Жила-была кровь. Кладезь сведений о нашей наследственности и здоровье - Оливье Гарро

считалось зачатие новой жизни. Очевидно, что целью проституции было не это, а торговля телом для удовольствия лишь одного партнера. Донорская кровь нужна, чтобы подарить или продлить жизнь пациенту, который без нее может умереть. Как бы то ни было, идея донорства — поддержание жизни (в высоком смысле слова), а плата превращает его в своего рода проституцию. Запрет на торговлю кровью — символический способ предотвратить такую проституцию, чтобы сохранить чистоту продукта, которая утратилась бы при продаже. Словом, появись торговля кровью — она стала бы биопроституцией.

Вторая моральная дилемма связана с просьбами пациентов перелить им кровь родственников — родителей, братьев, сестер или кузенов, мы это называем внутрисемейной гемотрансфузией. Такие ситуации нередки, особенно они распространены среди кардиохирургических пациентов, настаивающих, чтобы им переливали кровь их детей. В неонатологических отделениях, наоборот, родители, обычно матери, желают отдать кровь своим детям. Пациенты просят взять в доноры их близких, о которых у врачей информации почти нет: они не всегда знают о сексуальном поведении таких доноров или перенесенных ими болезнях. Причина подобных, порой очень настойчивых, просьб пациентов — скрытые страхи, связанные с переливанием крови: быть инфицированным, иметь нечто чужеродное в своей крови, потерять контроль над своим телом — так было раньше, а иногда, хотя и реже, бывает и сейчас.

Такую практику, весьма распространенную в странах, где не хватает доноров, многие службы крови запрещают применять. Различные доводы, которые приводят в защиту своей точки зрения противники внутрисемейного переливания крови, не всегда убедительны, особенно в отношении доноров-родственников, регулярно и добровольно сдающих кровь. Но, помимо теоретических аргументов, выдвигаемых защитниками и противниками этой практики, есть еще один вопрос, которым стоит задаться: нет ли в отказе от внутрисемей-ного донорства более глубокого символического смысла, не идет ли здесь речь о кровосмешении. Такое донорство могут рассматривать как своего рода брак по расчету, хуже того — неосознанно совершенный инцест, которому и названия-то не найдется.

Третья дилемма связана с другого рода адресным переливанием крови. В данном случае потенциальные доноры — уже не члены семьи реципиента, а его друзья или коллеги. Эту разновидность донорства быстро отвергли, опять же по причинам четко сформулированным, но не имеющим глубокого научного обоснования. Нашей западной цивилизации кажется, что в таком донорстве есть нечто от брака по расчету, по принуждению, в клановых же обществах и странах, где семья играет большую роль, оно распространено гораздо шире (в Африке, на Ближнем Востоке и т. д.).

И наконец, четвертая дилемма: стоит ли исключать из числа доноров гомосексуалов. Долгое время их не допускали к сдаче крови по понятным эпидемиологическим причинам и из неоспоримых требований безопасности. Но некоторые ассоциации сочли этот запрет дискриминацией и настаивают на том, что быть донором — это право любого человека. Подробное изучение вопроса позволяет примирить различные, широко обсуждаемые точки зрения и разрешить гомосексуалам становиться донорами, если четко соблюдаются разработанные для этого правила. Но тут возникает вопрос, не касающийся эпидемиологии или социологии: не было ли отстранение таких мужчин от донорства лишь отгораживанием от нерепродуктивной сексуальной практики?

Таким образом, если мы утверждаем, что сдать кровь — значит подарить жизнь и что цель полового акта — продолжение рода, то можно сказать, что донорство замещает собой репродуктивные сексуальные отношения. Это утверждение, несомненно, провокационное, но оно позволяет объяснить природу запретов на некоторые виды донорства. С сексом, деньгами и кровью по-прежнему связаны многие человеческие желания и страхи, а также социальные ограничения.

Ценой крови

Кровь — дань, уплачиваемая в бесчисленных войнах, которые постоянно вело человечество: одни люди порабощали других, вместе с кровью забирая «силу» противника. Свидетельства тому мы находим во многих исторических источниках: все сословия средневекового общества — знать, духовенство и простой люд — отдавали долг крови. Правда, ценность крови представителей трех сословий не была одинаковой.

С появлением, относительно недавним, журналистики, а затем и фотожурналистики не осталось сомнений в том, что люди до сих пор учиняют кровавые расправы, возможно, чтобы обелить победителей и унизить побежденных; в последние десятилетия мы наблюдали немало тому примеров: возьмите хотя бы военные конфликты в Африке и на Ближнем Востоке или действия таких объединений, как Ирландская республиканская армия в Ирландии, организация «Страна басков и свобода» в Испании, банда Баадера в Германии, Красные бригады в Италии. При этом применение армейского оружия не так ужасает, как опубликованные во Всемирной паутине посты об обезглавливании людей радикальными исламистами.

Религиозные войны — вот уж что было отмечено кровавой печатью. В нашей истории их предостаточно. Библия, долгое время остававшаяся единственной доступной книгой, рассказывает о сражениях евреев и вавилонян, почитателей бога Ваала, чьи ритуалы предусматривали бичевание до крови. В этих краях, ныне исламизированных, бичевание и/или самобичевание до сих пор практикуется у шиитов долины Бекаа в Ливане, а так-же в Сирии во время празднования Дня Ашура{33}. Христианские Крестовые походы тоже были ознаменованы массовыми убийствами с обеих сторон, христиане хотели сделать Иерусалим своим священным городом, вернув себе гробницу Христа, которая оказалась в руках мусульман.

Среди междоусобных конфликтов можно назвать противостояние католиков и протестантов во Франции, из них особенно на слуху Варфоломеевская ночь 24 августа 1572 года, говорят, тогда в центре Парижа кровь текла по улицам. Столкновения католиков и протестантов были и в Ирландии, сначала на территории будущей Республики Ирландии, а потом в британской части острова, Северной Ирландии, — например, небезызвестное Кровавое воскресенье в Лондондерри 30 января 1972 года[151]. И наконец, массовые убийства в Руанде: сначала в 1959 году калечили, «укорачивали», как говорили, тутси, которые отличались высоким ростом (им перерезали ахилловы сухожилия и сухожилия в коленях), — событие, известное во Франции как Руандский День всех святых[152], затем произошла чудовищная резня весной 1994 года, в которой погибли 10 000 человек. Историки, пытаясь разобраться в сути разногласий народов тутси и хуту, имеющих много общего, выдвигали версию, что в конфликте сыграли свою роль церкви.

В ХХ веке братоубийственные войны на религиозной почве оказывались скорее борьбой за власть мирскую, нежели духовную, и до сих пор бытует мнение, вероятно ошибочное, что мусульмане — шииты или сунниты, курды или друзы — могут повести жестокие войны против Запада. Как только к мирским целям примешивают религию, кровь становится инструментом, придающим сакральное значение войне за материальные ресурсы, как, например, вооруженный конфликт за контроль над нефтяными месторождениями, в котором немаловажную роль играло наследие пророка Мухаммада и взаимные обвинения сторон в ереси[153].

Отношение монотеистов к крови

Древнееврейская религия и более поздние монотеистические иудаизм, христианство и ислам