Алекс и Алекс - Семён Афанасьев

я сейчас могу, после двух месяцев, назвать навскидку три способа), и далее по списку. Если он это сделает, когда я сплю — вообще неловленный мизер. Меня нет, чипа нет, а он отправляется домой.

Но, с другой стороны, его возможности однозначно ограничены аппаратной архитектурой чипа. А уже чип не может вредить «своему» телу по определению, это я знаю точно. Получается, напрямую он меня устранить не может, даже если захочет. Только опосредовано, заставив лично сунуть голову куда-то туда, где опасность будет в разы выше.

Пятое. Для меня-бывшего, выйдя из Квадрата, логичным было бы отправиться забирать Гутин и Кола грев в Центр (попутно заселяясь в ближайший отель и оттопыриваясь там на полную катушку — уж на это денег должно хватить).

Вместо этого я, добровольно и экспромтом, сам себя засунул в какую-то военную школу, где (внимание): местными воспринимаюсь, как потенциальный враг, по умолчанию. Это сходу без экивоков подтвердил даже местный начальник оперативной части (или как он тут, в отличие от тюрьмы, называется).

Вдобавок к гарантированному в ближайшем будущем конфликту с местными учащимися мажорами, у меня отсутствуют их аппаратные возможности защититься от них же: я не одарённый. Щитами либо защитами не то что не обладаю, а даже не понимаю, что это такое.

Кроме того, мне сходу выдали навороченный парализатор, которым при определённом стечении обстоятельств можно и на тот свет отправить (превысить концентрацию действующего вещества в крови цели, например). И сделано это было между прочим, как бы с сожалением — дескать, всё равно не спасёт, дурачка.

Честно говоря, страшно. Что же тут за нравы такие и куда меня занесло? Под влиянием доброжелательных советов желающего мне только позитива нового товарища.

А ведь я мог спокойно по окончании Гутиных денег заселиться под мост, между Центром и спуском к нам. Там всегда свежий воздух, дождь туда не достаёт, холодов в нашем климате не бывает.

Присмотрел бы какую-нибудь работу на рынке или в окрестностях, сошёлся бы с людьми… После опыта Квадрата это уже даже не пугает. А мамины попытки выжить в квартире не по средствам воспринимаются как стратегическая ошибка.

А меня, оказывается, можно легко с лестницы между делом сбить. Причём так, что единственный способ того избежать — это отрастить крылья.

Когда я поднимаюсь в комнату, бросаю рюкзак рядом с достаточно большим письменным столом.

Мне уже пришла в голову одна интересная мысль и я обращаюсь к Алексу:

— До меня дошло с запозданием. По поводу сравнения китайского и нашего текстов.

— Да? — вскидывается он, видимо, выныривая из каких-то своих мыслей. — Что?

— Мой эвристический блок чувствует какой-то обман. Можешь вывести мне наше руководство по анестезии? Оно у тебя есть в полном объёме?‥

— Зачем? — ворчит Алекс, но во вкладках появляется запрашиваемый документ.

— Есть одна мысль. И не наше тоже…

— Да пожалуйста. Если разберёшься.

— А мне и не надо разбираться, — победоносно говорю через полминуты, по диагонали разобравшись только с нашей половиной. — Ты чуть подтасовал данные. Чтоб сказать мягко.

Он молчит, потому продолжаю:

— У китайцев, ты говоришь, анестезия идёт частью брошюры по аппендициту. Я не разбираюсь в их текстах, но ты сам говоришь, что их методичка делится на блоки. И анестезионный блок занимает… не важно сколько. А у нас это просто отдельное руководство, — с удовлетворением листаю страницы огромного талмуда. — У нас вот аппендициту в общем руководстве по анестезии посвящены, конечно, не сто страниц иероглифами… но и не три листика… Уже тридцатый лист а оно никак не закончится, сейчас…

— Не прокатило! Умнеешь на глазах, — неожиданно для меня реагирует ржанием Алекс.

Странно. Я рассчитывал на более бурную реакцию. От которой планировал перейти к выяснению отношений.

— Я правильно догадался? У наших все эти подробности об анестезии в отдельном документе и в другом стандарте? — уточняю, не выныривая книги. — Наши врачи знают то же самое, что и ханьские? Только информация структурирована по-другому?

— Да. Да. Нет, да, — морщится он. — Это ответ на твои четыре вопроса. У вас и в отдельном стандарте анестезия аппендицита в разы отстаёт от них, это чистая правда. Но я хотел сократить время на доказательную базу, пардон. Был не прав… — Раскаяния в его голосе не слышно.

И как к этому относиться?

— Я хотел до тебя донести мысль о важности инструмента-языка, — продолжает он. — Введение этих дополнительных подробностей в доказательство, как мне показалось, отдаляло тебя от понимания главного. Решил срезать путь, извини. Видимо, ты действительно умнеешь. А как догадался?

— Вспомнил рассказ товарища о машинах отца. — Отвечаю механически чистую правду. — У него на одной машине был огромный толстый мануал, листов на тысячу. На весь автомобиль от и до. А на вторую машину было пять разных книжечек поменьше: одна — по ходовой; вторая — по электрике; третья — по бортовому компьютеру… В сумме эти пять книжечек информации давали примерно одинаково с первой машиной.

— Вот честное слово, у хань информации больше в разы, — спокойно парирует Алекс. — Кстати, впредь не буду ничего упрощать в разговорах с тобой. Мои извинения ещё раз. И раз так, давай займёмся их языком, тебе его всё равно учить. Заодно через пару недель сможешь убедиться, что я был прав.

Он тут же активирует новую вкладку, которая является первой страницей какого-то учебника.

А я не могу отойти от мысли: во что же я вляпался? И каковы реальные мотивы Алекса? Насколько они совпадают с декларируемыми?

Главное теперь не выказывать никак вслух своих мыслей в этом направлении, от греха подальше. Во-первых, вдруг я что-то не так воспринимаю? И только напрасно оскорблю нормального человека.

Во-вторых, всегда лучше притвориться попроще: умеешь считать до десяти, остановись на семи (это и Гутя не раз говорил).

* * *

— Дядя Ли, с водителем надо что-то решать, — на Putonghua вырвала Рени из раздумий родственница, когда они уже подъезжали к офису. — Я не думаю, что это можно оставить без последствий.

— Да, спасибо. — Механически кивнул, выныривая из своих мыслей, менеджер. — Давай в гараже с ним поговорим? И по итогам разговора примем решение?

— Я хочу решить вопрос сама, — упрямо наклонила голову ЮньВэнь. — Если вы не против.

— Давай поговорим с ним вдвоём, всё же ты можешь его понимать не до конца. А