Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - Андерс Рюдель

Однако дело это было настолько политически тонкое, что Гитлер не доверил его ни одной из команд грабителей, а дал тайное задание Эрнсту Бюхнеру конфисковать алтарь, хранившийся на территории Виши. Бюхнер, возглавлявший баварские музеи, организовал небольшую спецгруппу, которая в начале августа 1942 года прибыла на грузовике в замок По, где прятали алтарь и коллекции из французских музеев.

Смотритель-француз, отвечавший за коллекцию, отказался отдавать алтарь без подтверждения из высшей инстанции, которое, однако, вскоре поступило от премьер-министра правительства Виши Пьера Лаваля. Это был бюрократический блицкриг. Пока грузовик стоял под стенами замка, немецкая рейхсканцелярия надавила на правительство Виши и получила нужное разрешение. За несколько недель до этого Франца Вольфа-Меттерниха уволили, чтобы не мешал. Когда «Национальные музеи» и Служба охраны культурных ценностей узнали о пропаже, алтарь был уже в Германии.

Несколько недель спустя Бюхнер возглавил аналогичную экспедицию в Бельгию, в лёвенский собор Святого Петра, и конфисковал алтарь Дирка Баутса «Тайная вечеря». Операция в точности напоминала захват Гентского алтаря — так же как были похожи истории двух алтарей в последние десятилетия: до Первой мировой войны несколько створок «Тайной вечери» хранились в Германии, в мюнхенской Старой пинакотеке. И немцам, так же как и в случае с панелями Гентского алтаря, пришлось вернуть створки Бельгии в качестве репарации.

Нацистам, как они ни пытались, не удалось скрыть похищения. «Национальные музеи» потребовали вернуть Гентский алтарь, а бельгийцы обвинили французов в том, что те слишком легко уступили его немцам. The New York Times написала, что алтарь «был подарком Герману Герингу на день рождения». На самом деле же он предназначался для музея в Линце.

«Национальные музеи», правительство Виши и Служба охраны культурных ценностей пытались бороться с Оперативным штабом Розенберга за то, чтобы конфискованное искусство осталось во Франции, но силы были неравны. С подачи Службы охраны культурных ценностей режим Виши предпринял последнюю отчаянную попытку и потребовал официального письменного разъяснения, на каких правовых основаниях произведения вывозятся в Германию.

Ответ Оперативного штаба был типичным примером нацистской риторики. В нем было указано, что вторжение Германии во Францию спасло французов от «международного еврейского заговора». Нацисты заключили мир с французским народом, но не с евреями, существовавшими во Франции, как государство в государстве. Поскольку большинство французских евреев были родом из Германии и столетиями выкачивали из нее экономические и культурные ресурсы, конфискация их собственности теперь может считаться хотя бы частичной компенсацией за причиненные немцам страдания.

Операция, начатая в январе 1942 года, должна была компенсировать эти страдания сполна. Штаб Розенберга, вдохновленный собственным успехом, расширил программу действий, рассчитывая обобрать еврейское население до нитки. Новый проект назывался M-Aktion (сокращение от Möbel-Aktion — «Операция „Мебель“») и был придуман потому, что немецкие солдаты на Восточном фронте остро нуждались в самой разной хозяйственной утвари, поскольку советские войска, отступая, использовали тактику «выжженной земли», не оставляя после себя ничего.

Идея принадлежала Альфреду Розенбергу, который 17 июля 1941 года был назначен главой нового Имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий. В ходе масштабной операции, в которой были задействованы 1200 грузчиков-французов и 150 грузовиков, нацисты разграбили 30 000 парижских жилищ. Каждый день из квартир, домов и замков вывозились стулья, столы, продукты, мыло, стекло, одежда, лампы, диваны. Семьсот еврейских заключенных чинили и реставрировали конфискованную мебель. Постепенно операция распространилась на Бельгию и Нидерланды. В Париже это разграбление продолжалось вплоть до августа 1944 года, когда западные союзники уже стояли под Парижем. К тому времени на восток ушли 30 000 вагонов, груженных в общей сложности миллионом кубических метров мебели и другого конфискованного имущества.

Через полгода после запуска M-Aktion, 16 июля 1942 года, начались массовые аресты французских евреев. В ходе операции «Весенний ветер» 76 000 человек было отправлено на восток в таких же товарных вагонах, что и их имущество. Из них выжили лишь 2000.

* * *

В ноябре 1940 года напряженная работа по сортировке и каталогизации произведений искусства в Жё-де-Пом была на несколько дней приостановлена — ящики убрали, полы застелили персидскими коврами, в залах расставили пальмы в горшках. На стенах развесили работы художников, достойных лучших музеев мира, — Рембрандта, Ван Дейка, Вермеера и других старых мастеров, которых так любили нацисты.

Пока охлаждалось шампанское, прибывали офицеры в наутюженных мундирах и начищенных сапогах. Но это был вернисаж не для парижан. В тот вечер в Жё-де-Пом ждали одного-единственного гостя — Германа Геринга.

В 1940 году Геринг находился на Западном фронте, где руководил воздушными бомбардировками Великобритании (там эту кампанию иронически называли Blitz). Это, однако, не мешало ему время от времени наведываться в Париж и проверять «новые поступления». В благодарность за поддержку, которую Геринг оказывал штабу Розенберга, в Жё-де-Пом устроили королевский прием. Геринг, в виде исключения одетый в штатский костюм, опираясь на трость, в восхищении разглядывал выставку. Она превосходила все, что он видел в Австрии, Польше и Нидерландах. Осенью продолжали поступать новые работы, и шестьдесят сотрудников музея уже не справлялись с таким потоком. Каждый день у дверей Жё-де-Пом разгружались по нескольку грузовиков с коллекциями, о происхождении которых музейщики не имели ни малейшего представления.

Работ было столько, что Геринг специально продлил свой визит, чтобы лично присутствовать при инвентаризации. Тем более что дела на воздушном фронте шли заметно хуже, чем на художественном. Люфтваффе начиная с июля 1940 года проводило регулярные и все более агрессивные налеты, пытаясь сломить противовоздушную оборону и моральный дух британцев. Но к концу октября «битва за Британию» обернулась полной катастрофой для немцев, потерявших более 2000 самолетов. Неудача заставила Геринга обратиться к искусству. В то же время Розенберг провел куда более успешное наступление на французские художественные коллекции. Во Франции его штаб конфисковал более 22 000 произведений из 203 коллекций стоимостью в 500 миллионов рейхсмарок (примерно 170 миллионов евро).

В начале ноября Геринг отобрал себе двадцать семь картин — в том числе Ван Дейка и Рембрандта. По сюжетам картин можно составить представление о вкусе рейхсмаршала. Четыре из них изображали римскую богиню любви Венеру. Было и несколько охотничьих сцен. Эротика и насилие — вот основные темы произведений, украшавших Каринхалль. Для новых флигелей Геринг также отобрал скульптуры, мебель и гобелены.

В Жё-де-Пом и в Оперативном штабе Геринг пользовался гораздо большим влиянием, чем первоначально рассчитывал Розенберг. У рейхсмаршала был даже собственный штат сотрудников. Но окончательный выбор Геринг всегда оставлял за собой. В 1941 году он посетил Жё-де-Пом двенадцать раз, в 1942-м — еще пять.