Обожжённая душа - Властелина Богатова

Пребран хмыкнул, ясно понимая, о чём тот толкует, на что намёки делает.

— Да, ты прав, воевода, но я… — он посмотрел на витязя с прищуром, чувствуя, как внутри всё заходило ходуном, как буйно клокочет сердце от одной мысли, что князь вновь её обидит, — …я знаю, и видел, что он с ней сделал.

Воевода насквозь пронзил его взглядом, видя единственное — борьбу, и промолчал.

Пребран ощутил, что ему совсем нечем дышать. Здесь было куда жарче и душней, чем в горнице. Он распустил петли на вороте рубахи, потерпев вспотевшую шею под затылком. Занимали мысли о том, что с Виреем поговорить уже не доведётся — не хватало, чтобы тот сболтнул, что княжич искал себе воинов. Что справятся с шайкой душегубов одни, он был, конечно, не уверен, тут уж как распорядятся боги, но ни одного из воинов терять не готов был, поэтому волнение Вяшеслава, с одной стороны, было ему понятно.

— Славная у нас выдалась поездка, — будто прочёл его мысли Ждан, очнувшись от онемения, — будет, что сыновьям рассказать.

В самом деле, у многих из них были семьи, Пребран редко вспоминал о том.

— Все верно ты говоришь, Ждан, — подхватил его слова Вяшеслав, — покажем им, где раки зимуют, пусть знают, что доловские воины не прячутся по конурам.

Воеводе удалось поднять боевой дух, мужчины аж заерзали на своих местах, загорелись их глаза, и теперь только клинок в руки и в атаку. Пребран, встретившись взглядом с воеводой, благодарно кивнул.

— А мы тут заходили в харчевню, узнали многое, — вмешался вдруг Никрас, заметно ожив, разбавляя сгустившееся напряжение.

Пребран повернулся к нему, приготовившись внимательно слушать, ведь сам только недавно думал заглянуть в корчму да вызнать побольше о городище и князе. Даян, что сидел тише воды, слушая разговор, навострил уши.

— В общем, тут такое дело, — начал Никрас, подсаживаясь поближе к столу. — Семнадцать зим назад в детинце правил другой князь, Ярополк будет из его рода...

— Ну, так и понятно, что не дядька чужой, по праву наследования он тут и остался, — влез Саргим.

— Его тут не должно быть, — тут же оборвал Никрас, подсекая острым, как нож, взглядом. — Был другой наследник. Князь сам умер от недуга, оставив преемника, которому на то время было десять зим отроду.

— И куда же он подевался?

— Сгинул в лесу, — подал голос Даян, и все шестеро мужчин повернулись в его сторону.

Повисла тишина, каждый думая о своём, воины буравили взглядом парня.

— Вот как, — погладил Вяшеслав отросшую бороду, задумчиво посмотрев перед собой.

— Народ принял Ярополка, и он стал править в Оруши, — продолжил Даян. — И в походы редко когда вылезает из городища, за это люди его недолюбливают, говорят, что он не защищает свои границы, а если когда надавят, то он пускает свою дружину расшугать врагов, только проку от этого мало, — в свете лучин глаза парня разгорались гневом.

— Вот поэтому душегубы хозяйничают вокруг, — заключил Никрас. — Люди недовольны, и таких становится всё больше.

Пребран, ощутив, что его вконец разморило, стянул рубаху. Лучины уже догорали. Он глянул в сторону выхода, и всё крепче в нём зарождалось желание не отпускать Даромилу.

— Чую, через пару зим распадётся княжество, — рассудил Вяшеслав. — Народ взбунтуется, едва враги возымеют силу подпереть стены.

— Нужно возвращаться, — уверился в который раз Пребран, и рассказать обо всём отцу.

И княгиню он заберет с собой… Если она захочет. Накатило такое бессилие, словно на плечи легли мешки с камнями, пригибая его к полу. Пребран откинулся на постель, застеленную шкурами, закинул руку под затылок, посмотрел в потолок, освещенный красноватым густым светом.

Мужчины переговаривались уже без его участия, наслышался он уже за сегодня много, погрузившись в свои мысли, слушал их в пол уха. Думал обо всём, что произошло ныне. Не мог даже предположить, что, покидая дом, увязнет в таком болоте. Знал ли, что ждёт его тут? Наверное, не поехал бы и, не встретил Даромилу.

Пребран закрыл глаза, наблюдая как во тьме путанно пляшут огненные пятна, а голова шумит. Прошёл уже месяц с того мига, как покинули Доловск. Странное дело, за четыре года проживания в Волдаре мало что изменилось в его жизни, и как же перевернулось всё, едва он подобрался к Оруши. Начиная с того разбоя, что учинили постояльцы двора «Белый камень».

Водоворот мыслей все закручивался, утягивая все глубже на самое дно, призывая заглянуть внутрь себя. А там пустота и беспросветное одиночество, от которых стало невыносимо гадко. С невообразимой силой потянуло в другую половину дома, туда, где осталась Даромила. Охватило отчаянно-дикое, даже звериное желание заключить её в объятия, целовать ссадины и синяки, оставленные Ярополком, расспросить обо всём, что было с ней, успокоить, просто слышать голос и знать, что он не один, и что с ней всё хорошо. Но он не мог этого сделать. Наверное, ей сейчас не до него, не до его заботы и всяких слов, скорее всего, сейчас она чувствует только омерзение. Из памяти вырвалось шумное застолье, грохот голосов и насмехающийся звериный оскал Ярополка, его дурманный безумный блеск глаз. Голова совсем загудела. Как он мог поднимать на неё руку? Мучить? Отрезать косы? Последнее бросило в пучину кипящей жаром ярости, даже дыхание сбилось. Вспыхнуло лютое желание вырвать кадык из его горла. Этот выродок и волоска её не стоит! Как вообще мог он осквернить святое?! И тут же по груди разлилось жидким льдом успевшее позабыться воспоминание. Однажды он тоже поступил бесчестно, и чем он лучше? От этой мысли его затрясло. Нутро разорвалось в клочья, хлынуло бессилие, толкая его в бездну, знакомую сердцу, стылую, как пещера в пустоту. Пребран, сжав кулаки, что хрустнули костяшки, отвернулся к стенке, зажмуриваясь. Сердце билось гулко и часто, а мысли хлестали его, будто плетью, одна больнее другой, до тех пор, пока он не провалился в полузабытье, а потом и вовсе канул в темноту, которая приняла его как, любящая и ждущая своих детей мать. Ей было неважно, какой он внутри, что он совершил — гнусное или доброе дело, она всегда ждёт, всегда утешает, даря желанный покой, вновь перерождая до того мига, когда он очнётся.

Проснулся Пребран в омерзительно скверном состоянии, ощущая себя разбитым, выжатым, как рушник, вялым и несобранным. Ко всему раскалывалась голова. Ночь не принесла отдыха, а утро не порадовало свежими мыслями, и всё из-за предстоящей встречи с Ярополком. Ехать к этому ублюдку не было никакого желания, и нужно ещё найти силы держать в себя в руках при встрече.

Умывание холодной водой немного остудило едкое раздражение, что успело завладеть им, взбодрило и освежило мысли. Впрочем, он проснулся слишком рано, другие ещё спали, и по комнате разносился шелест множества дыханий, будто гуляющий ветер ворошил жухлую листву. Пребран утёрся рушником, помня, какой тяжёлый будет нынче день, вышел, в чём был, поведя плечами, разминая спину. И хорошо, что рано проснулся, есть время подготовиться.