Тысяча и одна ночь - Соммер Марсден

— Поторопись, пока я не начала заводить себя сама. Это я всегда умела делать.

Он прижал к ней свой пенис. Сначала просто к ее расселине, толкаясь в ее внутренние губы своим эрегированным членом. Затем он начал тереть ее клитор. Кейси обняла его, ее ладони бесцельно блуждали по верхней части его торса.

Она втиснула руку между ним и собой, наслаждаясь давлением их тел, прижатых живот к животу. Прошло много времени с тех пор, как она последний раз была так сильно прижата к мужчине, много времени с тех пор, как она брала в свои руки член мужчины и подталкивала его в собственное отверстие.

— Подожди, — он крепко схватил ее, а затем накрыл ее рот своим. — Я хочу целовать тебя, когда буду входить.

Она сказала бы что-то умное или ласковое, но то, что он только что произнес, заставило ее замолчать, и ее глаза наполнились слезами, так что она закрыла их и поцеловала его в ответ, чувствуя, как он медленно входит в нее, скользя легко, вытягивая и подталкивая ее, и…

Звонок, звонок, звонок!

— Нет, — простонала она.

Звонок, звонок, звонок!

— О, черт, нет, — вздохнула Кейси и захлопала по прикроватному столику в поисках сотового телефона. Она знала, где ее больше нет — с Ником.

На самом деле она лежала на своем диване в толстых носках и одной из больших трикотажных рубашек Брендана, а ее лодыжка была обмотана футболкой с длинными рукавами.

— Грязные сны, — сказала она себе, наконец нащупав телефон кончиками пальцев. — Грязные, грязные сны.

Именно так, потому что в ее промежности весело пульсировали кровь и возбуждение. Она приоткрыла один глаз и нажала на кнопку приема.

— Привет!

— Ты спишь? — Это была Энни, бодрая и энергичная. Вероятно, она находилась там, где много подсоленного мокко с карамелью и льдом — она очень его любила.

— Я дремала. Приняла душ, легла, чтобы посмотреть шоу, на котором занимались вырезанием из тыквы, и, как мне кажется, заснула.

— С тобой все в порядке? У тебя такой странный голос…

— У меня все прекрасно, — ответила Кейси, но поняла, что ее голос ломается от сильных эмоций.

Черт.

— Эй, подруга, что случилось? Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Кейси с ужасом услышала собственное рыдание. И еще больше была поражена, когда поняла, что начинает плакать всерьез.

— О боже, мне так жаль. Я перезвоню тебе…

— Я думала… Ты же сама сказала, что задремала, — пропищала Энни.

— Так и было.

— Тогда, что, черт возьми, заставляет тебя так рыдать?

— Я видела сон…

— Кошмар? — спросила Энни, успокаиваясь.

— Нет! Сон… гм… такой, знаешь, сон.

Тишина. Затем послышался резкий вздох, после чего раздалось такое узнаваемое хихиканье Энни.

— Сексуальный сон?

— Да, сексуальный сон. И я… мы… в нем я обманула Брендана, — Кейси вздохнула и залилась слезами.

Энни снова затихла. Кейси услышала свой вздох.

— Дорогая, ты не можешь его обмануть. Он мертв. И он надавал бы тебе по заднице для того, чтобы сделать тебя более… человечной. Товарищеские отношения — это очень хорошо, но они больше подходят для монастыря. Это и так продолжается уже больше года. И тебе никогда не станет легче, если ты не попробуешь все изменить.

— Но…

— Скажи мне, Брендан хотел бы видеть тебя одинокой, печальной и сексуально неудовлетворенной?

— Но…

— Скажи мне! — произнесла Энни требовательным голосом.

Кейси вздохнула — получился длинный бесцветный звук — и пробормотала:

— Он не хотел бы этого. Он сказал, чтобы я была счастлива. Он убеждал меня быть счастливой. И… — Она покачала головой, стараясь не дать снова пролиться слезам.

— И?

— И полюбить снова, — сказала она.

— Ну, ты к этому и идешь. Я знаю, дорогая, это будет нелегко. И, вероятно, очень эмоционально. И обычно это сопровождается некоторыми потерями, как сейчас, например. Но оно того стоит, в конце концов. Если у тебя возникают сексуальные сны, которые вызывают так много эмоций… значит, ты готова, дорогая.

— Неважно, — сказала Кейси, не желая больше обсуждать это.

— Это был сон о Нике? — Теперь она могла услышать, как Энни улыбается.

— Что? Нет! — Она сама не верила себе.

— Лгунья. Я видела, как между вами пробегали искры страсти. Он славный малый, — сказала Энни более серьезно. — Он мог бы стать парнем, который способен облегчить тебе этот переход от состояния одинокой вдовы к женщине, возвращающейся к жизни.

Кейси покачала головой, ей было неудобно слушать все это.

— Нет.

— Приезжай, поедим пиццу.

— Нет!

— Ты поела?

Живот Кейси заурчал, и она пробормотала:

— Нет.

Побеждена. Энни выиграла этот раунд.

— Приезжай, поедим пиццу, выпьем вина и поболтаем о красивом Нике. И ты можешь мне рассказать все детали своего сексуального сна! — она взвизгнула и повесила трубку прежде, чем Кейси сумела ей ответить.

Должно быть, у него возникли галлюцинации. Когда Ник выглянул, чтобы посмотреть, доставили ли ему его китайскую еду, так как формально он теперь голодал, он увидел ее. Кейси. Женщину с аукциона.

Его тело отреагировало так же, как тогда, когда он испытывал чувство голода, а по телевизору показывали рекламу гамбургеров. Он хотел то, что видел. Это была абсолютно интуитивная реакция, и ему нужно было глубоко дышать, чтобы снова обрести контроль над собой.

Она приехала сюда, чтобы встретиться с Энни, но это не изменило спонтанной реакции Ника. Он схватился за дверную ручку и распахнул дверь, имитируя удивление.

— О! Кто там? Я думал, вы принесли мне мою китайскую еду.

Отличный способ добиться девушки. Лживая задница…

Она мигнула, затем закрыла рот руками. Это его или ее щеки внезапно покрылись ярчайшим румянцем? Она посмотрела так, как будто он подскочил к ней и повалил ее на землю.

— Мне очень жаль. Я испугал вас?

— Н-н-н-ет, — сказала она. Но ее глаза были широко распахнуты, и он видел, что у нее участился пульс, а жилка на шее беспорядочно трепещет. Ник сжал кулаки, потому что первое, что приказал ему его инстинкт — и его собственное сильное желание, — потянуться и коснуться ее кожи кончиками пальцев. Сделать так, чтобы, когда она увидела его, ее кровь забурлила. Даже если это произошло только потому, что он испугал ее.

Она смотрела на него как-то странно. Вероятно, потому, что он вел себя, как полный кретин. Ветер играл ее волосами, они образовывали вокруг ее лица настоящий водоворот, так, как будто она плыла под водой. Из открытого кем-то окна в длинном общем вестибюле веял легкий ветерок.