Увидимся в темноте - Виктория Платова

– Ток-ток-ток, – сыронизировала птица, на секунду показавшись из-за утыканного сучками кривого ствола.

Ну и дурак.

Дурак и есть, и это самое мягкое определение, самое щадящее. Учитывая, что у них сейчас и версии никакой нет. А те хлипкие, что были, давно рассыпались. Что ж, придется начать все сначала. Вот только… Скольким еще девушкам и женщинам эта пробуксовка будет стоить жизни?

Полоса деревьев-мертвецов наконец кончилась: ее сменил подлесок, где доминировали бересклет и карликовая рябина.

– Ну и где ты? Эй! – позвал Брагин птицу.

Или его призыв адресовался вовсе не крылатому проводнику? Ведь искал Брагин совсем другое, а птица – вот она. Склевывает рябиновые ягоды метрах в трех от него.

А потом она исчезла. Растворилась в воздухе, как и не было никогда. Остались только гроздья со вспоротыми потемневшими боками. Брагин машинально сорвал ближнюю к себе гроздь и зачем-то раздавил ее между пальцами. На вкус рябина оказалась сладкой, хотя, по идее, должна была горчить. Рябина всегда горчит до первых заморозков.

Значит, были заморозки.

Во всяком случае, здесь, на лесном озере. Открывшееся за подлеском, оно было сковано тонким ледком, на котором таким же тонким слоем лежал первый робкий снег. Потому и показалось Брагину белым – из-за снега.

Этих психоделических подробностей в протоколе осмотра места происшествия не зафиксируют, а само озеро окажется низведенным до уныло-казенного – «водоем».

Следственная группа прибудет сюда через пару часов, от тумана на противоположной стороне озера ничего к тому времени не останется. Как и следов от брагинских ботинок.

Где-то вдалеке тренькнул велосипедный звонок. Брагин не удивился, а лишь прикинул – когда именно у озера появится велосипедист. Тот самый, который впоследствии будет фигурировать в качестве свидетеля, обнаружившего тело. Выходило что-то около минуты, но и подлесок никто не отменял: на велосипеде через него не прорвешься. Хочешь не хочешь, а спешиться придется.

Так что пять минут у Брагина есть. В любом случае.

Снова закололо и бешено забилось сердце. И унять его не было никакой возможности – еще и из-за тихой музыки, доносившейся откуда-то с озера. Брагину такая музыка никогда не нравилась. Как там она называется? Инди-поп? Вроде того.

До брагинского уха чертов инди-поп долетал сильно искаженным: умом Сергей Валентинович понимал, что это музыка, а на деле выходило глухое бу-бу-бу. И разобрать ничего нельзя. И соотнести с уже слышанным когда-то.

Так бывает, когда звуки льются из сброшенных наушников.

Брагин увидел наушники спустя мгновение – совсем недалеко от себя, у портившей безупречно-белую поверхность озера черной прогалины. Вернее, это был один наушник – он лежал на самом ее краю. Шнур от него соскальзывал куда-то вниз, что делало происходящее несколько сюрреалистическим: не может же воспроизводящее музыку устройство находиться под водой. Или может? Или это новый супергаджет, который обладает уникальными свойствами? Водонепроницаемость и все такое прочее…

А наушник старый, больше похожий на одноразовый. Такие бесплатно выдают в скоростных поездах.

Дешевка, дрянь.

Не нужно туда идти.

Не нужно, не нужно, – уговаривало Брагина сердце, разом превратившееся в ту самую желтоперую птичку-проводника. Так и долбило клювом изнутри: не нужно, ток-ток-ток. Под этот непрекращающийся долбеж, что эхом отдавался в каждой клетке тела, Брагин приблизился к прогалине. И еще успел удивиться – как так получается, что совсем тонкий лед легко выдерживает вес взрослого человека? И еще успел подумать – какая здесь глубина? Маленькие лесные озера часто бывают глубокими, и вода в них стоячая. И совсем не пропускает свет.

Лед не дрогнул даже тогда, когда Брагин опустился на колени перед прогалиной – с той стороны, где валялся наушник.

Не нужно туда смотреть.

Но Брагин уже заглянул в бездну – и увидел там ровно то, что должен был увидеть. Более того, он знал, что все случится именно так. Он – по эту сторону. Женское тело – по ту. Казалось, женщина парила в безвоздушном пространстве, а вовсе не в воде; она не опускалась на глубину, но и не поднималась к поверхности.

И она была мертва.

Задушена, о чем свидетельствовала странгуляционная борозда на шее. Сейчас вокруг шеи был обмотан шнур от наушника (вот куда делся второй конец!), но полностью скрыть борозду он не мог. Шнур – не орудие преступления, Брагин прекрасно об этом осведомлен. Как осведомлен, что убийство произошло не здесь, что с жертвами он расправляется в другом месте. Там, где никто не в состоянии побеспокоить. Убийца никуда не спешит, он все делает обстоятельно, он предельно осторожен. Так, что и концов не найдешь. Во всяком случае, они ни на йоту не приблизились к разгадке, а время движется неумолимо, ток-ток-ток.

Женщина в озере – пятая по счету.

И это Катя. Его жена.

Вода не была темной, скорее прозрачной, так что Сергей Валентинович мог разглядеть Катю в подробностях. Но он видел перед собой только обезображенную лилово-фиолетовой полосой шею, это ведь не может быть Катя. Не может быть. Нет.

Кто угодно, только не она.

Брагину не хватало воздуха. Не хватало сил, чтобы выпихнуть наружу это тяжелое, занозистое «нет». И пока он боролся с невесть откуда взявшимся деревянным бруском в глотке (а это был именно брусок, страшно неудобный), полоса на Катиной шее вдруг зажила своей жизнью. Она вспухла и закровоточила, а затем края ее разошлись. И в кромешной черноте мертвой плоти вспыхнули две яркие красные точки – то ли рябиновые ягоды, то ли птичьи глаза.

Все-таки это была птица. К которой Брагин уже успел привыкнуть, к которой относился с умилением, почти как к другу. Она привела его сюда, в конечную точку странствий. И оказалось, что конечная точка – это начало пути в ад. Персональный. И в нем Брагин будет пребывать отныне и вовеки.

Ток-ток-ток.

…Тьфу ты, черт.

Приснится же такое.

Это была первая мысль, после того как Брагин обнаружил себя на диване в гостиной. Пот заливал ему глаза и струился по спине, руки мелко дрожали, а сбившееся дыхание никак не могло восстановиться. Брусок из глотки, слава богу, исчез, оставив после себя разве что пару щепок. Ну, да ладно – посаднит и перестанет, главное, что это всего лишь сон, пусть и пугающе реальный. Ночной кошмар, со всяким может случиться. И даже странно, что он не нагрянул раньше – учитывая ситуацию. Нечеловеческое напряжение сил – и никакого выхлопа. КПД равен нулю.

Зеро. Жопа тоталь. Не абсолютная, конечно (для разнообразия можно побыть и оптимистом), но в рамках статистической погрешности.

И – самое-самое главное. Катя жива!

Сидит в ногах у Брагина и внимательно его разглядывает.