Лепестки на воде - Кэтлин Вудивисс

Потирая сдавленное горло, Джеймс Харпер несколько раз судорожно сглотнул и вытянул шею, убеждаясь, что не пострадал. Он чувствовал себя поразительно трезвым для человека, изрядно перебравшего эля. Рухнув на табурет, он расслабился. Слава Богу, жив, размышлял он со вздохом облегчения, распространяя вокруг густые пары спиртного.

Одна из девушек помедлила рядом с ним, склонив голову набок, словно оценивая состояние боцмана, а затем — пару, которая быстро удалялась в глубь таверны.

— Вы еще легко отделались, — сообщила она моряку. — В гневе Торнтон страшен. Однажды я видела, как он избил человека вдвое толще его самого — этот мерзавец пристал к жене Торнтона на улице. Теперь миссис Торнтон мертва и кое-кто считает, что Торнтон сам убил ее, но, по-моему, такой душка не в состоянии убить хоть кого-нибудь, а тем более жену.

Харпер с трудом разбирал ее исковерканные ирландским выговором слова. Его осенило через несколько мгновений после того, как девушка замолчала. Вскинув голову, он ошарашенно уставился на болтливую особу.

Девушка сообразила, в чем дело, заметив гримасу страха на его лице.

— Напрасно вы так встревожились. — Она по-матерински потрепала боцмана по плечу. — Мистер Торнтон наверняка уже все забыл. Не бойтесь.

Морриса Хэтчер, проталкивающаяся через толпу, отпихнула с дороги девушку и прошла мимо боцмана. Джеймс Харпер впился тяжелым взглядом в ее плавно покачивающиеся бедра, но блудница не обратила на него никакого внимания, спеша добраться до рыжеволосой соперницы. Остановившись возле выбранного Гейджем стола, Морриса приняла обольстительную позу и провела ладонью по пышной груди, дожидаясь, когда ее заметят. Гейдж придвинул стул для Эндрю, помог сесть Шимейн и, наконец повернувшись к Моррисе, поприветствовал ее, слегка скривив губы:

— Если не ошибаюсь, Морриса Хэтчер?

— Верно, дружок. — Распутница рассчитанным движением согнула руку, отчего рукав ее пурпурного платья упал с плеча, обнажая его. — Я ждала тебя, но не знала, что ты приведешь с собой сынишку. Красивый мальчик! — Она задумчиво оглядела Эндрю и заключила: — Должно быть, ты исправно исполнял супружеский долг с его мамашей. Мальчик — вылитый ты.

— Вам что-нибудь нужно? — нетерпеливо перебил Гейдж, не расположенный терпеть намеки Моррисы.

— Ничего особенного, дружок, — пожала она плечами, ухитрившись обнажить почти всю грудь. — Просто хотела пригласить тебя как-нибудь повеселиться здесь, когда за тебя не будут цепляться младенец и Шимейн. Если не против, я могла бы исполнить все твои мужские желания. Я знаю, как доставлять удовольствие мужчинам — могу даже поучить тебя.

Шимейн густо покраснела, поняв намеки Моррисы. Быстро повернувшись к Эндрю, который не доставал носом до края стола, Шимейн вскочила, взяла стоящий неподалеку пустой бочонок и, когда Гейдж приподнял малыша, поставила бочонок на стул.

Усадив Эндрю поудобнее, Гейдж вновь повернулся к блуднице и с раздражением убедился, что она до сих пор стоит на прежнем месте. Он тяжело вздохнул:

— Морриса, я хочу остаться с сыном и Шимейн. Надеюсь, я прошу не слишком многого.

— Тебя не назовешь приветливым, дружок, — оскорбилась Морриса.

— Вот именно, — подтвердил Гейдж. — Где бы я сегодня ни оказался, я везде натыкаюсь на знакомых с «Гордости Лондона» и, поскольку эти встречи каждый раз кончаются ссорами, прошу вас оставить меня в покое, пока мое терпение не лопнуло.

