Двадцать - Ульяна Соболева
Шрифт:
Интервал:
Они все ему приговор подписывали. Лера моя, Аня…Вышла рассказывать как он ей со мной изменял, как врал, как денег на аборт давал и жениться отказался.
- Я их увидела. Как целуются, как мерзко обнимаются. Он потом отказался от меня. Наверное денег ее хотел… или что она там ему пообещала. Позорище!
Лера гвозди в гроб сколачивала.
- Врала она все. Никогда отец никого чужого в дом не пускал. Никогда. Он не любил гостей и не позвал бы какого-то пацана ночевать у нас. Покрывала его. Потому что у нее роман с ним…
Хочется кричать, что она не права, что все не так было, но я молчу. Потому что это бессмысленно.
- В каких отношениях вы состояли с подозреваемым? – спрашивает обвинитель и победоносно смотрит на судью. Он понимает, что дело выиграно. И чтобы я не сказала я только утяну Женю на дно.
- В… в близких.
Отвечаю и вижу, как он голову вскинул и на меня посмотрел.
- У вас была связь? Это сексуальные отношения?
- Да.
Ответила я и выдохнула, стараясь не слушать шепот и не смотреть в зал, где на меня устремились десятки ненавидящих и непонимающих глаз.
- Подсудимый брал у вас деньги?
- Никогда! – сказала громко, резко.
- А вы сами предлагали ему вознаграждение за…
- Гадость! Мерзость! Я ее люблю! Ясно! Никакие деньги мне не нужны! Я! Ее! Люблю!
Закричал и судья злобно приказал замолчать иначе его выведут из зала суда. Тяжело дыша, смотрю ему в глаза, а он в мои и больше нет никаких вопросов, нет никаких ответов. Ничего не имеет значения. Допрос продолжался, а я просто смотрела, я словно ментально касалась его рук, лица, волос, прятала ладонь в его ладони и видела, как он сжимает свою руку, как будто чувствует меня.
Когда сказали «Виновен» у меня потемнело в голове, я даже смотреть не могла, все поплыло и ноги подкосились. Кто-то помог удержаться, присесть в кресло, воды дали.
- К врачу так и не сходили, Елена Анатольевна?
- Нет…мне не до врача сейчас. Они сказали виновен….они это сказали. Что это значит. После совещания, что они скажут?… Что это значит?
- Держите себя в руках. Ваша реакция на решение суда очень прозрачная. А у вас все же муж умер…убит. Подозреваемым. И вас саму подозревали.
Мне было наплевать. Пусть подозревают. Глупость какая. Скрывать нечего. Я не виновата ни в чем. Женю уводят, а я вслед ему смотрю и слезы глотаю. Я даже позвать его не могу, подойти не могу, за руки взять.
- Совести у тебя нет, мама. Совести! Как ты могла! Позор! Теперь все знают об этом позоре!
- А то что твой отец все оставил своей любовнице не позор? – крикнула я, не сдержавшись.
Как в тумане лицо Леры все в слезах, подруга ее, которая за плечи держит и уводит, лица родственников, каких-то знакомых, соседей. Все они с презрением, с ненавистью смотрят. Меня адвокат под руку увела, домой довезла.
- Могу помочь с делом о наследстве. Оспорить можно. Тем более все вместе нажито было, когда женаты были.
Киваю, а сама не слышу ничего, не понимаю. У меня в груди камень, мне кажется, я от тяжести к земле пригибаюсь.
- Пятнадцать лет…, - шепчу едва слышно и смотрю сквозь нее. Он выйдет мне будет под шестьдесят. Я бы эти пятнадцать лет на все наплевала и любила его. Сколько могла и как могла. Плевала бы на всех. На осуждение на взгляды косые. Я бы за руку его держала никого не стыдясь. Разве любви нужно стыдится?
Мне кажется, у меня жизнь с мясом вырвали.
- Будут апелляции, можно что-то постараться сделать. Но меньше десятки вряд ли дадут. Это если б чудо случилось, свидетели нашлись или не знаю. Хоть что-то. Насчет наследства подумайте.
Я мутным взглядом на нее посмотрела. Чудо? Чудес не бывает. Не было и никогда не будет. Единственное чудо это то, что я в этой жизни встретила Женю и узнала что такое по настоящему любить.
- Мне платить вам нечем.
Прошептала я и медленно выдохнула, чувствуя, как отпускает слабость и тошнота. Как наконец-то проясняется немного в голове. Жена обернулся где-то в самом конце коридора и я закусив губу чуть не завыла.
- А мы бы отсудили и тогда заплатили бы.
- Я подумаю.
- Подумайте.
***
- Ира!
Вскрикнула, потому что не узнала ее в том скелете, который лежал на постели с впалыми глазами, под капельницами. Она на себя не походила. Синяя вся, губы белые почти. Руки дрожат. Неужели человек может вот так измениться за какие-то считанные дни. Суд ее видно подкосил, окончательно сломал.
- Лена, садись, садись рядом.
А мне стыдно у меня сердце сжимается. Я нашу последнюю встречу помню. Села рядом на стул. Водичку ей поставила, пакет с апельсинами в стол положила.
- Лена…пообещай мне, что его не оставишь. Пообещай!
Смотрю на нее и понять ничего не могу, что случилось, почему она такая, почему руки мои сжимает. Что сказать хочет. Потому что в глазах намного больше. Они наполнены слезами и адской тоской.
- Больше некому. Он один остался. Анька не в счет. Его посадили он теперь ей не нужен. Позаботься.
- Ты сама позаботишься, вот выйдешь отсюда.
- Не позабочусь… Конец это, Лена, конец. Я говорю с трудом. Врачи даже в глаза мне не смотрят. Вчера аппараты все отключили. Потому что все…
- Что все? Что за глупости. Я сейчас я…
- Не надо. Я давно с сердцем страдаю. Давно. Все что могли сделали. Операцию нельзя гемоглобин на нуле, опухоль нашли в желудке. Лена… я сейчас ничего о том говорить не буду. Я только попрошу тебя не бросать его.
Она еще что-то говорила. Голос срывающийся, тянущийся, как будто на последнем издыхании. И я чувствую, что правда это…не долго осталось, как будто крылом ее серым уже накрыло, как будто одной ногой уже не здесь.
- Вот…ключи бери и ко мне иди. Я знаю, что гад твой проклятый что он ничего не оставил. Знаю. И как дочь на тебя смотрела видела. Нигде места тебе нет. Иди ко мне жить.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!