебя ждать? – лучше не ждать) не в счет. И сама формулировка изменилась, теперь Катя насмешливым тоном спрашивает: «Когда тебя не ждать?» И Сергей Валентинович никак не может нащупать правильный ответ на этот – почти издевательский – вопрос. Или хотя бы правильный жест. Развести руками, скроить потешную физиономию, закатить глаза? Все давно испробовано, последнее ноу-хау из этой серии – переезд в гостиную. Обставленный с максимальной корректностью, на которую только способен неуклюжий во всем, что касается любовных отношений, Брагин. Когда это случилось в первый раз, он половину их совместного с Катей завтрака потратил на то, чтобы оправдаться. Мол, вернулся поздно, заглянул в спальню, и ты так сладко спала, что я просто не решился тебя будить.

– Я не спала, – ответила Катя, помешивая ложкой йогурт. – Ты ведь сам это знаешь.

– Значит, мне показалось.

– Раньше ты не был таким деликатным.

Она не укоряла, не ловила Брагина на каких-то глупых уловках – просто констатировала факт. Сухо и по-деловому, как и положено банковскому работнику. Ответственному за выдачу кредитов населению.

– Тяжелое дело. Прости.

– Расскажешь?

До того сухой Катин голос на секунду смягчился, и тут-то бы Брагину ухватиться и исправить ситуацию. Он мог исправить ее и несколько месяцев назад, но он все медлил: серийные убийства — неподходящая тема для исправления чего бы то ни было. Лучше, чтобы Катя ничего не знала о них. Никак с ними не соприкасалась. Ела бы свой черничный йогурт по утрам, ходила бы в Мариинку на свои любимые оперы. И в Филармонию на всяких там виртуозов-исполнителей, с оркестрами и без. А еще есть музей граммофонов, и вылазки на природу, и марш-броски в Финляндию. Когда они последний раз были в Финляндии? Поставить блок Брагин не успел, и услужливая память выдала: примерно в те же даты, что и Аяна Уласова, и городишко тот же – Лаппеенранта, никаких особых достопримечательностей, снег, шопинг и чужое Рождество. Возможно, они даже пересеклись в каком-нибудь из торговых центров. Возможно, Катя пересеклась – у примерочной или на кассе, – пока Брагин пил кофе в соседнем кафе. Совсем не выдающийся и, на брагинский взгляд, разбодяженный, но три с половиной евро вынь да положь.

Все-таки Финка – дорогая страна.

Зато рыба там отменная и икра, и лучше отползти именно в эту – оптимистическую – сторону. Ухоженную, как финские леса. Безопасную, как финские дороги. Светлую. Не тревожить Катю историями с темной стороны. Тем более такими, где зло не просто абсолютно. Оно – инфернально и раз за разом преподносит все новые сюрпризы. А затем уползает к себе, в выгребную яму, и там потешается над Брагиным со товарищи: что, выкусили, голубчики?

– …Как-нибудь расскажу. В другой раз.

– Хорошо.

Больше они к текущим брагинским делам не возвращались, Катя приняла к сведению и вопросов больше не задавала. Никаких. Ни о работе Сергея Валентиновича, ни о жизни вне работы. А его переезд в гостиную подвел черту под их супружескими отношениями. Думать о том, как оно сложится дальше, у Брагина не было ни сил, ни желания – будет как будет. Может, оно и к лучшему, что ситуация подвисла. Что никто из них двоих не готов к каким-то кардинальным шагам вроде развода. Движутся параллельными курсами – и ладно. На всякий случай Сергей Валентинович прокачал ситуацию с капитаном Вяткиным, на предмет переселиться и пожить некоторое время, когда все-таки наступит час Икс. Это был первый случай, когда они с Гришей говорили о чем-то еще, кроме Альтиста, но Вяткин почему-то не удивился.

– Реально Икс? – уточнил он.

– Даже хуже.

– Она ведь хорошая, твоя жена.

– Хорошая, – немедленно согласился Брагин. И, секунду подумав, добавил: – Она хорошая, это я плохой.

– Потому я и не женился, хотя возможностей было миллион. Связь – еще туда-сюда. Лучше одноразовая, без отягчающих. А брак людям нашей собачьей профессии я бы запретил.

– Глупость же, Гриша, – поморщился Сергей Валентинович. – Как это можно запретить?

– На законодательном уровне. С одной стороны – ты сам защищен. Никто тебя не пилит за что, что пропадаешь на работе в ущерб семье. Что бабла вменяемого в клюве не несешь, что ни выходных, ни праздников. Что разговор поддержать не можешь в приличной компании. Приличная компания тебе – про гастроли японских барабанщиков и тувинское горловое пение, ахахахах, как это гениально. А ты про что?

– Ну? Про что?

– Про потожировые следы и анализ ДНК. И полируешь все трасологической экспертизой. А это сильно на любителя.

– Положим, я человек разносторонних знаний и умений, – прорекламировал себя Брагин. – И беседу могу инициировать на любую тему.

– Кто бы сомневался. Тебе сегодня раскладушку из гаража везти? Или когда?

– Сообщу.

При всей своей сомнительности теория капитана имела право на существование. Не в плане законодательства, конечно, вот уж дурацкая идея. И японские барабанщики с трасологией – всего лишь обычный вяткинский треп, ничего он не стоит. А молчание – стоит. И капитан будет молчать до последнего, ни за что не озвучит свои собственные страхи. Свою тоску, уходящую корнями в поздние девяностые. О том, что произошло тогда с Вяткиным, мало кто знал. Но Брагин – знал, хотя сам Вяткин на этот счет никогда не распространялся. Да и познакомились они много позже – когда капитан уже успел эволюционировать до конченого циника. Такие обычно вылупляются из неудержимых романтических натур, мир которых очень похож на комикс: один злодей, один герой, одна женщина. Тогда, в девяностых, юный Гриша Вяткин как раз и был героем, а в пару к нему шел злодей – криминальный авторитет Бочарников по кличке Весло. Вяткин был одним из многих охотившихся за Веслом, единственное, что отличало его, – нечеловеческое упорство в достижении цели. Абсолютно по тем временам недостижимой, учитывая связи Весла, тянувшиеся на самый верх. Охотники за криминальным черепом отваливались сами собой, и лишь Гриша держался. Против Весла он был никем: насекомым, москитом – мелким, но чрезвычайно надоедливым. Ничем не сковырнешь, и ни один из известных репеллентов на него не действует. Наверное, это сильно раздражало Весло, переквалифицировавшегося к тому времени в крупные бизнесмены – с десятками абсолютно легальных фирм и собственным банком. Вяткина даже приглашали в высокие милицейские кабинеты, где тихо намекали: уймись уже, лейтенант, есть ведь чем заняться, а с Веслом кому надо, тот и разберется, в свой срок.