И оживут слова - Наталья Способина

морщинами лицо Улеба и прокручивала в голове его последние слова. По-видимому, Радогость был ранен при поисках Всемилы. Раз «рана на рану пришлась». Второй раз его ранили в бою на корабле. И это как-то связано с Альгидрасом… Какая стрела должна была достаться ему, а досталась сыну Улеба? Почему в этой дурацкой Свири вопросы возникают так стремительно, что я не успеваю не то что находить на них ответы, мне даже и обдумать их как следует не удается?!

Внезапно в доме послышалось негромкое пение. В женском голосе было столько тоски и нежности, что у меня по коже побежали мурашки. Я бросила быстрый взгляд на Улеба. На его лице появилась вымученная улыбка.

– Любава внука укладывает, – пояснил он мне, поминутно косясь в сторону чуть приоткрытого окна.

Желана так и не показалась из дома. Значит, видеть Всемилу она, как и ее мать, не хотела. Слушая негромкое пение, я отчетливо осознала, что я здесь лишняя, и наскоро попрощалась с Улебом, вызвав у него явное облегчение.

– Ты заходи, коль что понадобится, – сказал он мне у ворот, но от меня не ускользнуло, как торопливо он закрыл калитку, словно отгораживая своих домочадцев от меня, будто я вправду могла принести в их дом беду.

Только когда тяжелая калитка закрылась и с той стороны лязгнул засов, я поняла, что до сих пор сжимаю в руках корзинку, которую дала мне Добронега. Гостинцы так и остались у меня. По понятным причинам я не стала стучать в ворота второй раз, а просто побрела куда глаза глядят. В моей голове все еще звучала тоскливая песня осиротевшей женщины, баюкавшей внука… И, несмотря на теплый летний день, я чувствовала озноб.

По Свири я бродила довольно долго, удивляясь тому, какой же это все-таки большой город. И как, интересно, я собиралась вчера отыскать здесь дом Велены? Где-то после десятого поворота я поняла, что окончательно заблудилась.

Внезапно дома закончились. Я ожидала, что сейчас упрусь в очередной виток крепостной стены, но за последним домом виднелся небольшой пустырь, а за ним шелестела листвой молодая березовая рощица, отделенная от пустыря весело журчащим ручьем. На вытоптанной площадке, греясь на солнышке, развалились штук десять кошек разных мастей. Я достала из корзинки пирожок и, разломив его на несколько частей, предложила угощение мохнатым свирцам. Одобрительно заурчав, вся компания устремилась ко мне. Я попыталась погладить ближайшего кота, огненно-рыжего красавца, но он так недовольно дернулся под моей ладонью, что я отступила. Даже котам я здесь не нравлюсь, и угощение совершенно не спасает положение. Разломив и бросив на землю еще несколько пирожков, я побрела дальше.

Подойдя к ручью, я оглянулась на последний ряд домов: не наблюдает ли кто за мной? Но то ли здешние обитатели были крайне нелюбопытны, то ли умели хорошо маскироваться, – никого видно не было. Подобрав подол, я перепрыгнула через ручеек, едва не подвернув ногу на втоптанном в землю камне. Рощица вблизи казалась реденькой, во всяком случае, то тут, то там сквозь листву пробивались солнечные лучи. Пробираясь вглубь нее, я вспомнила последнюю Всемилину прогулку по лесу. На мгновение мне стало неуютно, и я почти повернула назад, но в конце концов передумала: во-первых, Всемила ушла за стены Свири, да еще на ничью землю, а я все же в черте города, да и не лес это, а рощица; а во-вторых, я до смерти не хотела сейчас возвращаться в дом Добронеги. Опять подозревать всех и вся или же выискивать признаки собственного сумасшествия… К тому же мне нужно было решить, как вести себя с Радимом, если он, подобно Добронеге, будет делать вид, что ничего не случилось. А еще нужно было убедить себя не вспоминать вчерашний обряд и постараться принять то, что воевода не мог поступить иначе.

