Возраст чувственности - Элизабет Бикон

– Мистер Уинтерли, – ответила Ровена и кивнула.

О боже, как же он красив! Все эти недели она вспоминала о чудесных серо-зеленых глазах, красиво очерченном лице и сильных плечах. Ей кажется или сейчас его взгляд стал тяжелее, а наряд не столь продуман и элегантен? Все же Джеймс держался по-прежнему уверенно и мог бы свести с ума любую оказавшуюся рядом женщину.

– Прошу вас, – поспешил вмешаться Гидеон, – давайте оставим формальности.

– Добрый вечер, миссис Уэстхоуп, – обратился Джеймс к Ровене, будто не замечая слов друга. – Как ваши дела, осмелюсь спросить?

– Хорошо, благодарю. А ваши, сэр?

– О боже, – пробормотал себе под нос Люк и закатил глаза. – Какие зануды!

– Прекратите немедленно, – прервала их Калли. – У нас гость, не стоит ему слышать, как вы опять ссоритесь.

Ровена сразу поняла, что они бурно что-то обсуждали до того, как она вошла. Надо было спуститься в гостиную раньше.

– Ах, Бовуд, – махнул рукой Гидеон и поднялся, чтобы встретить показавшегося в дверях гостя. – Надеюсь, Ровена, ты знакома с приятелем Джеймса мистером Гарри Бовуд ом.

– Миссис Уэстхоуп. – Мужчина поклонился с вежливой улыбкой.

– Мистер Бовуд. – Ровена постаралась быть любезной и приветливой. Краем глаза она заметила, что Джеймс не сводит с них тяжелого взгляда.

Лицо Бовуда казалось ей очень знакомым, но почему? Ровена не сразу вспомнила, что он был с Уинтерли в тот день у церкви, когда она пыталась убедить Мэри Карлинг, что тот не произвел на нее никакого впечатления, а у Бовуда и вовсе заурядная внешность. Но было и что-то еще, что спряталось в дальних уголках памяти и никак не хотело выбираться оттуда.

– Я познакомился с Гарри, когда мы были отвратительными подростками и учились в Итоне, – сказал Джеймс, встав рядом с приятелем.

Ровена вновь украдкой посмотрела на мистера Бовуда, вспоминая, где она могла видеть этого неприметного джентльмена с русыми волосами и орехового цвета глазами.

– Говори за себя, Уинтерли. Я был очаровательным ребенком, а вот ты противным, точно, – с кривой ухмылкой ответил Бовуд.

Его ироничное высказывание навело Ровену на мысль, что он мог бы ей понравиться. Мистер Бовуд был незаметен в толпе, а это бесценное качество для шпиона, потому, вероятно, он был удачливее Джеймса. Она поспешила напомнить себе, что именно из-за Бовуда и его отца Джеймсу пришлось вести жизнь, уничтожившую в его сердце все то, что не смогла погубить жена брата. Скорее всего, у нее не было бы подобных мыслей, не стань она свидетелем тайного разговора в спальне.

Опомнившись, Ровена поспешно перевела взгляд. Не следовало смотреть на этого джентльмена столь пристально.

Лицо Калли было безмятежным – подруга прислушивалось к жизни внутри себя. Мужчины были увлечены разговором. Лишь Хлоя о чем-то напряженно размышляла. При появлении Бовуда леди Фарензе будто насторожилась, ушла в себя. Не связано ли это с тем, что она испытывает неприязнь к человеку, использовавшему дружбу в своих интересах, вместо того чтобы дорожить ею?

– Ты ошибаешься, старина, – добродушно усмехнулся Джеймс в ответ на реплику Бовуда.

Было очевидно, что он не держит камень за душой с тех нелегких времен. Отчего же ее не покидает ощущение, что этот ужин организован неспроста и она очень многого не знает?

