Кровь в моих жилах - Татьяна Лаас

Светлана грустно улыбнулась и сказала старую, как мир, шутку:

— Каждый товарищ, Демьян, мечтает только об одном: чтобы у него был свой товарищ.

Синица шутки не понял — поморщился, размышляя, то ли смеяться, то ли кивать с умным видом. Светлана пояснила парню:

— Это значит, что каждый заместитель прокурора или министра, сам мечтает стать прокурором — только так у него может появиться собственный товарищ. Уваров, если сейчас подсуетится, загулявшего прокурора быстренько сместит — дело об убийстве в Сосновском слишком громкое… Расскажешь, как Громов на берендея вышел?

Демьян удивленно посмотрел на Светлану:

— Так вы же сами про Ивашку в магуправе сказали. Громов взял Петрова, и они пошли в управу. Там ваш Смирнов, царствие ему небесное, подозвал Ивашку вопросом: а не берендей ли он? И… Тут-то все и началось. Ивашка как сходу в бера перекинулся, так сразу и снес магу вашему голову — маги же самые опасные для беров. Громов стрельбу открыл, да у берендея шкура заговоренная оказалась. Все пули выпали из шерсти. Петров на берендея с шашкой пошел, а тот Громова лапой с головы до эээ… Ног вскрыл, Петрову руки-ноги переломал и в окно, не будь дураком.

— Откуда такие подробности, Демьян? Тебя же там не было.

— Так ваш этот… Письмоводитель…

— Ерофей Степанович, — подсказала, холодея от страха, Светлана.

— Он единственный и выжил, потому как под стол забился и крест перед собой выставил. Он жандармам все и рассказал. В городе ужас, что творится. Жандармов всех по приказу подняли. Вокзал закрыли, дороги перекрыли, ищут все Ивашку. Только бера в лесу искать — последнее же дело.

— А кромешники? Приехали?

— Кромешники не приехали. Сказали, что дело местное, сами жандармы справятся. Кажись, в столице-то дело совсем швах, раз сюда прислать никого не могут. Вот так вот…

По коридору спешно из операционной промчалась медсестра, и Синица побелел весь, заканчивая рассказ. Светлана сама заходилась от волнения, но силы утешить Демьяна были:

— Все будет хорошо. Громов же обещал справиться с берендеем. Он из тех, кто держит слово. Он вернется и справится с берендеем.

— Нас всех отстранили… — признался Демьян. — Дело изъяли.

— А что тогда у тебя в папке?

— Это? А… Это… Это копии. Александр Еремеевич любит делать копии… — хвостомойка покраснел, как рак, смешался и замолчал, взглядом упираясь в носки своих ботинок.

Говорить не хотелось. Если Громов разрешил бы Светлане вмешаться в расследование и посмотреть бумаги, Демьян сам протянул бы папку, а так… Смущать парня еще больше и заставлять оправдываться не хотелось. Громов вернется в строй и сам все объяснит. Он обещал.

Потянулись самые тяжелые, сонные, предрассветные часы. Демьяна все же сморило. Он тяжело осел, расслабляя руки и теряя папку. Та упала на пол, раскидывая бумаги.

Светлана осторожно, чтобы не разбудить парня, встала и принялась собирать документы. На глаза попалась фотография с жемчужным ожерельем. Светлана, уже все понимая, все равно упорно посчитала жемчужины. Их было ровно тринадцать. Это было её ожерелье.

Руки затряслись. Это она подставила Громова под удар берендея. Это она промолчала, что ожерелье у неё украли, и Громов ошибочно в расследовании вместо Боталовой или… Зачем себе лгать? Вместо Михаила Константиновича Волкова Громов вышел на Ивашку, потерявшего от страха разоблачения голову.

Светлана усилием воли заставила себя успокоиться. Сейчас нельзя поддаваться панике. Да, она совершила ошибку, но еще можно все исправить. Она все расскажет Громову, и тот… Что сделает он, валяясь на больничной койке? Придется пытаться разобраться во всем самой.

Вялый после сна, ничего не понимающий Демьян рванул со скамейки и забрал у Светланы фотографии.

— Простите… — Он виновато спрятал взгляд, быстро убирая бумаги в папку. — Александр Еремеевич просил вам не показывать… Пока не показывать…

Светлана осторожно уточнила, возвращаясь на жесткую, неудобную скамью:

— Это потому, что убитая на меня похожа? — В коридоре было прохладно, и жакет не особо спасал. Светлана замерзла. Плащ остался в магомобиле — эх, где потом искать свои вещи? Одна надежда, что шофер Волковых все же завезет их к ней домой или хотя бы в магуправу. Магуправа… Светлана еще не до конца осознала, что Смирнова теперь нет. И как тут справляться, когда на весь город теперь лишь она и Мишель. В горле возник ненужный болезненный комок. Ей сейчас нельзя предаваться слезам или жалости. Она должна трезво мыслить и во всем разобраться. Возможно, что в управе из магов осталась только она одна. Ожерелье, от которого стоило избавиться давным-давно, со счетов не сбросить. Первый шок уже прошел, и Светлана пыталась понять, как так получилось, что её ожерелье оказалось на убитой. И что это значит.

Помощник пристава неуверенно кивнул и снова добавил:

— Да, вы на неё похожи… Простите великодушно, вашбродь.

— Тебе не за что извиняться, Демьян. — Она откинулась на спинку скамьи и закрыла глаза. Демьян продолжал шуршать бумагами, проверяя, все ли собрал с пола, потом он вздохнул и сел рядом.

— Можете поспать, опираясь на меня. Или вообще ехать домой — я вам, вашбродь, сообщу, если…

Светлана, не открывая глаз, поправила его:

— Когда! Когда, Демьян, а не если…

Он шумно сглотнул:

— Когда Александр Еремеевич того-самого… Отдаст Богу душу.

Светлана резко открыла глаза — она еле сдержала рвущиеся с языка проклятия:

— Демьян! Все будет хорошо. Операция пройдет успешно. Громов придет в себя, как и Петров.

Демьян угрюмо прошептал:

— Ваши бы слова да Богу в уши…

— Ты, главное, сам верь, что все будет хорошо. И разбуди, когда Александр Еремеевич придет в себя.

— Агась… А вы того… Ложитесь, ложитесь на мое плечо. — Он подумал и поправился, с трудом сдерживая зевок: — в смысле опирайтесь. Я посижу, а вы поспите. Вам нужнее.

Он все же что-то запомнил из уроков Громова. Хотя ему это не помогло. Демьян заворочался на скамье, ища более удобную позу, и через пару минут уже благополучно сопел, снова осев на Светлану. От неё же сон бежал. Она ничего не понимала, если честно. Может, если только Громов разберется. Надо будет признаться ему в обмане. Или это не обман? Она же не видела ожерелья, у неё даже мысли не было, что её ожерелье могло попасть к убитой.

Так…

Демьян то и дело похрапывал, мешая думать.

Есть ожерелье, которое Громов считает императорским. Почему⁈ На нем