120 дней Содома - Маркиз Де Сад

Вскоре в комнате появились Марианна и Д'Окур, которыеразвлекались друг с другом; за ними следом – Депре и дю Канж, которые могли,как они говорили, лишь щупать друг друга, поджидая меня. «Потому что, –сказал Депре, – мы с ней старые знакомые, не то, что вы, моя прекраснаякоролева, которую я вижу в первый раз; вы внушаете мне самое горячее желаниехорошенько позабавиться с вами». – «Но, сударь, – сказала яему, – господин советник уже все забрал, мне нечего больше предложитьвам?». – «Ну что ж, – сказал он мне, смеясь, – я ничего у вас непрошу, я сам все дам, мне нужны только ваши мальчики». Заинтересовавшись тем,что означала эта загадка, я последовала за ним; как только мы оказались одни,он просит меня на минутку позволить ему поцеловать мою попку. Я подставляю ееему, и после двух-трех сосаний отверстия, он расстегивает свои штаны и проситвернуть ему то, что он только что делал со мной. То положение, которое он принял,вызвало во мне некоторые подозрения; он сидел верхом на стуле, придерживаясь заего спинку, а под ним стоял наготове горшок. Не совсем поняв его, но, видя, какон готовится совершить эту операцию, я спросила его, какая необходимость в том,чтобы я целовала ему зад. «Огромная необходимость, сердце мое, – ответилон, – поскольку моя жопа, самая капризная из всех на свете, срет толькотогда, когда ее целуют». Я подчиняюсь, однако стараюсь не слишком рисковать;он, заметив это, властно говорит: «Да поближе, черт подери! Поближе,мадемуазель. Вы что испугались маленькой кучки дерьма?» Наконец, я изснисходительности подношу свои губы почти к самому отверстию; но как только онпочувствовал это, он дал залп, и взрыв был так силен, что одна моя щекаоказались совершенно измазанной, он одним махом наполнил горшок; пиком в жизния не видела подобной какашки; она одна смогла заполнить глубокую салатницу. Нашгерой берет ее в руки, ложится с ней на край кровати, подставляет мне свойизмазанный дерьмом зад и приказывает мне посильнее возбуждать ему член, пока онбудет вновь отправлять в свою утробу то, что он только что изверг оттуда. Какимбы грязным не был этот зад, надо было подчиниться. Его любовница несомненноделает это, говорила я себе, не надо быть более упрямой, чем она. Я засовываютри пальца в грязную дыру, которая мне подставлена; наш герой пребывает нанебесах от наслаждения, он погружается в свои собственные экскременты, копаетсяв них, ест их, одной рукой держит блюдо, другой трясет член, который величественновозвещает о себе у него между ляжками. Тем временем я удваиваю свои усилия, ониприносят успех; по сокращению его ануса я замечаю, что эрекционные мускулыготовы выбросить семя; я совершенно не волнуюсь, блюдо делается пустым, а мойчеловек кончает. Вернувшись в гостиную, я нашла своего неверного Д'Окура спрелестной Марианной. Этот плут обошел всех. Ему остался лишь паж, с которым, ядумаю, он также мог бы прекрасно устроиться, если бы только ревнивый аббатсогласился ему его уступить. Когда все собрались вместе, было предложенораздеться всем донага и проделать друг перед другом что-нибудь не совсемобычное. Этот план мне пришелся по душе, поскольку позволял самой увидеть телоМарианны, которое мне очень хотелось получше разглядеть. Оно было нежным, крепким,белым, подтянутым, а ее зад, который я шутя ощупала два-три раза, показался мненастоящим шедевром. «Зачем вам такая красивая девица для удовольствия, ккоторому, как мне кажется, вы питаете особое пристрастие?» – спросила яДепре. – «Ах! – сказал он мне. – Вы не знаете всех наших тайн».