Становясь Лейдой - Мишель Грирсон

Чета Альдестадов застыла у входа. Питер придержал дверь плечом, чтобы она не хлопнула, закрываясь. Но все взгляды уже обратились в их сторону; по рядам прихожан пробежал шепоток. Потом все затихло. Маева шагнула вперед, не сводя глаз с пастора, который воздел руки над головой, указывая на большой деревянный крест над алтарем. Внимание собравшихся переключилось на пастора, и Маева тихонько присела на пустую скамью в последнем ряду на женской половине. Она прижала Лейду к груди на случай, если малышка проснется и соберется заплакать, и попыталась поймать взгляд Питера, чувствуя себя растерянной, одинокой и беззащитной.

Питер отошел к мужской половине, но садиться не стал. Просто встал в уголке. Обычно пустующая скамья в последнем ряду была занята – видимо, рыбаками, накануне пришедшими из Бергена. Светловолосый мужчина в предпоследнем ряду вытянул шею: Ганс. Он вопросительно поднял бровь, и Питер гордо кивнул, указав взглядом на свою жену и ребенка. Ганс одобрительно подмигнул и опять повернулся к пастору.

Кнудсен хлопнул в ладоши:

– А теперь я приступлю к исполнению самой приятной обязанности слуги Божьего. Давайте же с радостью поприветствуем новую душу, пришедшую в Божий мир. – Он протянул руку вперед, указывая на Маеву с ребенком на руках. По рядам вновь пробежал шепоток. Маеву бросило в жар. Она нервно заерзала на скамье и принялась укачивать дочку, хотя та крепко спала и не думала просыпаться.

– Благословенное время, великая радость. Возблагодарим Господа за Его милости. – Пастор сделал знак, чтобы Питер с Маевой подошли к нему. – Сейчас мы все станем свидетелями поистине благословенного события, крещения дитя Божьего, принимаемого в лоно церкви.

Питер подошел к Маеве, наклонился и обнял за талию. Она заставила себя встать. Они медленно пошли по центральному проходу, мимо Нильса Иннесборга, который смотрел прямо перед собой, избегая встречаться с ними взглядом. Проповедь о печали и неизбежности потерь была для него непростой. Маева почувствовала необъяснимый укол вины.

– Рад приветствовать вас в Божьем доме, вас, пришедших крестить дитя во имя Господа нашего Иисуса Христа. – Пастор потянулся к Лейде, мирно спавшей у матери на руках. – Благослови вас Господь.

Маева не знала, что говорить. Питер сжал ее локоть.

Пастор обратился к собравшимся в церкви:

– Следом за большим горем случилась большая радость. Пути Господни неисповедимы, и не нам судить, почему Бог поступает так или иначе. Наше дело – смиренно принять Его мудрость и быть благодарными за всякую милость, какой Он решит нас одарить. – Кто-то из прихожан кашлянул, а потом вновь стало тихо. – Обращаюсь к вам, добрые христиане. Кто из вас засвидетельствует рождение этой девочки и станет ей крестным отцом, покровителем и наставником?

Они оба затаили дыхание, и Маева, и Питер. У Питера не осталось никого из родни: они все умерли уже давно, во время страшного голода, погубившего почти четверть жителей окрестных деревень. Если бы он женился не на Маеве, а на ком-то из местных, многие оркенцы охотно пошли бы в крестные отцы для его ребенка. Но теперь все изменилась. Людская дружба переменчива, как погода над морем.

Питер осмелился оглянуться и посмотреть на своих земляков. Маева украдкой взглянула на мужа и успела заметить его умоляющий взгляд. Ох, Питер. Ей хотелось хорошенько встряхнуть этих людей, всех до единого.

– Я стану ей крестным отцом, пастор Кнудсен.

Все головы повернулись к задним рядам. Ганс Бьёрнсен широко улыбнулся и шутливо отсалютовал рукой. Большой, спокойный, уверенный в себе человек.

Облегчение Питера было так велико, что он почти прослезился.

– Tusen takk, друг.

Маева переложила малышку на другую руку. Ей вдруг стало еще неуютнее, еще тревожнее. Разве можно довериться этому человеку после всего, что случилось? Разве сможет он стать покровителем и защитником для ее дочери? Примет ли он Лейду такой, какая она есть? Маева представила, как это будет. Им с Питером придется терпеть его непременные визиты, прятать от него странности Лейдиной внешности, осторожничать в собственном доме и постоянно трястись, заметит он что-нибудь или нет, а если заметит, то устоит ли перед искушением поделиться хорошей историей со своими приятелями-рыбаками. Лейда под постоянной угрозой… О боги, нет. Она мысленно умоляла Питера, чтобы он посмотрел на нее, чтобы он увидел ее безмолвный протест, но все было тщетно.

Пастор откашлялся, прочищая горло:

– Благодарю вас, герр Бьёрнсен. Теперь же я обращаюсь к оркенским женщинам. Есть среди вас добрая христианка с отзывчивым сердцем, которая стала бы крестной матерью для… для…

– Лейда… – прошептала Маева. – Ее зовут Лейда.

Пастор на секунду опешил, его неизменно радушная улыбка чуть дрогнула.

– Лейды… дочери Питера Альдестада?

Женщины молча таращились на него. Неуступчиво и угрюмо. Биргит Вебьёрнсдоттер, сидевшая в третьем ряду, нахмурилась и прошептала на ухо дочери, причем прошептала так громко, чтобы Маева услышала наверняка:

– Питеру надо было назвать дочку Кларой, в честь покойницы-матери. Бедняжка перевернулась в гробу.

– И Марен Иннесборг. И ее бедный ребеночек. Да, мам? – В притихшей церкви слова прозвучали, как гром среди ясного неба.

Маева прикусила губу изнутри. К щекам прилил жар.

– Моя сестра, Кёрсти Бьёрнсдоттер, станет ей крестной матерью, – громко проговорил Ганс.

Пастор снова прочистил горло:

– Вот и славно. Она сейчас здесь?

Ганс покачал головой:

– Она поехала в гости к тетке, но уже дней через десять должна вернуться. Как только она вернется в Оркен, я сразу ее приведу расписаться в книге крещения.

Питер кивнул с благодарностью, мысленно умоляя пастора продолжать церемонию.

Пастор Кнудсен пробормотал себе под нос:

– Так обычно не делается, но в виде исключения… – Он опять обратился к оркенским женщинам: – Я уверен, что вы все поддержали Маеву добрым словом, молитвами и sengemat, fløtegrøt, kjæring suppe[52].

Согласно традиции, в первые дни после родов молодой матери полагалось лежать в постели и набираться сил, а соседские женщины навещали ее и приносили еду, чтобы ей не приходилось готовить самой.

Маева вновь прикусила губу. Женщины все так же угрюмо молчали.

Пастор продолжил, как бы не замечая глухой тишины:

– Помолимся за это дитя, каковое Господь принимает в свои любящие объятия, новую душу, пришедшую в мир для служения Иисусу Христу, нашему Господу и Спасителю, до конца ее дней на земле и в вечной жизни за гробом. Сим совершаю крещение Лейды Питерсдоттер, посланной нам Божьей милостью в безграничном Его милосердии. Святою водою смываю с нее все грехи, и святость Господня дарует ей благодать и прощение, и очистит от скверны и пятен…