Фейки: коммуникация, смыслы, ответственность - Сурен Золян

Феномену «информационных войн» посвящен обширный корпус литературы [Бухарин, 2007; Бухарин, Цыганов, 2007; Власенко, 2011; Волконский, 2003; Информационные войны…, 2008; Панарин, 2003, 2004; Почепцов, 2002; Norris, 2001; Owen, 2011]. Это словосочетание не сходит со страниц публицистики. Информационные войны обсуждают эксперты-политологи, сформировались целые научные сообщества, активно обсуждающие информационные войны в международной и внутренней политике, в бизнесе, корпоративном менеджменте. Разрабатываются математические модели информационных войн [Расторгуев, 2006]. Существуют развитые электронные сетевые ресурсы, посвященные информационным войнам. [Например: http://www.infowars.com; http://www.infwar.ru]. На рынке действуют агентства, специализирующиеся на оказании соответствующих услуг по ведению информационных войн, обеспечению информационной безопасности, информационной разведке и т. п.

Может сложиться впечатление, что речь идет о хорошо известном концепте, операционализированном до конкретных технологий и методик. Однако это так и не так… Например, тематику, связанную с информационными войнами, любят выбирать студенты для подготовки курсовых, а то и выпускных работ, магистерских диссертаций. И каждый раз они сталкиваются с проблемой толкования самого концепта «информационные войны».

В данном разделе, не претендуя на универсальность, предпринята попытка характеристики достаточно специфической разновидности информационных войн. Речь идет о так называемых информационных войнах «второго уровня», когда участники и их цели не очевидны, и требуются специальные аналитические усилия для понимания содержания конфликта, его желаемых и фактических результатов.

При этом хочется надеяться, что попутно, в процессе реализации этой попытки, удастся прояснить некоторые важные аспекты феномена информационных войн вообще.

Что обычно имеется в виду под информационными войнами?

Во-первых, и это наиболее очевидно то, что информационная война – это конфликт, в котором, по крайней мере, одна из сторон проявляет весьма агрессивную активность.

Во-вторых, в отличие от войн «физических», «экономических», «торговых», информационные войны ведутся с помощью такого специфического средства, как информация. Еще точнее, фактически, речь идет о способах коммуникации, т. е. средств, каналов и содержания коммуникации как передачи информации.

В-третьих, в этой своей коммуникативной природе информационные войны могут быть частью (обеспечивающим сопровождением) военного, политического, экономического конфликта, а также могут развертываться самостоятельно.

В-четвертых, в зависимости от акцента на компонентах коммуникации, информационные войны могут быть сосредоточены на средствах передачи информации или на ее содержании. В первом случае мы имеем дело с «технической» информационной войной, направленной на разрушение или повреждение информационной инфраструктуры противника: информационных центров, центров принятия решений. Во втором случае – с информационной войной, имеющей целью воздействие на сознание противника (систему убеждений, представлений, ориентаций, стереотипов и т. п.).

К информационным войнам первого рода относятся активно обсуждаемые в последнее время «кибервойны» (в том числе – международные), hacking activities include data theft, website defacement, denial of service, redirects, спамовые атаки and others technologies [Clark, Knake 2012; Krekel 2009]. Таким атакам подвергаются электронные ресурсы государственных структур, компаний, общественных организаций, средств массовых информации, индивидуальные сайты. «Технические» информационные войны наиболее понятны по своей структуре, мерам противодействия и соответствующим мерам информационной безопасности.

Менее очевидны информационные войны второго рода, которые можно отнести к проявлениям «soft power» или «smart power» [Nye 2008, 2009, 2012]. Используемые средства при этом могут быть самыми различными, включая весь набор манипулятивно-пропагандистских технологий, которые Д. Лакофф связывает с когнитивным рефреймингом [Lakoff 2006, 2009], а Г.Г. Почепцов назвал «смысловыми войнами» [Почепцов 2019b]. Тогда что нового вносят технологии информационных войн?

Ранее было проведено сопоставление известных толкований таких терминов как «информационная война», «политическая манипуляция», «пропаганда», «слухи», «идеологическая диверсия», «психологическая война» [Глазунова, Тульчинский 2012]. Из этого анализа, можно сделать, по крайней мере, один важный вывод: если однонаправленные информационные атаки, действия типа пропаганды, манипуляции и слухов имеют целью убеждения, мнения, то информационные войны второго рода преследуют более «сильные» практические цели, стимулируя определенные действия, необходимые для решения конкретной проблемы.

Это обстоятельство хорошо иллюстрируют несколько примеров.

(а) Ситуация, повлекшая в 2010 году отставку мэра Москвы Ю.М. Лужкова – одной из наиболее крупных фигур в российской политической элите последних десятилетий. Ю.М. Лужков был главой городской администрации столицы Российской Федерации с 1992 года. Эти 18 лет были очень насыщенными политической борьбой, кризисами, но Ю.М. Лужков смог в этих условиях не только довольно успешно справляться со своими функциями, но и инициировал создание политического движения «Отечество – вся Россия», впоследствии легшего в основу «Единой России» – правящей в России до сих пор политической партии. Его позиция всегда отличалась взвешенностью, с самого начала президентства В.В. Путина он смог выстроить отношения с высшим руководством страны. В СМИ регулярно появлялись материалы о неоднозначных обстоятельствах успешности бизнеса Е. Батуриной – супруги московского мэра. Они достаточно активно обсуждались. Тем не менее, Ю.М. Лужков регулярно побеждал на выборах, и, казалось, ничто не предвещало бурю. Однако к середине президентского срока Д.А. Медведева в СМИ была активирована бурная подача упомянутых фактов, за которой последовало решение Президента РФ об отставке Ю.М. Лужкова как «утратившего доверие». И до сих пор остаются не ясными инициаторы этой информационной войны, их цели. По крайней мере, расстановка политических сил в РФ позволяет заключить, что, даже учитывая личный конфликт Ю.М. Лужкова и Д.А. Медведева, такая атака не могла быть предпринята исключительно администрацией Президента без ведома тогдашнего главы Правительства, функции которого выполнял В.В. Путин. А со временем можно утверждать, что результатом этой информационной войны стала не только отставка московского мэра, но и ослабление позиций Д.А. Медведева. Во многом аналогична была и история с отставкой министра обороны РФ А.Э. Сердюкова.

(b) Буря в российском информационном пространстве в контексте конфликта между оппозицией (системной и внесистемной) и правящим политическим режимом, возникшего после думских выборов в 2011 г. Факты фальсификаций были широко обсуждались в СМИ, блогосфере и даже судах после каждых российских выборов. Однако именно зимой 2011–2012 годов эти факты поставили российское общество на грань политического кризиса, вызвали бурные демонстрации, которые власти попытались и до сих пор путаются квалифицировать как вмешательство извне.