Спецназ князя Святослава - Алексей Соловьев

Ворвавшиеся в Преслав греки быстро растеклись по болгарской столице. Был захвачен царь Борис с семьей, побоявшиеся остаться во дворце. Они бежали к северным воротам, ближние слуги везли на двух повозках царскую казну. Борис был тотчас доставлен к Иоанну Цимисхию и брошен к ногам его коня.

– Я – пленник? – вопросил болгарин.

– Ну, зачем так грубо? Ты и твоя семья – гости при моем дворе. Вам будут оказаны почет и уважение.

– В таком случае почему твои воины растащили все мое золото и серебро? Русы за прошедший год не взяли ни солида. Теперь же я нищий. Прикажи, царь, вернуть назад хотя бы часть моей казны!

Иоанн недовольно поморщился. Сравнение его войска с дружинами варваров разозлило базилевса:

– Война есть война, и у нее свои, не гуманные законы. Ты, Борис, поддерживал Сфендослава, ты не поднял против киевского архонта своих подданных. Поэтому я вправе считать тебя пленным, верно? Будь доволен же тем, что я предлагаю. А золото?.. Разумеется, я прикажу всем кентархам отобрать твои монеты у солдат… если, конечно, они смогут отличить твой солид от моего! Болгарских монет ведь ни твой отец, ни твой дед так и не начали штамповать!!

Иоанн расплылся в ехидной улыбке. Повелевающим жестом он приказал убрать пленников прочь и направился в сторону царского дворца.

А там шла беспощадная рубка. Сфенкель все рассчитал верно: на подходах к воротам греки не могли развернуться шире, чем в десять человек. Облаченные в трофейные доспехи киевляне успешно сдерживали напор нападавших, а легковооруженные русы метали с крыш домов стрелы, копья, камни. Сотни павших перегораживали улицы, создавая новые трудности для греческих колонн. Казалось, атака захлебнулась.

Увидев картину боя возле одних из ворот замка, Цимисхий опешил. Горы бездыханных тел стали неприятным сюрпризом для базилевса, в душе уже начавшего праздновать полную победу. Он судорожно сжал кулаки, скрипнул зубами и вдруг громко крикнул:

– Другарий, отвести солдат назад!! Василий, сифоны сюда, быстро!! Их надо не рубить, а жечь!!! Эта проклятая Преслава и так выпила слишком много нашей крови…

Проедр Василий без промедлений выполнил приказ императора. По очищенным улицам подтащили трубы для метания «греческого огня», и негасимое пламя забушевало перед и за воротами дворца. Запылали постройки, загорелась сама земля. Царский замок из места спасения вдруг превратился в ловушку.

Прикрываясь щитом от близкого пламени, Сфенкель прокричал:

– Передайте кому сможете: уходить!!! Пытаемся пробиться за северные ворота! Лучше с честью умереть, чем изжариться на радость грекам. Пусть каждый теперь командует сам собой!!

С этими словами воевода окатил себя водой, поменял меч на боевую секиру и бросился к северной части города…

…Спустя три дня Святослав радостно обнял своего боевого товарища:

– Молодец, что ушел! Сколько воев привел с собой?

– Неполную сотню.

– Светлая память остальным, пусть Ирий даст всем покой и забвение! Вы сделали то, что должны были сделать! Доростол готов к осаде. В Киев за помощью посланы гонцы. Пусть идут!!!

Ласковый теплый апрельский ветерок нежно гладил щеки, высушивая дорожки от бегущих слез, трепал пряди длинных распущенных волос, звал за собой прочь от этих каменных стен, этого ратного шумного многолюдства, этой вновь вспыхнувшей и поломавшей столь хрупкое и короткое счастье княгини войны. Предслава стояла на северной воротной башне Доростола, глядя на величавый Истр, вольной массой вод неспешно катящийся к Русскому морю. Сесть бы в ладью с любимым князем, оттолкнуться от берега и отдаться его струям! Может, тогда бы вновь вернулось счастье нормальной семейной жизни, тишина и покой. Но разве сможет гордый Святослав спокойно оставить грекам последний кусок болгарской земли, владеть которой он мечтал столь давно и страстно? НЕТ!!! А значит, впереди снова бои, кровь на латах уцелевших воинов и погребальные костры для павших… Снова торопливость слов и поступков мужа, уже давно забывшего о супружеском ложе и внуке, начавшем делать первые неуверенные шаги. Снова стоны раненых, к которым она пойдет завтра утром, чтобы личным примером поддерживать многих женщин, взявших в руки бинты и чаши для пития и омовений…

Предслава специально ушла сегодня на северную стену, чтобы не видеть равнину, уходящую от южной твердыни к недалеким отрогам гор. Позавчера она, как и сотни прочих жителей Доростола, стояла там. Не могла не стоять, ибо весть о приближающихся стройных походных колоннах византийцев выманила буквально всех за пределы жилищ. Греки тогда неотвратимо накатывались на южные стены, на три линии пеших русичей, оградившихся красными щитами и ощетинившихся длинными копьями. Княгиня не видела мужа, одетого в простые кольчатые латы, она лишь сердцем чувствовала, что князь где-то в первом ряду, дрожащий от нетерпения и жаждущий поквитаться за нарушенные византийские договора и клятвы, за позор Преслава. Но разве можно противостоять ровным рядам облаченных в железо греков?

Оказалось, что можно! Сфенкель со своей дружиной внезапным ударом из засады смял авангард Иоанна Алакаса. Торжество было недолгим, катафракты второй вражеской линии ответным ударом выправили положение, отбросив русов и изрядно проредив их ряды, но вид места недавней стычки, густо усеянного греческими телами, вызвал дружный боевой рев воев и радостные крики зрителей. Иоанн Цимисхий раз за разом бросал свою тяжелую пехоту и конницу вперед, и каждый раз они откатывались от русских рядов прочь, словно волна от каменной тверди берегового утеса. После восьмой атаки греков ряды русов мерным шагом двинулись вперед, занимая поле боя. Легкая пехота принялась снимать с павших византийцев железные и медные доспехи, чтобы заменить ими свои кожаные.

Уже темнело, когда Иоанн Цимисхий повелел бросить в обход открывшегося русского фланга конницу Иоанна Куркуаса. Будь этот маневр успешным, около двадцати тысяч русичей оказались бы отрезаны от крепостных ворот. Но Икмор был опытным воеводой, он быстро оттянул и загнул внутрь свой край строя. Таким образом, греческие катафрактарии вместо лихого броска вновь уткнулись в жала копий и вынуждены были вспятить покрытых бронями коней. Византийскому базилевсу ничего не осталось делать, как наблюдать за неспешным отходом врага через трое крепостных ворот.

На ночном совещании военных начальников Цимисхий вынужден был признать:

– Сфендослав и его помощники – достойные противники. С ними нужно вести правильную войну, не упуская ни единой мелочи. Поэтому завтра никакого отдыха! Всем здоровым ставить лагерь. Ждем прибытия осадных машин. Ночами между городом и лагерем выставлять несколько застав. Перекрыть дороги! Закрыть доступ к Доростолу с воды. Мы заставим Сфендослава воевать либо с нами, либо с голодом. И запомните главное: мне долгая война на берегах Истра не нужна!!! Слишком неспокойно в столице, слишком опасен еще Варда Фока! Трон прочен, когда на нем сидишь, а не мотаешься долгое время за сотни миль от дворца! Я отпускаю вам две недели, чтобы освободить Болгарию от северного варвара!