Мне ничего не удалось от него больше узнать, и, хотя я прожила с ними большегода, ни он, ни она не пожелали ничего прояснить; я так и осталась в неведениипо поводу их тайных ухищрений; какого бы рода не были, они не мешали страсти,которую ее любовник удовлетворял со мной; не было ли это совершенно полнойстрастью, или же страстью во всех отношениях достойной, чтобы занять место вколлекции? Впрочем, то, что могло там быть, носило временный характер; об этомуже было или несомненно будет рассказано на наших вечерах. После несколькихдостаточно благовидных распутств, нескольких пуков, мелких остатков какашек,множества слов и грубых непристойностей со стороны аббата, для которого, какказалось, говорить их было одной из самых излюбленных страстей, – всеоделись и каждый пошел спать; на следующее утро я, как обычно, появилась припробуждении Д'Окура; мы не упрекали друг друга за мелкие измены, совершенныенакануне. Он сказал мне, что после меня лучше всех из девиц, которых он знал,какала Марианна. Я задала ему несколько вопросов по поводу того, как она этоделала со своим любовником, который был вполне самодостаточен, но он ответил,что это тайна, которую ни он, ни она не хотели бы раскрывать. И мы с моимлюбовником вновь погрузились в нашу обычную жизнь. В доме у Д'Окура я не веластоль замкнутый образ жизни; мне не запрещалось выходить из дома. Д'Окур, какон говорил, всецело полагался на мою честность; я должна была пониматьопасность, которой могла его подвергнуть, подхватив какую-нибудь болезнь; онвсе оставлял на мое усмотрение. Я хранила признательность и воздавала должноетому, что мне позволено делать почти все, что может помочь разжиться деньгами.Вследствие этого, живо приглашаемая госпожой Фурнье приходить составлять партиив ее доме, я участвовала во всех, в чистой выгоде которых она заверяла меня.Поскольку речь шла теперь не о девице, принадлежавшей этому дому, но об особе,находившейся на содержании у откупщика налогов, которая, чтобы доставить ейудовольствие, оказывала любезность прийти провести часок в ее доме, – высами можете судить, как это оплачивалось. Именно в ходе этих мимолетных измен явстретила еще одного любителя дерьма, о котором сейчас доложу».«Минутку, – сказал Епископ, – я не стал бы вас прерывать, если бы высами не остановились, чтобы перевести дух; но, поскольку это случилось,поясните нам, пожалуйста, две-три важных вещи. Когда после свиданий вы наединепредавались оргиям, этот аббат, который до сих пор ласкал своего мальчугана, неизменял ли ему, не щупал ли он вас, а другие – не изменяли ли своим женщинам,лаская его юношу?» – «Сударь, – сказала Дюкло, – аббат никогда неоставлял своего мальчика, он одна глядел на нас, хотя мы совершенно голыенаходились рядом. Но он забавлялся задницами Д'Окура, Депре и Д'Эрвиля; онцеловал их, щекотал их членом, Д'Окур и Д'Эрвиль какали ему и рот, и онпроглотил больше половины каждой из этих куч. Что касается женщин, то он до нихне дотрагивался. То же самое делали его друзья по отношению к его мальчугану;они целовали его, лизали его отверстие в попке, а Депре заперся с ним, ж знаюдля каких дел». – «Ну что ж, – сказал Епископ, – вы прекрасновидите, что то, что вы не рассказали и не рассказываете, составляет еще однустрасть, потому что она представляет образ пристрастия мужчины, заставляющегокакать себе в рот других мужчин, хотя и очень пожилых!» – «Это правда, сударь –сказала Дюкло, – вы еще больше заставляете меня чувствовать мою неправоту,но я не сержусь на это; благодаря этому, я заканчиваю свой вечер, поскольку они так слишком затянулся. Знакомый звук колокольчика, который мы скоро услышим,убедил бы меня в том, что мне хватит времени завершить вечер той историей,которую я собиралась начать; с вашего любезного согласия, мы отложим ее на завтра».