Увидимся в темноте - Виктория Платова

– Смешно про пингвинов.

– Не очень. Хотя практике идентификации по волосам лет сто будет.

– Пойми, Гарик, я не спорю. Просто пытаюсь представить это. И… не представляется.

– А когда горло струной разрывают? Представляется? Нигде не жмет?

– Как он мог раздобыть эти волосы?

– Да как угодно. Собак обычно выгуливают, так что твой маньяк вполне мог подойти во время прогулки. Восхититься красотой породы. Сделать пару комплиментов хозяйке, а потом попросить погладить. Редко кто отказывает, поверь. Выглядит все очень естественно, и клок волос – в кармане. Собаки с шерстью расстаются только так, даже дергать не придется.

Шерсть – дело десятое. Не это мучает Брагина. А то, что Альтист раз за разом подселяет будущее к прошлому, прививает черенок, как какой-нибудь безумный селекционер. Растеньица получаются так себе, они покрыты толстым слоем воска, а между хлипкими ветками натянуты струны для альта.

Дорого бы Брагин отдал за то, чтобы узнать, что нашептывают эти струны.

2019. ОКТЯБРЬ.

У НОЧИ ТЫСЯЧИ ГЛАЗ/NIGHT HAS A THOUSAND EYES

(1948 г.) 81 мин.

…Не хочу больше думать о Никите и его самолетиках, пошли вон из моей головы.

Приходите завтра.

Если, конечно, я доживу до завтра. Обычно за этой мыслью следуют поскуливание, плач, беззвучные проклятья в сторону глазка камеры. Однажды я даже танцевала перед ней – с поправкой на цепь, конечно. Делала примерно то же, что делала перед огромной обезьяной героиня «Кинг-Конга». Из последней экранизации, где играет Наоми Уоттс, – там она еще жонглирует всякой лабудой, которая попалась под руку. Жонглировать мне особенно нечем (галеты не в счет), и танцовщица я так себе. И вряд ли ТотКтоЗаДверью будет так же снисходителен ко мне, как киношная обезьяна. Он не убил меня сразу, но стоит ли считать это милосердием?

И он до сих пор ничего со мной не сделал.

Туман из вентиляции – вещь неприятная, после него некоторое время болит и кружится голова и ощущается металлический привкус во рту, но это довольно быстро проходит. За то время, что я нахожусь без сознания (не знаю, сколько это длится), он успевает принести порцию галет и воду, а что потом? Смотрит на меня или уходит сразу? Или прикасается ко мне?.. Если и прикасался – то без последствий, иначе бы я сразу поняла. Непонятно лишь одно: как долго длится мое беспамятство. Несколько часов – еще терпимо, но вдруг это не часы?..

Я уже думала об этом.

И находила ответ на вопрос – он и сейчас лежит там, где я его оставила. Вдруг это не часы? – посмотри на свои руки, Мангуст. Посмотри на пальцы: ногти отросли несущественно – может, на миллиметр. Обычно я стригу их под корень, так что миллиметр соответствует нескольким дням. Ногти будут расти, что бы ни произошло, – даже в случае, если я умру.

Когда я умру.

Когда?

Просто хочу, чтобы все кончилось. Вспомнила. Планшета в рюкзаке нет, я оставила его в «Опоссуме», в ящике под прилавком. Отвлеклась на рекламу ботинок в Инстаграме, а потом – на вечерних посетителей: семейная парочка задротов в возрасте Дашкиного папика сильно интересовалась гидропомпой для члена. Но, как это всегда и бывает (задроты же!), все ограничилось бесплатным трехстраничным буклетом, популяризирующим гей-комиксы Тома из Финляндии. И бесплатным каталогом товаров. Жадные твари! А может, просто несчастные безденежные твари, которые даже на питьевой йогурт не разорятся, не говоря уже о помпе за двенадцать тысяч. Только время на них потратила!

Ничего, теперь у тебя масса времени, Мангуст.

До того, как тебя убьют.

Планшета в рюкзаке нет. Зато там лежат наушники «BUS TURISTIC BARCELONA», дешевая китайская фигня, прихваченная мною из развеселого, выкрашенного в цвета ЛГБТ двухэтажного туристического автобуса. Прошлое лето, адская жара, я сижу на открытой площадке второго этажа, обдуваемая горячим ветром, и оттуда глазею на забитые людьми улицы. Я прилетела в Барсу два дня назад и даже успела отметить собственный день рождения – в полном одиночестве, на верхотуре собора Саграда Фамилиа. С банкой сидра «Яблочный вор» в одной руке и телефоном – в другой (селфачки для Инсты, между прочим, никто не отменял). И все складывалось именно так, как я хотела, как представляла себе, – и это делало меня счастливой. Я была бы счастлива абсолютно, если бы не два дурацких случая, которые немного смазали прущее из всех щелей барса-счастье. О них я моментально забыла, как забывают о вытащенной из пальца занозе, – так поступил бы любой нормальный человек с котиками в ленте и пятью фолловерами в анамнезе. У меня их целых одиннадцать, а после того, как я засняла себя на фоне Каса Бальо[11], их число, возможно, увеличится до тринадцати. Или даже до двадцати одного, учитывая, какие рожи я при этом корчила. Ну, и мои знаменитые волосы, в то лето они были синими. А первый инцидент – незначительным, он как раз и случился, когда я подставляла лицо барселонскому ветру, а в уши была воткнута та самая дешевая китайская фигня. Поначалу я делала то же, что и все остальные idiota turistico, – слушала скрипучие откровения аудиогида о достопримечательностях столицы Каталонии. Понимая при этом, что не запомню ровным счетом ничего из сказанного, да и на хрен оно мне нужно. И потому в один прекрасный момент (отсюда, из Комнаты, он больше не кажется мне прекрасным) переключилась на плейлист в собственном телефоне. Пинк, Бейонсе, старички из «Армии любовников», Шнур и Жанна Агузарова (компас Ижевска и жирафовое варенье, ахаха). Шнур – вот кто подходил больше всего, его я и врубила. И сразу же вознеслась – и над улицами, и над автобусом, и над Саграда Фамилиа. Можно было еще и над расплавленным линялым небом вознестись – что я и сделала, опять же – при помощи Шнура. А потом представила, как он вертит – известно на чем! – этот малознакомый мне город и другие малознакомые города севернее, южнее, западнее и восточнее. И барса-счастье, приправленное Шнуром, стало еще невыносимее, и я представила уже совсем другое: как он заваливается в «Розовый опоссум» – неизвестно с какого бодуна, но вот – взял и зашел, со звездами и не такое случается. Тут-то бы и начались пожары!

– О, – сказал бы Шнур. – Не ожидал.

– А кого ожидали? – спросила бы я. – Анджелину Джоли?

– Не ожидал, что здесь секс-шоп. Вообще-то я за куревом.

– Вообще-то там вывеска.

Вообще-то это всего лишь мое воображение, и в нем немедленно находятся сигареты, и мы со Шнуром курим. Шнур выдувает дымные кольца (соединившись, они превращаются в логотип футбольного клуба «Ротор»), а я ввожу его в курс последних достижений секс-индустрии. Мы запускаем стрим в интернете и десять минут угораем над ассортиментом в прямом эфире.

И обязательное финальное селфи, куда без него. И все – дело сделано. Сразу после этого «Опоссум» становится местом паломничества, от посетителей отбоя нет, я огребаю премию в размере трех месячных окладов и звание «Лучший работник столетия», Дашка вне себя от зависти. Феликс наконец приглашает меня в БДТ на модный спектакль «Аустерлиц». И только охраннику Киму тектонические сдвиги в моей биографии по барабану.