Двадцать - Ульяна Соболева

допросы, теперь уже с моим адвокатом, потому что я стала подозреваемой в сговоре, а из сейфа выкрали не только антиквариат и золото, но и завещание Артема…Завещание, в котором он все оставил Свете. Я вспомнила как Артем еще в больнице говорил, что нужно срочно встретиться с нотариусом и многое изменить. Он тогда только пришел в себя, только начал разговаривать.

- Лена…Лена…ты здесь?

Подошла к кровати, тяжело выдыхая и готовая ко всему. Даже к тому, что прогнать может, но он, наоборот, на меня смотрит и глаза слезами наполнены. Давно его таким не видела. Можно даже сказать никогда. Взгляд изменился, смягчился и сам он весь какой-то жилейный, беспомощный. Не похож на себя в последние месяцы, когда орал на меня и смотрел как дикий зверь. Странно…но меня это уже сильно не трогало. Как будто потеряло свое значение его отношение ко мне. Пропала необходимость в его любви, признании. Как будто меня выключили пультом на батарейках. Раз. И все. Нет никаких эмоций. Даже сожалений нет. И Артем воспринимается как старый знакомый…а не человек, которого я якобы столько лет любила.

- Ты прости меня идиота старого, прости, Лена. Дурак я. Сам не знаю, что нашло. Бес попутал.

Может быть, меня б и обрадовали его слова раньше. Если бы Женю не знала. Я мечтала бы о них, это то, к чему я бы стремилась, а сейчас не ощутила ничего кроме разочарования. И жалости. К нему. И к себе, наверное. Я совершенно растерялась. Потому что морально уже была готова жить одна, готова к разводу. А еще я влюбилась. И это превратило меня совершенно в другого человека. Как будто я всю свою жизнь увидела со стороны. Себя, Артема, наш быт. И вдруг поняла, что все это самообман, привычка, какой-то личный комфорт, но любви там уже давно нет. Я ловила себя на мысли, что даже не скучаю по Артему, а наоборот мне не нужно вечно выслушивать замечания, недовольства, нравоучения.

- Ничего…ты не переживай, потом обсудим поговорим. Сейчас тебе отдыхать надо.

Я и сама сейчас не готова к разговорам. Мне теперь принять надо мысль о том, что я снова вернулась к нему. И почему-то это оказалось не так-то просто. Но я бы сейчас не призналась в этом Артему. Я бы не смогла его так унизить.

- Мне с нотариусом надо встретиться и адвокатом моим.

- Давай после больницы. Или что-то срочное?

- Не знаю…но надо все изменить!

Он говорит немного путанно, невнятно. Как будто только учится произносить слова. Это вызывает еще больше жалости, и я понимаю, что не могу его оставить вот таким. Бросить не могу.

- Что изменить, Тём?

- Там в завещании.

- Какое завещание? О чем ты? Зачем нам о завещании говорить? Ты выздоровеешь, все хорошо будет. Вот увидишь.

Жалость уже буквально захлестнула с головой. Он думает о смерти и это ужасно. У меня от этого мурашки бегут по коже. Не хочу, чтобы он так страдал. Все же я не равнодушна к нему. Артем отец моей дочери, и мы столько лет прожили вместе.

- Ты не понимаешь…там изменить надо срочно.

- Подождет пока ты выйдешь из больницы, хорошо? Сколько тут осталось. Врач обещал на днях.

- Суку эту и близко сюда не пускай! И с ней не разговаривай!

Сжал руки в кулаки и даже в лице изменился. Брови сошлись на переносице, челюсти сжались. И осунувшееся лицо стало жестким, злым.

- Кого? С кем?

- Со Светкой курвой!

Я взгляд отвела и снова тяжело выдохнула. Мы на тот момент уже разговаривали. Она со мной здесь в больнице столкнулась. Злорадно так сказала, что я могу радоваться, что теперь мне горшки выносить и с ложки кормить. А так бы все иначе было. Я даже спорить с ней не стала. Опускаться до ее уровня. Мимо прошла, а она вслед мне кричала, что я радоваться могу, мужа себе вернула, приворожила небось.

- Я даже не знаю кто это, Артем. Мне неинтересно.

- И правильно. Умная ты у меня…честная, преданная. Прости. Прости идиота. Не думал, что так выйдет.

Не думал, что Светка его бросит. Я это понимала. Отстраненно. Каким-то десятым чувством, что сиди она здесь и корми его с ложки он бы меня гнал. Триста лет я бы ему не нужна была. А так страшно одному остаться. Особенно когда настолько беспомощен и ничего сам сделать не можешь. Я отпустила это чувство, отпустила эти мысли. Потому что клятву давала в болезни и старости. Венчаные мы с Артемом. Просто разводом не отделаешься. Пока смерть не разлучит нас. Вот и разлучила…

Похороны Артема прошли в какой-то ужасающей тишине. Никто особо ничего не сказал. Пришли молча. Шептались в стороне. Скандал уже разразился, уже появился в СМИ. Уже с утра новостные ленты светились самыми пикантными подробностями. Как будто проклятые журналисты успели нарыть за какие-то несколько часов самую грязную грязь вплоть до каких-то фотографий, где мы с Женей разговариваем вместе. Все пестреет заголовками про вдову изменщицу, про писательницу, которая трахалась с молодым подозреваемым в убийстве.

Обо мне говорят… и я знаю, что говорят. Разве что пальцами не тычут. Я цветы в руках держу и не на кого не смотрю. Только и доносится «бесстыжая!»…»Как посмела прийти?!»… «Так это она его убила?»…

Лера даже не подошла. В стороне стояла с подругой своей лучшей. Когда я землю бросить подошла она ее выбила из моих рук и посмотрела так, что я сама чуть в эту могилу не упала.

- Лучше б тебя здесь не было! – прошипела она, - ТЫ!

Она замолчала и со слезами обняла Карину, спрятала лицо у нее на плече, а я даже обнять ее не смела. Батюшка отпел Артема, долго о чем-то в стороне с Лерой говорил, по голове ее гладил. Я к нему даже не подошла. Да и зачем. Нечего мне ему сказать. К исповеди я пока не готова.

***

- Зачем вы врали следствию, Елена Анатольевна? Покрывали любовника?

Следователь сидел напротив меня, уже в отделении. Руки сложил корзинкой, взгляд грозный, проницательный. Как будто насквозь все видит. Уже около часа он допрашивает меня в присутствии моего адвоката. Ровенской Алисы Сергеевны. И этот допрос – приговор Жене. Потому что больше у него нет алиби, нет прикрытия и нет моих показаний. Все разлетелось в пух и прах. Следствие нарыло снимки с камер