Секреты скандальной невесты - София Нэш

Она стиснула зубы, но забыла прикусить язык.

— Это было тогда, когда я считала вас благородным человеком.

— Прошу прощения? Ну-ну. Я и есть благородный человек. Разве вы не обратили внимание? Я живой памятник британской доблести.

— Вы загоняете меня в брак шантажом, — дерзко заявила она, уже не в силах остановиться.

Снова насмешливо улыбнувшись, он отпустил ее.

— Моя дорогая, что вы такое говорите? Вам повезло, что вы леди. Ваши суждения не могут быть столь обдуманными, как мужские. Не обременяйте свои мозги подобными вещами. Дорогая, я просто защищаю вас от бесчестных действий вашего отца.

Она посмотрела в глаза Леланда Пимма и уловила в их глубинах нечто похожее на безумие. Спорить с ним бесполезно. И она решила подыграть этому безумию.

— Да, я понимаю вас, — согласилась она. — Генерал, сегодня очень жаркий вечер. Не будет ли слишком большой дерзостью попросить вас принести бокал пунша?

В нем боролись сомнение и явное желание ублажить ее.

Она сделает или скажет все, что угодно, чтобы освободиться от него на этот вечер.

— Прошу вас, сэр.

Он поклонился.

— Разумеется, Элизабет. Но я не удивлюсь, если вас здесь не будет, когда я вернусь.

Едва он исчез в толпе гостей, Элизабет, подхватив юбки, бросилась по ступенькам вниз, чтобы вернуться в крохотную келью.

Сразу за садом она увидела Майкла, который вышел из тени беседки: А вслед за ним появился из-за колонн другой джентльмен, со сжатыми кулаками и искаженным лицом.

И это был человек, которого она больше всего хотела видеть. Человек, которого она боялась видеть. И тем не менее она не колебалась. В мгновение ока она оказалась в его объятиях.

Его руки сжали ее плечи, притянули к себе. Его губы слились с ее губами, словно он знал, до какой степени она хотела стереть память о рте Пимма. Она отдалась роскоши оказаться в объятиях стальных рук и ощутила, что он дрожит, словно боясь раздавить ее.

— Пошли, нам нужно уйти отсюда, — шепотом сказала она. — Он очень скоро вернется.

— Нет, — напряженно возразил Роуленд, — я должен поговорить с этим мерзким животным.

Несмотря на его высокий рост, она попыталась сдвинуть его хотя бы на дюйм.

— Нет, пожалуйста, прошу… помогите мне уйти отсюда.

Наконец он сфокусировал взгляд, его бледно-зеленые глаза потемнели при лунном свете. Элиза почувствовала нерешительность в его теле. Он словно пытался вернуть контроль над собой.

— Я увезу вас куда захотите, Элизабет, куда-нибудь далеко-далеко отсюда.

Его слова ошеломили ее. Это было так непохоже на Роуленда. Она знала, что он зол на нее за то, что она участвовала в забеге. И в то же время он гораздо больше злился на Пимма из-за того, что тот поцеловал ее в щеку.

Роуленд предложил Элизе руку, она ухватилась за нее и потянула его в сторону монастыря. Они не произнесли ни слова, когда бежали по траве, избегая гравийных дорожек.

С бьющимся сердцем она прошла под тяжелой сводчатой дверью и повела его вверх по винтовой лестнице, в маленькую восьмиугольную комнату, которая в Средневековье, вероятно, предназначалась для монаха, давшего обет молчания. И в самом деле, создавалось такое ощущение, что они отрезаны от всего мира.

Роуленд отпустил ее руку и застыл, словно еще одна мраморная статуя, которые стояли вдоль стен готических коридоров в замке. Его загорелое лицо казалось бледным в лунном свете, падавшем из двух створчатых окон.

— Я хотел оторвать ему руки, — хриплым шепотом сказал Роуленд. — Я не позволю, чтобы вы снова приблизились к нему.

— Я думала, что вы сердитесь на меня. Злитесь за сегодняшнее утро. — Она скрестила руки на груди.

— Я злился. — Он втянул воздух. — Я и сейчас еще злюсь. — Он сжал виски. — Я никогда не прощу себя за это. О чем вы думали?

— Я думала, что это единственный и последний шанс сделать что-то справедливое, прежде чем я покорюсь неизбежному.

Он покачал головой и вполоборота повернулся к окну, глядя в беззвездное небо.

— Я все время, — прошептала она, подойдя к нему и остановившись за его широкой спиной, — думала, что не выйду за него замуж. Все время знала, что найду способ избежать этого. Но, должно быть, я всегда обманывала себя.

Он уронил голову.

— Вы не выйдете замуж за Пимма, Элизабет, — жестко проговорил он. — Разве вы не слышали, что я сказал?

Дрожь пробежала по позвоночнику, и Элиза осмелилась обвить руками его талию и положить голову ему на спину.

— Не говорите этого, пожалуйста. Я не хочу об этом слышать.

Он издал непонятный горловой звук, словно хотел сказать гораздо больше, но не посмел.

Она не могла справиться с комком в горле. В течение долгого времени она хотела узнать, что скрывается за жестким фасадом Роуленда Мэннинга, и вот сейчас, когда он был с ней, она не знала, как подступиться к этому.

— Вам лучше поставить точку сейчас, — тихо сказал он. — Видите ли, я больше не могу оставить вас.

Она сглотнула.

— Я этого и не хочу.

— Элизабет… — Он схватил ее за руку, повернувшись лицом к ней.

Его глаза сверкали стеклянным блеском. Ни одна черточка в лице не размягчилась, пока он гипнотизировал ее взглядом.

— Я намерен спать прямо за этой дверью. Обещаю, что он не найдет вас. Я увезу вас отсюда за час до зари. А сейчас вы должны поспать. Вы выглядите так, словно вот-вот упадете.

У нее подпрыгнуло сердце.

— Нет.

Его губы вытянулись в суровую линию.

— Я хочу, чтобы вы остались, — прошептала она, рискнув посмотреть ему в глаза. — Со мной. Здесь.

Она медленно потянулась к трем крючкам на спине своего платья, чтобы расстегнуть их.

— Вы хотите свести меня с ума? — В его глазах светилась боль, хотя он при этом хрипло засмеялся. — Разве не достаточно того, что вы лишили меня способности правильно мыслить?

Голубое платье соскользнуло с ее плеч.

— Я хочу тебя, — просто сказала она. — И мне наплевать на то, что это ошибка. Если я должна сказать тебе «до свидания», пусть будет так. Но пусть в моем сердце останется нечто такое, что я буду носить и вспоминать каждую ночь.

Она увидела, как он словно от сладостной боли зажмурил глаза. Затем Роуленд нагнулся, чтобы поцеловать ее в макушку.

— Элизабет… нет… — прошептал он.

Роуленд не смел пошевелиться и только щекой прижимался к ее теплой голове.

Он почувствовал, как ее пальцы тихонько развязывают ему галстук, и у него не хватало воли остановить ее. Ее руки задрожали, начав расстегивать его льняную рубашку. Похоже, она оробела уже на первой пуговице.