Посланники тьмы - Антон Грановский

«Бог Хорс и Крылатый пес Семаргл, помогите мне!» – стиснув зубы, чтобы не застонать от боли, беззвучно взмолился Глеб.

Чьи-то мягкие, нежные руки обхватили его за щеки, в лицо ему пахнуло чистым девичьим духом. Глеб с трудом сфокусировал зрение, улыбнулся и прошептал:

– Милана... Боги послали мне тебя...

– Тш-ш-ш! – Милана поднесла палец к губам. – Тебе нельзя разговаривать. – Она погладила Глеба ладонью по волосам и тихо проговорила: – Я увезу тебя. Только молчи. Вокруг полно княжьих охоронцев. Я подниму тебя, но ты должен мне помочь.

– Да... – выдохнул Глеб. – Да, конечно.

– Опирайся на меня.

И они стали медленно подниматься. Встав на ноги, Глеб покачнулся и прохрипел, морщась от боли:

– Погоди... – Он сунул руку в карман куртки, подхватил щепотку бурой пыли, вынул ее и неуклюже забросил пыль в рот.

– Что это? – удивленно спросила Милана.

– Анестезия, – ответил Глеб, рассасывая пыль.

Боль постепенно отступила, а вслед за ней перестала терзаться и душа. Глеб прикрыл глаза и блаженно улыбнулся.

– Эй! – тихо окликнула Милана. – Эй, ты в порядке?

– В полном, – не открывая глаз, ответил Глеб.

– Идем.

Глеб не помнил, почти не осознавал, как дошли они до телеги, укрытой за голыми кустами бузины. Он как бы смотрел на себя со стороны. Вот Милана помогает ему забраться в телегу. Вот заботливо обкладывает его вытянувшееся на телеге тело соломой.

– Я тебя накрою рогожей, – прошептала Милана. – Ты смотри не шевелись и ничего не говори. Как только будет можно, я тебя освобожу. Потерпишь?

– Нет проблем, – все с той же идиотской улыбкой на разбитых губах ответил Глеб.

Милана посмотрела на него с сомнением, однако времени на споры не было. Она быстро растянула скомканную рогожу и накрыла Глеба с головой.

– Я сниму с тебя сапоги, – сказала она. – Так будет больше похоже.

Глеб почувствовал, как Милана стягивает с его ног ичиги и обмотки. Ногам стало холодно, но это было даже приятно.

Телега тронулась и заскрипела во тьме ободьями. Проехать удалось всего с четверть версты. Потом зычный голос грубо окликнул из тьмы:

– Эй, девка, что везешь?

– Брата, – ответила Милана.

Здоровенный княжий охоронец в лязгающей броне подошел к телеге и взглянул на торчащие из-под рогожи неподвижные босые ноги.

– Почему он под рогожей?

– Помер, – горестно проговорила Милана. – Заразился от батюшки и помер.

Милана хлюпнула носом и принялась с остервенением чесать себе ладонь.

– Чем же он болел? – подозрительно прищурился охоронец.

– Кто же его знает? Началось все с почесунов – вот, как у меня. А потом по коже пошли язвы. Да что я говорю – посмотри сам, коли интересно!

Милана взялась за край рогожи.

– Стой! – остановил ее охоронец и со страхом посмотрел на торчащие из-под рогожи ноги. – Увози отсюда своего покойника! Быстро!

– Прости, дяденька.

Милана стеганула лошадку, и та лениво зашевелила копытами. Однако, едва телега проехала еще пару сажен, как из ночного мрака снова послышался окрик:

– А ну стой!

К телеге на крепком вороном жеребце подъехал десятник.

– Что там у нее? – угрюмо спросил он у рядового охоронца.

– Брата везет, – объяснил тот, – покойника.

– Ты проверил?

– Да, Видбор.

Десятник, широкогрудый, рыжебородый, взглянул на Милану.

– Значит, брат? – подозрительно прищурившись, спросил он.

Милена робко глянула на десятника и кивнула.

– Брат.

Тот вздохнул:

– У меня тоже брат помер. В Ярилин день. Твой от чего?

– От хвори.

– А моего понес конь, перевернул и зашиб насмерть. – Десятник глянул на охоронца и приказал: – Починок, проводи девчонку до кордона!

– Слушаюсь, – отозвался тот и нехотя уселся на телегу.

Милана уже собиралась тронуть лошадку с места, но десятник снова окликнул:

– Постой! Ты не сирота ли?

Милана покачала головой:

– Нет, дяденька. У меня мамка жива.

Десятник вздохнул:

– Это хорошо. Ну, все равно возьми. – Он снял рукавицу, сунул руку в кожаный кошель, притороченный к поясу, достал медяшку и протянул Милане.

– Спасибо, дяденька!

Милана взяла медяшку и быстро сунула в карман.

– Ну, ступайте!

Пару минут спустя Милана, все это время молча правившая лошадью, набралась храбрости и спросила у дремавшего в телеге ратника:

– А что случилось-то, дяденька? Кого-то ловите?

– Ловим, – отозвался охоронец угрюмым голосом. Он был явно недоволен тем, что ему приходится сопровождать столь смертоносный груз.

– А кого? – спросила Милана.

– Одного разбойника, – последовал сухой ответ.

– Ох, матушка-Лада! – испуганно ахнула Милана. – И что ж, опасен сей разбойник?

Охоронец посмотрел на Милану и усмехнулся:

– Для тебя нет. Что с тебя, голодранки, взять? Хотя... – Глаза его маслянисто сверкнули. – Девка ты спелая и красивая! Послушай... а хворь твоего брата точно была заразна?

– Ясное дело, заразная.

Охоронец вздохнул:

– Жаль.

– Чего ж тебе жаль, дяденька?

– Да так, ничего.

Впереди показался кордон.

– Эй, Сипатый, Коваль! – окликнул охоронец двух широкоплечих ратников, сидящих у костра. – Пропусти девку без досмотру – десятник приказал!

– Ты уверен? – откликнулся один из охоронцев.

– Да.

Охоронцы поднялись на ноги, прошли к бревну, возложенному на раздвоенные опоры, сняли его, подождали, пока телега проедет между опорами, затем снова водрузили бревно на прежнее место.

Ратник, сопровождающий Милану, поспешно спрыгнул с телеги, повернулся и, не прощаясь, торопливо зашагал к костру.

Когда спустя полчаса Милана откинула с лица Глеба рогожу, он хрипло вдохнул морозный ночной воздух полной грудью и закашлялся.

– Думал, эта пытка никогда не кончится, – морщась от боли и шевеля затекшими руками, проговорил Глеб. – Мы приехали?

– Да.

Глеб приподнял голову и огляделся.