Алекс и Алекс - Семён Афанасьев

претендовала на роль местной красавицы. При виде которой все мужики должны падать на пятую точку и биться в истерике от счастья лицезреть её.

Возможно, лет двадцать пять назад оно так и было — не мне о том судить. Слишком большие изменения внесло время с тех пор (Алекс в этом месте снова заржал). Но сейчас её претензии на эксклюзивность её женской ипостаси смотрелись, как по мне, несколько гротескно.

В итоге, направляюсь в указанный бабкой кабинет. Там, не смотря на достаточно позднее время, сидит добродушный на вид старичок-боровичок, лучащийся жизнерадостной улыбкой (показной) и добродушием (наигранным), с «подсветкой от Алекса» это видно ещё чётче.

Подвинув мне маленькое окошечко сканнера по столу (куда я уже привычно впечатываю палец), он тут же погружается в монитор и выбивает по виртуальной клавиатуре дробь похлеще профессионального барабанщика.

При этом, пытаясь разговаривать со мной.

— Как интересно, — он продолжает изображать простоту, если не считать его холодного взгляда. — До Квадрата что, ничего интересного в биографии?

В ответ молча пожимаю плечами. Это вполне нормально по любым меркам, и уж тем более по понятиям самого Квадрата (откуда я только что выбрался).

— Пишет, что искр у тебя никаких нет, — почти искренне огорчается он, в то время как его мозг с лихорадочной скоростью ищет варианты. Безуспешно ищет, как мне кажется. — Тяжело тебе тут придётся, — добавляет он, в первый раз откровенно.

— Суждено сгореть — не утонешь; суждено утонуть — не сгоришь, — опять пожимаю плечами.

— Религиозен? — моментально вспыхивает новым интересом дед.

— А обязан отвечать? — искренне удивляюсь в ответ, многократно просвещённый на тему таких вот вопросов тем же Гутей.

— Не обязан, — покладисто соглашается дед. — Вольному воля.

— Бывал в Квадрате?! — тут уже не сдерживаюсь я.

Он широко открывает глаза, затем укоризненно стучит себя пальцем по лбу:

— Хорошо пошутил. Зачёт. Только тут принято говорить «вы», ты не в курсе?

— Ну, я только что из такого места, где «вы» не сильно популярно. Так что — мои извинения… Кстати, а «вы» должен говорить только я? Или это обоюдное? — как можно более простецки спрашиваю с наивным выражением лица под диктовку Алекса.

— Молоток, — веселится дед. — На ходу подмётки рвёшь. Но только не поможет… С таким статусом — и в таком ранге…

Дочитав что-то в моём файле до конца, он эмоционально преображается и из состояния встопорщившегося ежа плавно перетекает в задумавшегося философа.

Всё это время я, изображая порядок, стою перед его столом, хотя у стены стоит полдесятка стульев.

По команде Алекса, придвигаю один из стульев к его столу, сажусь напротив и кладу руки ладонями вниз на его стол:

— Бабка из предыдущего кабинета сказала, что тут я буду почти час ждать, пока что-то там пройдёт по каким-то базам и прогрузится откуда-то с соблюдением протоколов. — Подкрепляю слова вопросительным взглядом. — Это так?

— Ну-у-у примерно. Плюс-минус. — Уклончиво отвечает старик, начиная испытывать лёгкий интерес балла на полтора по десятибалльной шкале (если верить соседу).

— В другом месте, один неплохой человек мне настоятельно советовал: если окажусь вот в такой ситуации, — обвожу взглядом вокруг себя, — попытаться договориться с собеседником. Искренне, честно и без двойного дна.

На меня молча глядят безмятежным взглядом сытого аллигатора, потому уточняю:

— Один вопрос сразу; перед тем, как. «На ты» или «на вы»?

— Ты со мной — только «на вы». Не в Квадрате, — серьёзно замечает дед, на мгновение переставая изображать одуванчик. — Что хотел?

— Я сам был пустой, но там братва подогрела. Оно всё не с собой — не успел зайти забрать. Но зайду… Отблагодарю по-взрослому, без подстав, и тут же об этом забуду. — Кажется, я уже достаточно привлёк к себе его внимание, судя по сосредоточенному взгляду и изменившемуся выражению лица (плюс его комментируемые Алексом эмоции). — Мне бы информацией разжиться: какие здесь могут быть подводные камни для такого, как я? — провожу ладонями вдоль боков. — Я б не спрашивал. Но и в других местах, и эта ваша бабка как-то слишком многозначительно фыркали.

— А с чего такая осторожность? Есть чего опасаться? — уже не валяя дурака, спрашивает дед. — Или хвосты какие тянутся?

— Не в том смысле, — быстро отсекаю его ушедшую не туда профессиональную фантазию. — Я только что, сами видите, откуда. А там бытует мнение, что государственных мест без подвохов не бывает. Ну и, то, как меня сюда настойчиво зазывали, тоже напоминает о необходимом минимуме осмотрительности. — В этом месте откидываюсь на спинку стула. — Если имеется возможность, всегда лучше спрашивать, что-куда, у тех, кто уже в реалиях ориентируется.

— Неожиданно, — хихикает дед. — Но советы в кредит — не самый лучший вариант для всех, согласен?

— Увы, — неподдельно вздыхаю. — Ну, я хоть попытался.

— Так у тебя свободный выход, ты ж вообще никому ничего не должен, — пронзительно смотрит он. — Вот сходишь завтра, куда тебе там надо; разбогатеешь там — и сразу приходи обратно. Тогда и сориентируем тебя и по поводу, и не только. Кстати, вот тебе первый аванс, бесплатный. Наверное, не идиот, если такая карьерная пертурбация; из Квадрата к нам… У тебя какой образовательный рейтинг в единой системе?

— Вы о чём? — чуть подаюсь вперёд, даже не изображая удивления.

— Вот я о том же. А привилегий, как у круглого отличника всех видов подготовки. На ровном месте. Как сам думаешь, что из этого следует?

— Обычно, особенных в замкнутых коллективах не любят. Особенно их не любят в замкнутых коллективах с выстроенной вертикальной иерархией. Где права личности не пропорциональны её потенциалу либо этапу развития. — Отвечаю без купюр и откровенно (всё так же под диктовку Алекса).

Дед присвистывает и пару раз весело хлопает в ладоши, поднимая и тут же опуская правую бровь:

— Ну так бы и сразу; а то… Вот тебе тогда второй бесплатный аванс: общайся здесь со всеми именно так, а не как вначале. Тут всё же не тюряга. А не любят особенных здесь, пожалуй, даже посильнее, чем там.

«Возможно только в одном случае. — Комментирует этот пассаж Алекс. — Если тут прав у средней личности меньше, чем в тюряге».

А я, недолго думая, транслирую это вслух.

— Даже не