Я удобно устроилась на широком пеньке в глубине рощи и постаралась выбросить из головы все мысли. Шелест листьев и поскрипывание веток убаюкивали. Из грез меня вырвал внезапный шум со стороны города. Оттуда доносились крики, топот и какой-то звон. Я резко вскочила с пенька, сжав в руках корзинку. За первой панической мыслью «бежать!» пришла вторая – «куда?». Озираясь по сторонам, я начала пятиться прочь от города и только тут расслышала, что отдаленные возгласы были не тревожными, а, скорее, радостными. Будто в Свири внезапно поднялась праздничная суматоха. Я медленно опустилась на пенек, думая о том, что могло всколыхнуть город, который еще вчера был погружен в траур. Может, сегодня какой-нибудь праздник, а мне забыли сообщить? И могут ли они праздновать сразу после обряда погребения? Впрочем, в мире, где девочки-подростки добровольно идут на костер за убитыми воинами, и не такое возможно.

Наверное, мне стоило бы вернуться. Но проблема была в том, что я не знала дороги к дому Добронеги, а бродить по городу в поисках нужной улицы у всех на виду было не самой лучшей идеей. Постепенно шум в городе утих, а вместе с ним и мое любопытство.

В роще стало сереть. Мимо пробежал заяц, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Мне в голову пришло, что, если сейчас резко стемнеет, я не смогу найти дорогу в Свирь, потому что в эту минуту звуки города доносились словно со всех сторон. Я встала с пня, чувствуя себя неуютно: все тело затекло, а сама я здорово замерзла. Глубоко вздохнув, я постаралась успокоиться. Еще только паники не хватало. Кажется, когда в Свири шумели, то звук был определенно с той стороны. Я посмотрела в направлении, как мне думалось, Свири. Вот и тропа, по которой я пришла… кажется. Или же вот по этой? Я замерла в растерянности и тут заметила человека, двигавшегося в мою сторону. Вздрогнув, я прижала к себе корзинку наподобие щита, но одновременно с этим паническим жестом поняла, что только один из дружинников Радима так «высок» и «могуч», что способен скрываться за не самыми толстыми деревьями, и не смогла сдержать вздоха облегчения. Все-таки мысли материальны. Я так хотела увидеть его вчера вечером, что кто-то где-то надо мной сжалился и направил его сюда. Правда, с опозданием в несколько часов, но я же не могла всерьез ожидать, что все мои пожелания будут исполняться тотчас же.

Я пошла ему навстречу, чувствуя, как губы сами собой расползаются в улыбке. С одной стороны, я понимала, что Радим, вероятно, в ярости из-за моей внезапной пропажи и сейчас я услышу от Альгидраса много «лестного», с другой же… Я была жутко рада его видеть, что и постаралась продемонстрировать.

– У меня пирожки! – бодро отрапортовала я, приподнимая изрядно опустевшую корзинку.

Альгидрас резко остановился, будто наткнулся на стену, не дойдя до меня пары метров, и окинул меня взглядом с ног до головы.

– И что вы с пирожками тут делаете? – его голос прозвучал хрипловато, а интонацию я так и не смогла распознать.

Оставалось надеяться, что он все же не слишком зол. Второго спектакля «довести Всемилу до дома» я не выдержу.

– Мы с пирожками гуляли, а потом заблудились, устали и присели отдохнуть, – я выдала эту гениальную фразу, сокращая расстояние между нами и размышляя над тем, остановиться ли мне возле него или обойти его и направиться в сторону Свири. Он же из Свири пришел, верно?

Я все-таки остановилась, потому что наткнулась на непередаваемый взгляд. Казалось, Альгидрас с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза, проиллюстрировав тем самым свое отношение к моей персоне. Ну, мог бы игру и поддержать. И так тошно, а тут еще он со своей серьезностью.

– Вас с пирожками обыскалось пол-Свири, – наконец сообщил он.

– А что случилось? – все глупости тут же вылетели из моей головы.

Альгидрас недовольно поморщился, забрал у меня из рук корзинку и, круто развернувшись, двинулся по тропинке.

– Князь приехал, – негромко произнес он, убирая ветку с моего пути.

Я даже не отреагировала на столь неожиданное проявление галантности.

– Так вот почему был шум… – пробормотала я. – А он с сыном?

Альгидрас чуть замедлил шаг, однако не обернулся. Просто коротко кивнул.

Я остановилась и на миг прикрыла глаза. Князь с сыном. То есть прямо сейчас в Свири находится суженый Всемилы. И меня уже искали.