Смерть в темпе «аллегро» - Константин Валерьевич Ивлев

вполнѣ возможно. Разъ, два, три, четыре…

Увѣренъ, мы съ вами еще не разъ встрѣтимся – но, боюсь, уже не въ этомъ году. Дѣла, дѣла… До встрѣчи въ слѣдующемъ.

Примите мои завѣренія въ совершеннѣйшемъ къ вамъ почтеніи, остаюсь всегда вашимъ и т. д., и т. п.»

– Странное письмо. Зачем понадобилось такое отправлять? – спросил Уваров.

– Очевидно, у него не все в порядке с головой, – процедил сквозь усы Филимонов. – Эдакий тип великосветского маньяка – орфография правильная, запятые и тире на месте, прощальный оборот элегантный.

– Ну даже если так, это же ничего не объясняет, – упорствовал надворный советник. – Хоть бы у него в черепной коробке аптекарская чистота была – но причина-то есть? Это связный текст, который зашифровали – да, довольно простым шифром – но зашифровали. Это не было сделано во время припадка. И почему мы так уверены, что это написал убийца? Такую записку мог состряпать буквально кто угодно – шифр-то довольно примитивный. Кстати, я идиот: два слова в середине предложения с большой буквы – я должен был понять, что это фамилии. Расшифровали бы втрое быстрее.

– Какой смысл в этом? – спросил шеф полиции, пропустив мимо ушей последнее замечание. – У кого могут быть мотивы посылать такое письмо?

– Ну, – почесал затылок Владимир Алексеевич, – вот как минимум один вариант…

Если все эти преступления действительно совершила бандитская шайка, им выгодно отвлечь от себя подозрения. Такое письмо должно было бы сбить сыщиков с толку и заставить их искать не группу предварительно договорившихся лиц, а мифического маньяка-одиночку, который совершил все эти убийства – и которого на свете никогда не было.

Допустим, что полиция приняла бы версию маньяка и стала бы его искать. В конце концов сыщики докажут, что все это фальшивка, мистификация – но время-то уже упущено. Самое высокое начальство требует результатов, предъявления обвинения, посадки виновного – а его нет. Какова логика бандитов: полиция хватает первого попавшегося подозреваемого, навешивает на него всех собак – и тот неспешным шагом совершает пешее путешествие по Владимирскому тракту во глубины сибирских руд. Тогда они избежали наказания и продолжают заниматься разбоями и грабежом.

– Чем не вариант? – заключил Владимир Алексеевич. – Могли они так думать?

– Могли, – подтвердил Филимонов. Тенор с явным неудовольствием вынужден был согласиться, что такая цепочка рассуждений имеет право на существование.

Статский советник буквально встал на перепутье. Два варианта ведения расследования, которые совершенно противоположны и не пересекаются – но вполне могли произойти. Придется либо бросать все силы на поимку банды, либо искать маньяка-одиночку – третьего не дано. Распыляться – значит бить вполсилы.

– Если надо решиться на что-то одно… Давайте так: кто за какую версию? Николай, начнем с тебя: кратко, четко, по делу.

Речь Каменева сводилась к нескольким пунктам. Первое: письмо надо считать подлинным, отправил его виновный. Второе: все свидетельские показания, полученные ранее, внутренне непротиворечивы и правдивы. Там могли быть оговорки, кто-то мог перепутать названия коньяков – но это мелочи. Третье: убийство Васильевского-старшего подтверждает то, что это не были действия банды. Посторонний человек не мог пробраться в этот дом, не говоря уж обо всей шайке. Четвертое: смерть Михаила не является случайной, а тесно связана с первым делом.

– Пока в расследовании есть еще несколько моментов, которые мне непонятны, но принципиально я за версию одиночки. Банда это сделать не могла, а череда не связанных между собой преступлений была бы слишком большим совпадением, – закончил он.

– Володь, твоя очередь, – повернулся Филимонов. – Полагаю, мы услышим противоположную версию?

– Да, – коротко заметил надворный советник. – Прежде всего необходимо подвергнуть критике обозначенные четыре тезиса. Что касается подлинности письма и его авторства, тут мы не имеем никаких доказательств. Даже если бы я сказал, что оно прилетело с Юпитера по канатной дороге, это был бы равнозначное утверждение – ни то, ни другое никак не подтверждается. Со вторым тезисом я склонен согласиться: раз речь идет о бандитских шайках, свидетели не станут врать в попытке избежать ответственности. Третий пункт: меня не устраивает даже сама формулировка – «убийство Васильевского-старшего». Нет доказательств, что это убийство: это могла быть случайная передозировка или самоубийство. Поэтому я предпочту говорить «смерть Васильевского-старшего». Наконец, четвертый: никаких доказательств вновь не представлено.

Итак, доводы весьма сомнительны. Теперь обратимся к тому, что подтверждает мою версию. Положение тел – раз. Один человек не может одновременно стрелять с противоположных сторон. Порох на руках убитых, следовательно, самооборона – два. Характер убийства Михаила Званцева – три. Само место совершения двойного убийства – четыре. О том, что наш мифический маньяк убил старого князя, мы знаем из одного-единственного источника информации. А источник-то сомнительный – то самое письмо.

Но хорошо, допустим на минуту, что это действительно убийство. Каким образом в таком случае оно совершено? В бутылке портвейна следов дигиталиса нет, судя по заключению Ивана Ароновича. В теле есть, в портвейне и в бокале нет… Значит, выпил сам. И самое главное: решительно все аргументы в пользу маньяка-одиночки расплывчаты, весьма условны и, что важно, не бесспорны. Прислали письмо – ну и что же с того? Бандиты писем не пишут?

В тот момент, когда Филимонов поднялся, чтобы заявить о своем решении – а решение всякому здравомыслящему человеку было понятно – в коридоре раздался телефонный звонок.

– В общем… – проговорил статский советник. – В общем, если оценить аргументы «за» и против»… В общем, направление дела таково… Да черт возьми! Поднимите уже трубку, сосредоточиться невозможно.

Уваров выпорхнул из кабинета, преисполненный желания побыстрее сказать, чтобы перезвонили, а не мешали в тот момент, когда решается судьба уголовного расследования. Минуту спустя он вернулся в кабинет в таком виде, словно потерял голос во время выступления в Ковент-Гардене. Глаза его смотрели – нет, не в пустоту: они, скорее, никуда не смотрели, и хотя посылали электрические сигналы в мозг, тот не преобразовывал их в картинку. Тенору стало ясно, что что-то произошло, но Антон Карлович продолжал стоять и смотреть в свои записи:

– Направление нашего дела таково, – продолжил он свой спич, – что расследование по этим четырем смертям…

– Пяти, – проговорил Уваров. – Званцев скончался. Петр Казимирович.

Глава 16

– Убит? – грозно спросил Филимонов.

– Пока непонятно, я тут же отправил Ивана Ароновича. По телефону звонила вдова Михаила, сказала, что обнаружила тело.

– Эльза?

– Да, говорит, что она со слугами обнаружила тело в кабинете, когда якобы пришла пожелать спокойной ночи после ужина. Старик отказался завтракать и не спускался в столовую весь день, поэтому…

– Решила проверить, здоров ли он?

– Этого не говорила, но очевидно, что так.

– Снова