Возраст чувственности - Элизабет Бикон

– Сейчас ноябрь, Калли, конечно, я бледная, разве может быть иначе в это время года? – попыталась защититься Ровена.

– Разумеется, я не ожидаю, что ты будешь свежей и румяной в середине зимы, Ро, но ты стала почти прозрачной, и вокруг глаз темные круги, все это меня очень тревожит. Ты плохо спишь?

– Мама говорила, что бывает, она тоже просыпается посреди ночи и не может заснуть или вечером сон не приходит очень долго. Потом все проходит так же внезапно, как началось. Она говорит, что сама не понимает, в чем причина.

– Возможно, беспокойство или сожаление? Или чувство вины, которое никак не удается преодолеть. Не может причина быть в том красивом джентльмене, решившем уехать вместе с тремя детьми и няней, чтобы продемонстрировать всем нам, что мы ему нимало не нужны?

– Не думаю, – равнодушно произнесла Ровена. – Мама беспокоится о нем не больше, чем о любом другом человеке на земле, вынужденном жить вдали от семьи.

– Конечно. Но ведь мы говорим не о миссис Финч, верно? – с легким раздражением проговорила Калли.

– Именно о ней, по крайней мере я, – отрезала Ровена.

– Ничего подобного, ты просто стараешься заболтать меня и сбить с толку, – теряя терпение, воскликнула Калли. – Но знай, я не позволю тебе вести скучную жизнь одинокой вдовы, Ровена Финч. Нам обеим ясно, что твои попытки убедить себя не удались, а я слишком люблю тебя, чтобы не думать о будущем лучшей подруги, – сердито прищурившись, заявила леди Лафрен.

– Но я и есть вдова, Калли, – резонно возразила Ровена.

– Однако ты не выглядишь довольной своим положением.

– Такова моя жизнь. – Ровена была вынуждена защищаться, это было слишком личным, и еще ей не хотелось заводить с подругой разговор о Джеймсе Уинтерли.

– Я оставила при себе свое мнение, когда Джеймс так поспешно собрался уехать. Я также ничего не сказала, видя твое воодушевление по этому поводу. Гидеон просил меня не вмешиваться, – со вздохом пояснила Калли.

– Но не очень преуспела, должна заметить, – съязвила Ровена.

Леди Лафрен фыркнула:

– Чушь, я молчала как рыба почти месяц.

– Так ли, Калли?

– Может, не всегда, но я не проронила ни слова, хотя знала, как ты и моя дорогая родственница наводят о нем справки.

– Он очень плохо выглядит, – не удержавшись, задумчиво произнесла Ровена. – Впрочем, у мистера Уинтерли трое детей, с ними немало забот, неудивительно, что он изменился, – добавила она, придав лицу беззаботное выражение.

– Если бы ты не сказалась больной и не провела весь день в постели, когда он привозил детей пообщаться с племянницей и племянником Хлои и Люка, сама увидела, как он выглядит, – с укоризной произнесла Калли.

Ровена едва не выдала себя, ведь она стояла у окна гостиной, того, что рядом с главным подъездом, и отлично видела Уинтерли, но ей не показалось, что он значительно изменился. Да, он не выглядел самоуверенным щеголем, что неудивительно, когда ведешь за руки двух малышей, а третий рыдает, потому что его несет няня. Ровена ощутила легкий укол в сердце от того, что не она шла рядом с Джеймсом.

Из задумчивости ее вывел вопрос Калли, желавшей знать, что она испытывает к Уинтерли, помимо раздражения, конечно. От неожиданности Ровена вздрогнула, но тут же взяла себя в руки, надеясь, что подруга не заметит ее реакцию. Но у Калли был острый глаз, и отступать она не собиралась.

– Умоляю тебя, Ро, прекрати притворяться, – взмолилась леди Лафрен. – Я желаю счастья и тебе, и Джеймсу, но, судя по тому, что с вами обоими происходит, порознь это невозможно.

– Что за вздор, Калли. У нас все совсем не так, как у вас с Гидеоном. Мистер Уинтерли блестящий, образованный, элегантный мужчина, многие женщины были бы рады удостоиться его внимания, но я не одна из них.

– Ты опять обманываешь и меня, и себя, – устало проговорила леди Лафрен.

– Зачем мне это? Мистер Уинтерли тоже, кажется, доволен жизнью, он полностью погрузился в воспитание детей.

– Я знаю, ты подглядывала, когда он приезжал. Надо было сообщить тебе о часе их отъезда, чтобы ты могла еще раз увидеть Джеймса. Почему ты боишься признаться?

– Не надо, Калли. – Ровене до сих пор было обидно, что Уинтерли заставил ее скучать по нему. – Мне и так за себя стыдно.

– Если бы можно было вернуться в прошлое, я бы с удовольствием дала тебе послушать себя девять лет назад. Ты была права, когда говорила, что Гидеон любит меня всем сердцем, что будет ошибкой не позволить себе любить его. Помнишь, как ты убеждала меня? Я тогда приехала в Райн-Хилл, чтобы забрать вещи дедушки Соммера и освободить дом священника для вашей семьи. – На лице Калли отразилось мучительное сожаление о впустую потраченных годах. – Никогда не отворачивайся от любви, Ровена. Девять лет одиночества и тоски помогли мне многое понять. И Гидеону тоже. Не допускай, чтобы жизнь стала горькой. Твоя гордость не пострадает, если ты позволишь не скрывать свои чувства.

Ровена покачала головой:

– У нас совсем другая ситуация, Калли. Мы с мистером Уинтерли не влюблены друг в друга.

– Просто вы оба боитесь открыться чувствам. Я никогда не встречала людей более подходящих друг другу, чем Джеймс Уинтерли и Ровена Уэстхоуп, но вы оба убеждаете себя, что вам никто не нужен, – с досадой проговорила леди Лафрен.

– Глупости, Калли. Что у нас общего? – Ровена пожала плечами. – Я, к примеру, вовсе не такая скрытная, как он.

Подруга посмотрела на нее с недоверием:

– Разве?

– Разумеется, нет.

– Тогда докажи это. Сегодня. Когда Джеймс приедет обсудить какие-то дела с Люком и Гидеоном. Или ты боишься оказаться рядом с человеком, которого преследуют недоброжелатели?

– Разве все не окончено?

– Раз тебе все равно, какой смысл продолжать разговор? – Калли картинно закатила глаза.

– Прошу, скажи, что с ним? – с тревогой в голосе спросила Ровена.

– О да, что с ним? – ответила Калли и улыбнулась уголками губ. – Салли так мастерски починила твое жемчужно-серое платье, что никто и не догадается, что оно было порвано. Думаю, тебе надо надеть его и присоединиться к нам за ужином. И ты все сама узнаешь.

Ровена начинала сердиться.

– Ты так и не сказала, ему грозит опасность или нет?

– Это можно выяснить, лишь спросив напрямую у Джеймса, – уклончиво ответила Калли.

– Очень хорошо. – Ровена нахмурилась. – Но больше я ничего обещать не буду.

– Буду надеяться, что Джеймс Уинтерли не такой упрямый, как ты, – вздохнула Калли и поспешила перевести разговор на другую тему.

– Миссис Уэстхоуп, – приветствовал ее Джеймс поклоном, когда Ровена вошла в гостиную, где вся семья собралась перед ужином. Не очень доверяя своим ногам, она все же смогла заставить их согнуться в коленях в неглубоком реверансе.