Воспоминания. Министр иностранных дел о международных заговорах и политических интригах накануне свержения монархии в России, 1905–1916 - Александр Петрович Извольский

Рассказывая о фактах, действительно имевших место в связи с этим эпизодом, я далек от мысли как-либо оскорбить память покойного генерала Трепова, так как, несмотря на полное несогласие с его политическими убеждениями и осуждая его методы, я всегда уважал и даже удивлялся его энергии, его неизменному мужеству и его безграничной преданности личности государя.

Организуя свой государственный переворот, он следовал своему убеждению в том, что спасение России и монархического принципа требует возвращения любой ценой к самодержавному режиму. Я даже думаю, что перспектива стать диктатором имела на него лишь второстепенное влияние.

Вскоре после того, как император отклонил его проект, я имел с ним длительный разговор в Петергофе, в течение которого он откровенно объяснил конечную цель своих переговоров с кадетами, и я вспоминаю, что, как в этом случае, так и во времена критических октябрьских дней 1905 года, он производил на меня впечатление человека, одаренного замечательной силой воли.

Правда ли, что Милюков и другие кадетские лидеры принимали к сердцу предложение генерала Трепова и рассчитывали с его помощью получить власть?

Некоторые серьезные писатели, симпатизирующие кадетам, как, например, Поль Буане, признают это. Лично я не могу уверить себя в этом, так как это заставило бы сомневаться в их проницательности и умении ориентироваться в политической обстановке. Я, скорее, склонен думать, что Милюков оттягивал время в переговорах с генералом Треповым и со Столыпиным, ожидая того момента, когда победа его партии на предстоящих выборах сделает его господином положения.

Что касается отношения императора в этом случае к генералу Трепову и к Столыпину — это особенно характерно и может объяснить ряд последующих эпизодов.

Легко поддающийся влиянию со стороны человека более сильного характера, чем он, особенно когда это совпадало с его склонностью к реакционным решениям, Николай тем не менее был склонен уступать аргументам, которые апеллировали к его здравому смыслу и врожденной независимости характера. Этим объясняется то, почему Столыпин, одаренный твердой волей и способностью убеждать, легко разубедил императора в правильности позиции генерала Трепова.

Когда позже, в чрезвычайно тяжелых обстоятельствах, император уступил воздействиям, приведшим его к падению и Россию к катастрофе, я глубоко убежден, что это случилось потому, что не было около него человека такой моральной силы, какой обладал Столыпин, преждевременная смерть которого явилась невосполнимой утратой.

Немного разочарованный, но не потерявший окончательно надежды на создание коалиционного кабинета, Столыпин решительно приступил к работе, чтобы наилучшим образом использовать промежуток в семь с половиной месяцев до открытия Второй Думы.

Его программа, которая была опубликована несколько позднее, в сентябре, преследовала двойную цель: с одной стороны, поддержать или, вернее, восстановить наиболее действенными мероприятиями общественный порядок, нарушенный в городах и еще больше в деревнях; с другой — подготовить ряд законопроектов для представления их на рассмотрение Думы. Он считал весьма важным избежать повторения ошибки предшествовавшего кабинета — предоставить новой Думе увлекаться бесконечными дебатами и бессильными декларациями. Войдя в Таврический дворец, депутаты должны были найти ожидающий их рассмотрения ряд законопроектов, целью которых было введение либеральных реформ в различные области национальной жизни.

Эта обширная программа включала следующие главные вопросы: свободу совести, habeas corpus, гражданское равноправие, государственное страхование рабочих, реформу местного самоуправления или земства, создание земства в тех частях империи, где оно еще не существовало (северо-восточные и балтийские губернии), создание земства и городских самоуправлений в Польше; преобразование местного суда, реформу высшей и средней школы, реформу налогового обложения и реформу полиции.

Но, помимо этой программы, достаточной самой по себе, чтобы занять Думу на долгое время, в этот период имелись и другие вопросы, которые требовали немедленного разрешения со стороны правительства. Например, было необходимо уничтожить некоторые законы, и из них особенно одиозные, как, например, преследования за различные убеждения, различия в положении евреев и православных, но над всем другим доминировал аграрный вопрос, который требовал быстрых мероприятий, так как в это время он достиг наибольшей остроты.

Ввиду необходимости принять быстрые решения, Столыпин воспользовался статьей 87 основного закона, которая предоставляла правительству право во время перерывов в работе Думы и в случае исключительных обстоятельств осуществлять различные мероприятия, при условии представления их на утверждение Думы через три месяца после начала работ законодательных учреждений.

Столыпина часто порицали за широкое пользование статьей 87, скопированной со знаменитой 14-й статьи австрийской конституции, и я сам иногда был недоволен его излишней склонностью пользоваться этой статьей как оружием против Думы и особенно против Государственного совета. И впоследствии это была одна из причин нашего временного расхождения и окончательного разрыва в наших отношениях; но в тот критический период, который я описываю, необходимость немедленного разрешения аграрного вопроса поистине являлась делом «исключительных обстоятельств», предусмотренных статьей 87, так как этот вопрос являлся не только причиной всех беспорядков в сельских округах, но становился, так сказать, предметом домогательств революционных партий, которые воспользовались им, чтобы привлечь в свои ряды земледельческое население, путем обещаний более или менее радикального и утопического решения этого вопроса.

Прося меня сохранить за собою портфель министра иностранных дел в его кабинете, Столыпин знал, что он может рассчитывать на мое сердечное сотрудничество в выполнении его программы реформ и в подготовке почвы для будущей согласованной работы между Думой и правительством.

Несмотря на значительную работу, которую требовали дела моего министерства — только начал трудные переговоры, которые привели через год к заключению соглашений с Англией и Японией, — я принял активное участие в заседаниях Совета министров, во время которых обсуждались, несколько раз в неделю, различные законы в процессе их создания. По закоренелой привычке русской бюрократии работать по вечерам — хорошо известно, что в России и Испании поздний час работы считается модным, — эти заседания происходили в очень поздний час времени и затягивались до трех или четырех часов утра. Кроме того, приобретя за границей привычку рано вставать, я имел обыкновение принимать до полудня доклады различных начальников моего ведомства, и, следовательно, мне не удавалось спать более четырех или пяти часов за весь период этой интенсивной деятельности.

Если к этому прибавить чрезвычайную напряженность, которой требовали текущие события, вскоре увеличившуюся ввиду бесконечных выступлений террористов, каждому легко понять ту степень физического и нервного напряжения, которые были необходимы для выполнения моих обязанностей.

Я должен отметить также, что громадная работа, выполняемая Столыпиным, высокие душевные качества которого и бесконечная преданность долгу общеизвестны, приводили меня в изумление все больше и больше с течением времени.

Глава 8

Терроризм

В течение всего периода времени, в который заседала