Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид

До сих пор талибы никак не объяснили, как будет устроено выборное правительство, будет ли конституция или нет и как они собираются разделить власть. У каждого из руководителей талибов имеется свое мнение на этот счет. «Талибан готов вести переговоры с оппозицией, по при условии, что никакие политические партии не будут в них участвовать. Большинство талибов пришло из политических партий, и мы знаем, что они только порождают раздоры. Ислам против всяких партий», — сказал мне один из министров. «Потом, когда наступит мир, народ сможет сам выбирать правительство, но прежде всего надо разоружить оппозицию», — сказал другой министр. Другие выступали за правительство, состоящее из одних талибов.[122]

После 1996 года власть полностью сосредоточилась в руках Муллы Омара, а Кандагарская Шура играла все меньшую и меньшую роль. Доверенное лицо Муллы Омара, Вакиль, сказал об этом: прямо. «Решения основываются на мнении Амир-уль-Муминиин. Для нас нет необходимости в совещаниях. Мы верим, что это соответствует шариату. Мы подчиняемся точке зрения Амира, даже если только он один разделяет ее. Не будет никакого главы государства. Вместо него будет Амир-уль-Муминиин. Мулла Омар будет верховной властью, и правительство не сможет ничего сделать против его воли. Всеобщие выборы противны шариату, поэтому мы их отвергаем».[123]

При проведении в жизнь своих решений Мулла Омар все меньше полагался на правительство в Кабуле и все больше — на кандагарское духовенство и на кабульскую религиозную полицию. Маулави Саид Мохаммад Пасанай, Председатель Верховного Исламского Суда в Кандагаре, который во времена джихада учил Муллу Омара основам шариата, стал главным советником Омара. Он утверждал, что покончил с беззаконием в стране, введя исламские наказания. «Мы имеем судей в 13-ти верховных судах 13-ти провинций, и там люди живут в мире и безопасности», — говорил он мне в 1997 году.[124] Восьмидесятилетний Пасанай рассказывал, что он более полувека судил в деревнях по исламскому закону, а во время джихада руководил применением шариата у моджахедов.

Кандагарский Верховный Исламский Суд стал главным судом страны из-за своей близости к Омару. Суд назначает исламских судей, или кази, и их помощников во все провинции и один или два раза в год собирает их в Кандагаре для обсуждения судебных дел и порядка применения законов шариата. Параллельная система существует в Кабуле, где находятся министерство юстиции и Верховный суд Афганистана. Верховный суд в Кабуле рассматривает около 40 дел в неделю и состоит из восьми коллегий, которые занимаются вопросами коммерческого, гражданского, уголовного и административного права, но его полномочия явно меньше, чем у кандагарского Верховного суда. Говорит Генеральный прокурор маулави Джалилулла Маулвизад: «Все законы приводятся в соответствие с исламом. Законы, противные исламу, отменяются. Потребуется несколько лет, чтобы проверить все старые законы и исправить их либо отменить».

Ухудшение положения в экономике и политическое отчуждение в районах, контролируемых Талибаном, и большие потери, понесенные талибами, привели к нарастанию внутренних противоречий. В январе 1997 года Талибан столкнулся с бунтом в самом Кандагаре из-за принудительного набора. По меньшей мере четверо вербовщиков было убито сельскими жителями, не желавшими служить в армии. Талибы были выбиты из нескольких кандагарских деревень после боя, вызвавшего потери с обеих сторон.[125] По словам старейшин, их юношам грозит смерть, если они пойдут в армию. «Талибы обещали нам мир, а принесли только войну», — сказал один из старейшин.[126] В июне талибы казнили в кандагарской тюрьме 18 дезертиров.[127] То же движение против набора возникло в провинциях Вардак и Пактия. Принудительный набор увеличил непопулярность талибов и заставил их набрать больше людей из пакистанских медресе и лагерей беженцев.

Тем временем усилились противоречия между Кабульской и Кандагарской Шурой. В апреле 1997 года после визита американского посланника Билла Ричардсона глава кабульского правительства, мулла Мохаммад Раббани согласился выполнить пожелания Ричардсона, но на следующий день соглашение было отвергнуто Муллой Омаром. Мулла Раббани ушел в один из своих длительных отпусков. Ходили слухи, что он арестован. В октябре 1998 года талибы арестовали более 60 человек в Джелалабаде, крупном городе на востоке Афганистана, объявив о попытке переворота, предпринятой отставными офицерами — сторонниками генерала Шахнаваза Таная, пуштуна, дезертировавшего в 1990 году из армии Наджибуллы и присоединившегося к моджахедам. Его офицеры-пуштуны поддерживали Талибан и служили в армии талибов.[128] В декабре талибы убили одного и ранили еще нескольких студентов во время волнений на медицинском факультете Нангархарского университета в Джелалабаде. В городе прошли забастовки и выступления против талибов.

Растущее недовольство в Джелалабаде, по-видимому, подогревалось сторонниками умеренного муллы Раббани, который сделал этот город своей опорной базой. Могущественные джелалабадские торговцы, занимавшиеся контрабандной торговлей с Пакистаном, тоже хотели более либерального отношения со стороны талибов. После инцидентов в Джелалабаде мулла Раббани был вновь отозван из Кабула в Кандагар и пропал из виду на несколько месяцев. К началу 1998 года Кабульская Шура была готова повернуть политику в русло умеренности и дать возможность организациям ООН вернуться в Афганистан, чтобы города получали больше иностранной помощи. Руководители талибов в Кабульской и Джелалабадской Шуре видели растущее недовольство населения ростом цен, нехваткой еды и сокращением гуманитарной помощи. Несмотря на это, Мулла Омар и кандагарское руководство отказались разрешить увеличение помощи со стороны ООН и впоследствии вынудили ООН покинуть страну.

Зимой 1998–1999 годов солдаты Талибана были замечены в грабеже и мародерстве, что отражало падение дисциплины из-за экономических затруднений. После самого тяжелого из таких случаев в Кабуле в январе 1999 года за мародерство у шестерых солдат Талибана были отрублены правые руки и левые ноги. Затем власти развесили отрубленные конечности на деревьях в центре Кабула так, чтобы народ мог смотреть на них до тех пор, пока они не истлеют. Хотя внутренние противоречия и породили разговоры об ослаблении Талибана и возможности внутренней войны, непререкаемый авторитет Муллы Омара позволил ему сохранить полный контроль над движением.