Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - Андерс Рюдель

Новые знания о небесных телах сыграют важную роль в развитии навигации и будут способствовать европейской экспансии. В те времена Нидерланды располагали лучшим в мире торговым флотом.

Вермеер интересовал Гитлера еще и потому, что наследие художника не так уж велико — известно порядка тридцати его работ. «Астроном» к тому же был одним из двух одиночных мужских портретов. Второй портрет — похожая по содержанию картина-близнец «Географ». Над картой склонился тот же самый ученый с циркулем в руке. С конца XIX века «Географ» находился в Штеделевском художественном институте во Франкфурте. В Третьем рейхе близнецы непременно должны были воссоединиться.

Две другие линии Ротшильдов, возглавляемые баронами Робером и Эдмоном, тоже владели художественными коллекциями, которые несильно уступали собранию барона Эдуарда. В их замках старые мастера (Рембрандт, Ван Эйк и Фрагонар) соседствовали с модернистами — Браком и Дереном. По оценкам Оперативного штаба Розенберга, коллекции французских Ротшильдов насчитывали более 5000 произведений; кроме того, им принадлежали ценнейшие библиотеки, недвижимость и антиквариат.

К началу войны Ротшильды начали эвакуировать свои многочисленные парижские коллекции. Они не столько боялись разграбления своих сокровищ, сколько хотели защитить их от бомбежек люфтваффе. Мало кто мог представить себе тогда, что Геринг будет пить коктейли в отеле «Ритц».

Однако, узнав, как ограбили их австрийских родственников, французские Ротшильды на всякий случай разделили коллекции: что-то было спрятано в банковских ячейках, что-то переправлено в один из бесчисленных родовых замков. Самые ценные произведения отдали под защиту «Национальных музеев» и отвезли в Лувр. Организация «Национальные музеи» изготовила подложные документы, согласно которым эти работы якобы были переданы в дар Лувру еще до начала войны. Чтобы окончательно ввести немцев в заблуждение, документы были старательно оформлены на старой бумаге и снабжены всеми печатями и подписями.

Другие еврейские коллекционеры поступили так же. Галерист Поль Розенберг, эксклюзивный дилер Пикассо и некоторых других модернистов, отправил триста картин на юг Франции и закрыл галерею, которая со дня основания в 1880 году была местом встреч и общения парижских художников. К счастью, картины Пикассо Розенберг еще до начала войны передал в Музей современного искусства в Нью-Йорке (МоМА). Но многие из лучших работ его собрания — картины Моне, Делакруа, Ренуара и Сезанна — остались во Франции.

Похожая история случилась с еврейской семьей арт-дилеров Бернхейм-Жён. Они торговали искусством чуть ли не со времен Французской революции. Успех им принесли импрессионисты — Бернхеймы рано заметили и сумели правильно представить на рынке их работы. Среди художников галереи Бернхейм-Жён были Ренуар и Матисс, а со временем Бернхеймам удалось собрать одну из лучших коллекций в Париже — в семейной гостиной висели «Святой Мартин и нищий» Эль Греко, «Пруд с лилиями» Моне и известная работа неоимпрессиониста Жоржа Сёра «Цирк». Их парижский дом, скорее напоминавший музей, нежели обычное жилище, украшали шесть картин Тулуз-Лотрека и примерно двадцать работ Сезанна. Самой знаменитой в доме была так называемая комната Ренуара, где висело сорок пять работ мастера. Бернхеймы также владели собранием римской и греческой скульптуры, египетских статуэток и медальонов семейства Медичи. Перед вторжением немцев некоторые картины удалось эвакуировать в Монако, но основная часть коллекции осталась в Париже.

Еврейский банкир Давид Давид-Вейль успел вывезти в США свои лучшие картины, в том числе Ренуара и Гойю, до того как нацисты заняли Париж. Но, как и во многих других случаях, эвакуировать все не удалось — коллекция была слишком велика, а капитуляция Франции оказалась слишком неожиданной. Давид-Вейль в юности учился вместе с Марселем Прустом в элитном лицее Кондорсе в Париже и еще подростком начал собирать миниатюры. Маниакальная страсть к собирательству будет преследовать его всю жизнь. Часто, направляясь на работу в банк, он по дороге заглядывал в какой-нибудь из аукционных домов или в одну из галерей.

Давид-Вейль тоже передал свою коллекцию «Национальным музеям» — почти десять лет он возглавлял правление этой организации. Еще в 1939 году сто тридцать ящиков с самыми ценными картинами были отправлены в замок Сурш недалеко от Ле-Мана, где они перемешались с произведениями из государственных французских музеев. Как и Ротшильд, он хотел спасти коллекцию, оформив ее как дар, сделанный до войны.

Семья Шлосс, владевшая одной из лучших коллекций нидерландских и фламандских мастеров в Париже, смогла тайком перевезти картины из дома на авеню Анри-Мартэн в замок Шамбон в южной Франции. Коллекцию собрал еврейский предприниматель Адольф Шлосс, в нее входило более трехсот картин Рембрандта, Франца Хальса, Рёйсдала и других художников Северной Европы. Такое собрание не могло не заинтересовать нацистов.

Несмотря на то что в 1940 году большинство французских коллекционеров хорошо представляли себе политические планы и художественные амбиции нацистов, внезапная оккупация Франции застала их врасплох. Но богатые еврейские галеристы и арт-дилеры, по крайней мере, могли бежать сами — а ведь такая возможность была далеко не у всех французских евреев.

В руки штаба Розерберга рано попала большая коллекция еврейского торговца искусством Альфонса Канна. Сам он уехал из Франции еще до начала войны, но его картины, хранившиеся в Сен-Жермен-ан-Лэ, к западу от Парижа, уже в октябре 1940-го достались Розенбергу. 1200 работ — все собрание, начиная с мастеров итальянского Ренессанса и кончая Пикассо, перевезли в Жё-де-Пом.

Для Оперативного штаба делом первой важности была собственность Ротшильдов, оставшаяся бесхозной после того, как хозяева покинули Францию. Но когда сотрудники Розенберга добрались до парижских резиденций Ротшильдов, там уже было пусто. То, что не припрятали хозяева, захватил Абец. Осенью 1940 года штаб Розенберга начал систематично прочесывать все, что осталось от знаменитой банкирской империи: банковские ячейки, подвалы и чердаки замков. Первой находкой подразделения по защите национальной валюты, по распоряжению Геринга помогавшего Розенбергу, был банковский сейф, а в нем — шесть ящиков ювелирных украшений, средневековых миниатюр и рукописей. Вскоре штабу стало известно и о попытке «Национальных музеев» спрятать произведения, принадлежащие Ротшильдам.

В 1940 году во Франции нашлись люди, готовые сотрудничать с нацистами и доносить им о припрятанных коллекциях. Это могли быть бывшие конкуренты коллекционера, его сотрудники и даже друзья. В 1940-м Сопротивление еще не окрепло, и 84-летний маршал Филипп Петен, возглавлявший правительство в Виши, не сомневался, что победа немцев над англичанами — вопрос времени. Коллаборационистское правительство пассивно наблюдало за тем, как нацисты грабят и убивают французских евреев, а в некоторых случаях охотно в этом участвовало.

К февралю 1941-го штаб Розенберга провел масштабное детективное расследование и разыскал большинство предметов из коллекций Ротшильдов. Все произведения, в том числе «Астронома» Вермеера, свезли в Жё-де-Пом. Розенберг сообщил Борману, что Вермеер теперь у них в руках, и выразил надежду, что Гитлер наверняка обрадуется этой новости.