— Подумаешь! — фыркнула Морриса. — Я всего лишь предложила свои услуги — я-то знаю, каково жить под одной крышей с недотрогой. — Морриса уже повернулась, но вдруг перевела взгляд на Шимейн. Блудница пришла в ярость, узнав, что ненавистная ирландка спаслась от Поттса и ничуть не пострадала. Моррисе не терпелось нанести смертельный удар немедленно, но вокруг было слишком много свидетелей, и ей пришлось избрать более приемлемый способ. — Я слышала, Энни продали тому коротышке, что вчера приходил на «Гордость» смотреть на нас. Он холост, так что Энни не придется нянчиться с ребятней. Но сдается мне, скоро она сбежит от хозяина. Такие коротышки, как Сэмюэл Майерс, бывают злобными, словно крысы, особенно с теми, кто беспомощен.

— Вы закончили? — сухо осведомился Гейдж, раскусив коварный замысел шлюхи. Шимейн нахмурилась, тревожась за судьбу подруги.

— Ухожу, ухожу, дружок! Еще увидимся — когда тебе надоест миледи Гордячка. — С этими словами Морриса встряхнула темной гривой и отошла прочь, покачивая бедрами.

Шимейн повернулась к Гейджу:

— Мистер Торнтон, неужели Энни и вправду грозит опасность? Кто такой мистер Майерс?

Гейдж взглянул в перепуганные глаза служанки:

— Не знаю, Шимейн, но, если хотите, могу расспросить горожан, которые с ним знакомы.

— Я была бы вам благодарна, мистер Торнтон! Энни так много выстрадала! Она заслуживает хорошей работы и мирной жизни.

— Я выясню все, что смогу.

Одна из служанок таверны подошла к столу и усталым голосом известила посетителей:

— У нас есть только бургу и галеты. Хотите — берите.

— Мы возьмем, — ответил Гейдж и указал на Эндрю. — Для мальчика порцию поменьше.

— Бургу и галеты? — в замешательстве повторила Шимейн, когда женщина отошла. Ей приходилось жевать твердые безвкусные галеты на корабле, но слово «бургу» она слышала впервые.

Гейдж объяснил:

— Бургу — это рагу из мяса и овощей, а галеты — здешние хлебцы. Они гораздо вкуснее морских галет.

Через несколько минут перед ними поставили рагу на отдельных тарелках и большое блюдо галет. Увидев, как Гейдж намазывает маслом галету для Эндрю, Шимейн последовала его примеру и откусила хлебец. К ее удивлению, он оказался вкусным.

Гейдж улыбнулся, отметив, как заблестели глаза Шимейн, когда она осторожно попробовала рагу.

— Вкусно?

— Очень! — усердно закивала Шимейн.

— Вкусно, папа, — подтвердил Эндрю с широкой улыбкой. Гейдж вопросительно взглянул на девушку и улыбнулся:

— Значит, прощаете меня за то, что я привел вас сюда?

Шимейн изумилась, услышав, что ее хозяин просит прощения у служанки.

— Вас не за что прощать, мистер Торнтон. Вы не отвечаете за чужие поступки. Изменить поведение Моррисы или мистера Харпера вы не способны, как и повелевать солнцем.

— И все-таки я искушал судьбу, приведя вас сюда. Я знал, что эта таверна еще несколько лет назад стала местом сборищ для моряков, приходящих сюда с разными целями.

Повидавшись с Моррисой, Шимейн догадывалась, какими могут быть эти цели.

— Вы дали мне возможность отказаться, но должна признаться, сэр, на борту «Гордости Лондона» мне довелось повидать всякое. Если до ареста я совершенно не знала жизни, то теперь могу честно сказать: за время испытаний я многому научилась, хотя предпочла бы забыть эти уроки. Уверяю вас, я отнюдь не стеклянная. И не разобьюсь от неловкого прикосновения. Будь я столь хрупкой, сейчас я бы здесь не сидела. Вероятно, миссис Фитч или Морриса убили бы меня прежде, чем корабль вошел в гавань.