Империя в войне. Свидетельства очевидцев - Роман Сергеевич Меркулов

противника – Германии. На энергичном действии на Австрию он настаивает и из политических соображений (увлечь нейтральных). В общем, он мне сказал, что считает наше положение лучшим, нежели германское, но просит не ждать быстрых и эффектных последствий падения Перемышля.

Э. А. Верцинский, 13 марта

Перемирие с немцами от 2 до 5 часов дня; похоронено более 200 трупов, преимущественно лейб-гвардии Семеновского полка. Ходил на позицию. Холодный ветер, вновь все замерзло.

«Новое время», 15 марта

К борьбе с немецким шпионством. Объявление главного начальника петроградского военного округа генерала от инфантерии барона Зальца.

«Воинские чины, будьте осторожны в разговорах о войне, особенно при переездах по железным дорогам. Не давайте себя выспрашивать. Неосторожное слово может причинить много вреда на полях сражения. Подозрительно любопытных немедленно передавайте в руки властей. Помните, что для нашего врага все средства хороши и что звание шпиона у него почетное».

Н. И. Реморов, 16 марта

– Тепло стало, весна наступает! А там и Пасха скоро! – рассуждают мои школьницы.

– Ах, если бы и война скоро кончилась и воротились бы все домой! То-то хорошо было!.. – слышу голосок Паши Шевляковой, которая сильно скучает об отце.

– Ты все про войну, Паша! Когда она кончится – никто не знает… – замечаю я.

– Война кончится тогда, когда разобьют поганых немцев! Без победы мира не будет!.. – с достоинством вставляет моя политик – Любочка Рожнова.

– Теперь уже наверно скоро покончат с немцами. Слышно, что взяли много городов у турок! – говорит еще кто-то.

– Скоро да не споро… – спорит опять Люба. Турки слабы, вот если бы с австрийцами и немцами помог бы нам Бог управиться. А скоро возьмем мы их всех в полон, там Франция с Англией нам помогут…

Я сижу и слушаю умный детский лепет.

Б. П. Апрелев, 17 марта

Сегодня ездил на Александровский вокзал для встречи эшелона пленных из Пржемышля (Перемышля – Авт. сост). Наблюдал бытовую картинку. Ко мне, твердо отбивая ногу, направились человек пять австрийских солдат, которых конвоировал наш ополченец в смятой фуражке, тулупе и с очень плохой выправкой. Когда эта группа подошла, то я поздоровался с ополченцем; на мой привет он ничего не ответил, зато австрийцы (оказавшиеся русинами) бодро ответили – «здравия желаем Вашему Высокоблагородию». Тогда вдруг ополченец, держа винтовку в левой руке и жестикулируя правой, начал мне объяснять, что его поднадзорные, увидя на мне форму, отличную от других русских офицеров (я был в черном пальто), просили его меня показать им поближе. Он их просьбу исполнил и вот привел их ко мне. Далее, с оттенком какого-то странного сознания своего превосходства, ополченец произнес следующую фразу, от которой я едва мог сдержать смех – «хороший они народ, Ваше Скородие (Выше Высокородие – прим. авт.), только уж оченно запущены. Дисциплины в их мало». Странно это было слышать из уст небрежно одетого, совсем не воинственного и уже вовсе без всякой дисциплины ополченца.

Л. А. Тихомиров, 19 марта

Невообразимая чепуха со снабжением населения предметами первой необходимости. <…> Всего в России довольно, в огромном избытке. <…> Но бестолковая власть, губернаторы воспрещает вывоз и провоз. Никто ничего не может продать, никто ничего не может купить, нечем кормить людей, нечем кормить лошадей, а сено, овес, хлеб – гниют и пожираются крысами. Это какие-то неисправимые глупцы, не способные понять – где нужна власть, и что она не должна мешаться.

Теперь – дров нет. А живем около лесной области, где каждое лето горит лесу больше, чем нам нужно на отопление. Насколько нужно быть гениально глупым, что бы умудриться замораживать население Москвы?

Но вот – додумали.

Теперь – к Праздникам все караул кричат, нет яиц, нет масла, нет сыра, нет ветчины. Сейчас Катя в лавке покупала яйца (для Фуделей – на Арбат с Басманной!). Стон стоит, приказчики одурели, покупательницы орут и ревут, а яиц нет. Дают по пятку, по десятку. И даже не эксплуатируют, дают по 40 копеек десять (в прочих местах по 45 копеек, в Посаде – 50 копеек), но яиц нет, нельзя давать одним и отказывать другим, поэтому дают понемножку. В этом гвалте хозяин получил телеграмму. Оказывается, что Министр разрешил «пропустить» в осажденный губернаторами город Москву шесть вагонов яиц. <…> Это маленький образчик ерунды, создаваемой властями. Прямо ужасные люди, и зачем только они суют свой нос?

Теперь забирают в военное ведомство и воспретили продавать почти все дезинфекционные вещества. А администрация под страхом штрафов и тюрьмы, велит дезинфицировать дворы. Да и вправду: ведь эпидемии угрожали и будут. Чем же нам защищаться от заразы? Сам Вильгельм не мог бы лучше дезорганизовать, замучить и обессилить врага. Очень возможно, что наперекор стихиям – Россия будет заморена раньше, чем Германия.

«Вестник Союза Русского Народа», 20 марта

Тяжело было жить прошлые годы: народ наш то пил, то спал непробудно, а городские люди, так называемая интеллигенция, разделились по партиям, ведя между собою бесконечные споры.

И вдруг произошло нечто неожиданное: Вильгельм объявил нам войну – внезапно свершилось чудо: народ наш сразу отрезвел. Спал, лежал народ-пьяница, народ-хулиган и… проснулся народ-Богатырь. <…> Было ясно, что проснулся народ, поднялся во весь свой рост могучий: и сразу стало ясно, что победа над сильным врагом будет наша, и действительно: расшатана вконец бесчисленными поражениями Австрия, на краю гибели ввязавшаяся в войну, благодаря своим предателям младотуркам, сама Турция. И только одна Германия еще держится до сих пор. Хотя ни в одной встрече в равном числе она не могла выдержать удара наших чудо-богатырей. И светлым, нежданно счастливым кажется нам наше будущее. Откроется нам наше Черное море. Засияет Крест Православный, наш русский Крест на вратах Царьграда, на чудном, древнем храме Святой Софии. Будет нашим навсегда старинный, чудный, мировой Царьград. Приблизится путь наш к самому Святому месту – к Святой земле. <…> Наконец и сами мы у себя на родине своей заживем в довольстве и счастье. Забудется и горе, и прежняя бедность.

А. В. Орешников, 21 марта

Официально объявлено о повешении полковника Мясоедова за измену. Вчера через Москву вели австрийских пленных, взятых в Перемышле; народ добродушно к ним отнесся, угощали папиросами. Но к чему устраивать такие триумфы победителей? Я не пошел.

С. Смирнов, 22 марта

Зима полная. Кругом церкви ходили – зима, вьюга, под ногами лед и снег. Корм – сено