Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид

Таким образом Талибан, как и его предшественники — моджахеды, пришел к диктатуре одного человека в отсутствие какой-либо организационной структуры или возможности участия для других народностей или представителей других взглядов. Борьба между умеренными и непримиримыми талибами ушла в подполье, так как никто из руководителей Талибана не осмелился противоречить Омару или выступить против него. Такое положение может привести к тому, что Талибан взорвется изнутри и начнется гражданская война между талибами, что приведет к новому расколу среди пуштунов и новым страданиям простых людей.

Вряд ли кому-нибудь из кабульцев хотелось бы оказаться внутри полупустого офиса маулави Каламуддина в центре Кабула. Половине жителей это все равно не удалось бы, так как женщинам вход сюда запрещен. Имя и внешний вид этого огромного пуштуна с большими руками и ногами, длинным толстым носом, черными глазами и кустистой черной бородой, которая доходит до столешницы письменного стола, за которым он сидит, наводит страх на весь город. Поток инструкций, сочиненных им на посту главы религиозной полиции, круто поменял образ жизни некогда легкомысленных обитателей Кабула и вынудил афганских женщин прекратить появляться на публике.

Маулави Каламуддин руководит Амар Биль Маруф Ва Нахи Ан Аль-Мункар, иначе — Управлением насаждения добродетели и предотвращения порока. Сам он предпочитает другой перевод — Управление по делам благочестия. На улицах народ называет его молодых ревнителей благочестия, вооруженных плетками, длинными палками и автоматами Калашникова, религиозной полицией, или еще более пренебрежительно. В тот самый весенний день 1997 года, когда я брал у него одно из редких интервью, он как раз выпустил новые указания, запрещающие женщинам носить обувь на высоких каблуках, громко стучать подошвами и использовать косметику. «Женщинам в госпиталях запрещается модно одеваться и носить украшения. Женщины обязаны вести себя достойно, ходить спокойно и не стучать обувью по земле, что производит шум», — гласил указ. Как ревнители благочестия могли разглядеть обувь или косметику на женщинах, закутанных с ног до головы в черное покрывало — бурка, оставалось только гадать (см. Приложение I).

Новый указ закреплял прежние ограничения, запрещавшие женщинам работать, но теперь им запрещалось работать и в западных благотворительных организациях, кроме медицинских учреждений. «Женщинам не разрешается работать в любой области, кроме медицинских учреждений. Женщины, работающие в медицинских учреждениях, не должны сидеть рядом с водителем. Афганская женщина не может ехать в одной машине с иностранцем», — гласил указ. Обучение мальчиков в Кабуле тоже прекратилось, поскольку большинство учителей составляли женщины, которым запретили работать. Целое поколение афганских детей не получает никакого образования. Тысячи образованных семей бежали из Кабула в Пакистан, поскольку их детям стало негде учиться.

Я нервно спросил Каламуддина, на каком основании Талибан запрещает женщинам работать и учиться. «Наш народ проклянет нас, если мы не будем учить наших женщин, и в дальнейшем мы дадим им образование, но сейчас мы столкнулись с серьезными проблемами», — ответил он. Как многие муллы, он говорил удивительно тихо, несмотря на свои размеры, и мне пришлось напрягаться, чтобы расслышать его. «Есть проблема безопасности. Пока что нет ни отдельного транспорта, ни отдельных зданий, ни других вещей, необходимых для обучения женщин. Женщины должны быть полностью отделены от мужчин. И среди нас есть мужчины, которые не могут вести себя с женщинами должным образом. Мы потеряли два миллиона человек в войне с Советами, потому что у нас не было законов шариата. Мы воевали за шариат, и теперь у нас есть организация, которая проводит его в жизнь. Я проведу его в жизнь, чего бы это ни стоило», — выразительно сказал Каламуддин.

Когда талибы в первый раз вошли в Кабул, религиозная полиция избивала мужчин и женщин в общественных местах за недостаточно длинную бороду или неправильное ношение бурка. «Мы советуем нашим людям не бить людей на улице. Мы лишь говорим людям, чтобы они вели себя согласно шариату. Например, если водитель хочет повернуть и врезаться в другую машину, мы просто советуем не поворачивать», — сказал Каламуддин и широко улыбнулся, видимо, довольный такой современной метафорой.

Управление создано по образцу подобной правительственной организации в Саудовской Аравии и держит на службе тысячи молодых людей, многие из которых получили лишь минимум образования в пакистанских медресе. Управление, самая эффективная из разведывательных служб талибов, подобно ХАДу, коммунистической тайной полиции 80-х годов. ХАД, позднее называвшийся ВАД, состоял из 15–30 тысяч профессиональных шпионов и имел 100 тысяч платных осведомителей.[129] Каламуддин признавал, что он располагает тысячами осведомителей в армии, министерствах, госпиталях и западных благотворительных организациях. «Все наши сотрудники имеют опыт в религиозных делах. Мы — независимая организация и не получаем указаний от Министерства юстиции или Верховного суда. Мы выполняем приказы эмира Муллы Мохаммада Омара».

Указы Каламуддина регулярно передаются по «Радио Шариат» (бывшее «Радио Кабул») и касаются всех сторон жизни населения (см. Приложение 1). Один из них регулирует поведение во время спортивных мероприятий, сначала вовсе запрещенных талибами. «Все зрители, подбадривая спортсменов, должны кричать „Аллах-у-Акбар“ [Аллах велик] и не стучать никакими предметами. Если наступает время молитвы, игра прерывается. Игроки и зрители молятся вместе», — гласит указ. Запуск воздушных змеев, любимое весеннее развлечение жителей Кабула, остался под запретом, как и всякий женский спорт.

Для талибов всякое сомнение в истинности этих указов, не имеющих никаких коранических оснований, равносильно сомнению в истинности ислама, хотя первая задача Пророка Мухаммада была эмансипация женщин. «Высший и безошибочный тест на ислам — равноправие женщин, сначала провозглашенное, а потом постепенно проводимое в жизнь», — писал Фернан Бродель.[130] Но талибы не позволяли даже журналистам-мусульманам ставить под сомнение свои указы или обсуждать разные интерпретации Корана. Сотрудникам благотворительных организаций они просто говорили: «Вы не мусульмане и не имеете права обсуждать ислам». Талибы правы, их толкование ислама единственно верное, а все остальное ложно и происходит от человеческой слабости и отсутствия благочестия. «Конституция — это шариат, поэтому нам не нужна конституция. Народ любит ислам и поэтому он поддерживает Талибан и ценит то, что мы делаем», — говорил генеральный прокурор маулави Джалилулла Маулвизада.[131]

Но тяжелое положение афганских женщин и всего афганского общества сложилось еще до прихода талибов. Двадцать лет непрерывной войны разрушили афганское гражданское общество, клановую общность и семейные связи, прежде помогавшие людям выжить в тяжелых экономических условиях. Афганистан имеет одни из самых низких показателей качества жизни в мире. Младенческая смертность составляет 163 на тысячу живорожденных (18 процентов[132]), самый высокий показатель в мире, средний показатель остальных развивающихся стран — 70 на тысячу. Четверть родившихся не доживает до пятилетнего возраста, в развивающихся странах — одна десятая.