Место Ровены за круглым столом было между Калли и лордом Лафреном. Она, как и все остальные, вела себя так, будто ужин был самым обычным, семейным. Однако, похоже, все здесь понимали, что это не так. Сегодня здесь был Джеймс. Мистер Бовуд хотел казаться спокойным, но был насторожен, будто целью его было что-то выведать. Сама Ровена с трудом могла бы вспомнить, что ела. Если бы не разговор с Калли, она бы точно извинилась и ушла к себе. Лорд Лафрен сказал, что в его возрасте позволительно удалиться раньше положенного, и откланялся сразу после чая. Он бросил на Ровену хитрый взгляд и подмигнул, будто радуясь, как ловко выкрутился.

Всякий раз, глядя на дядю Гидеона, Ровена жалела, что не знает его лучше. Вскоре она сама пожелала всем спокойной ночи, взяла предложенную Крибеджем свечу и направилась к дверям. За весь вечер Джеймс ни разу не задержал на ней взгляд, и теперь она размышляла, хорошо это или плохо. Оказавшись в своей спальне, она, несмотря на напряженную атмосферу за ужином, почувствовала себя бодрой и совсем не уставшей.

Глядя на себя в зеркало, висевшее над каминной полкой, Ровена пришла к выводу, что, несмотря на серый наряд – довольно странный выбор для женщины двадцати четырех лет, – она выглядит свежо и даже привлекательно. Возможно, Джеймс прав, этот цвет скорее притягивает к ней взгляды, нежели отталкивает. Стоило Ровене вспомнить о нем, глаза засияли, на щеках появился живой румянец. Не имеет значения, что они прежде наговорили друг другу много неприятного, одного его присутствия в доме было довольно, чтобы она расцвела.

Меж тяжелых гардин гостиной пробивался свет. Интересно, Джеймс закрылся там, чтобы побеседовать со своим другом-шпионом, или обсуждает с Гидеоном и леди Фарензе возможные действия своих врагов? Может, проснулся кто-то из детей, не желавших отпускать от себя дядюшку Джеймса ни на минуту? Будет ли с ее стороны безумием спуститься по боковой лестнице, постучать в окно и надеяться, что он откроет и будет рад ее видеть?

Если она наберется смелости, серое платье позволит ей пробраться в осенних сумерках под окно Джеймса незамеченной, подумала Ровена, решаясь на дерзкую вылазку. Остается надеяться, что Гидеон отвел Бовуду комнату в другом крыле дома.

Зябко поеживаясь, Ровена плотнее запахнула шаль и спустилась с крыльца. Сад был полон теней и шорохов. Ровена благополучно добралась до дворика, лишь однажды споткнувшись о камень. Хорошо, что лимонное дерево в кадке убрали на зиму в оранжерею, оно бы стояло прямо у нее на пути. Продолжая размышлять, как отреагирует на ее появление Джеймс – нахмурится или рассмеется, – Ровена вскоре оказалась под теми злополучными окнами, где услышала историю жизни Джеймса Уинтерли. Правда, тогда было не так холодно, как сейчас.

Кожаные подошвы туфель от долгой носки стали мягкими и позволяли ступать почти бесшумно, однако, вероятно, в комнате все же что-то услышали. У окна появился мужской силуэт с подсвечником в руке. Ровена затаила дыхание, ожидая, что окно распахнется, но этого, разумеется, не произошло. Так поступили бы многие, но только не Джеймс Уинтерли. Вероятно, сейчас он тихо прошел по комнате, чтобы не разбудить спящих за стеной малышей, вышел из гостиной в коридор и остановился. Он ждал, как поступит Ровена. Весь дом, кажется, затаился, пытаясь угадать ее следующий шаг.

Если бы она обнаружила себя, возможно, Джеймс и вышел бы, но ведь шум может донестись до ушей того, кому не стоит знать о происходящем. Размышляя, Ровена осторожно сделала несколько шагов и укрылась в густой тени пирамидальной туи. Через секунду Ровена ощутила, как ее рот накрывает рука, но не вскрикнула, подчиняясь приказу хранить молчание. Сильные пальцы нашли и сжали ее ладонь. Удивительно, но и сейчас, не видя Джеймса, она чувствовала его внутреннее возбуждение.