Пепел и золото Акелы - Александр Логачев

В прикупе оказались две красные десятки, на лице Володара не дрогнул ни один мускул. Володар снесся и зашел с червовой девятки. Сергей и певец из группы «Вице-премьер» открыли карты. У Пепла туз, король, десять, семь по пике, валет, восемь по трефе, туз, король в бубне и червовый марьяж. У певца – остальная трефа, бубновые дама, валет и туз, валет по червям.

– Жаль, что пика… – возбужденно потер ладони певец.

– Пять в гору, – бесцветно предложил Сергей Володару.

– Не согласен, – зачем-то уперся Володар, хотя дальнейший сюжет охоты на мизер был неизбежен: отобрать красные масти и одну пику. Затем отдаться в семь пик.

– Наш паровоз, вперед лети… – равнодушно определил Сергей.

Потрескивали и поскрипывали разогретые солнцем и теперь остывающие церковные своды. Стемнело, зажгли свечи.

* * *

– Ну, почему ты мне сразу не сказала, что эти отморозки сняли с Пепла крестик?! – в запале потряс перед Соней расползающейся стопкой заполненных принтером страниц Юрий Витальевич. Вторая его рука лежала на телефонной трубке.

Дело происходило на кухне квартиры, где некоторое время укрывался Пепел, а затем поселилась дочь Семена Моисеевича. Рабочий кабинет майора больше не обыскивали, но в то, что от него отстали, Кудрявцев не верил, скорее, решили работать более тонко. И потому майор предпочитал со служебного телефона по серьезным делам не распространяться, да и вообще старался проводить на рабочем месте как можно меньше времени.

– Я не поняла, что это важно. Какой-то убогий алюминиевый крестик… У нас дома они полные карманы всякой мелочи нагребли, пока папу пытали, а тут какой-то крестик…

– Милая моя, это не какой-нибудь крестик! – Майор в сердцах шваркнул перед Соней на стол страницы в принтованных буквах, будто в налипшей шелухе от семечек. – Ты вдумчиво почитай личное дело этого Сергея Ожогова. Он же здесь как на ладони. И предсказуем, будто шутки конферансье. Он ведь теперь только этот крестик и искать будет. А на остальное ему с высокой колокольни!.. – Кудрявцев нервно закрутил телефонный диск.

– Юрий Витальевич, вы на меня не кричите!

Юрий Витальевич взмахнул рукой, будто отгоняет муху, и заговорил в трубку неожиданно спокойно и взвешенно:

– День добрый, Михаил Ильич, Кудрявцев беспокоит… Это вы будете долго жить… Вашими молитвами… Как бизнес?.. Повод пустяшный, не приносили ли вам на последней неделе по перечню? – Майор придвинул измятый листок и начал читать: – Часы марки “Brenets”, карманные, с откидывающейся крышкой, серебряные. На циферблате стоит дата «тысяча восемьсот сорок третий год» и надпись – «Mepailles dor Lapalme»? Следующее: золотое кольцо пятьсот восемьдесят третьей пробы с восемью алмазами огранки «роза», общий вес ноль семьдесят сотых карата. Общий вес кольца – три целых, девяносто восемь грамма. Следующее – фигурки Королевских датских мануфактур: фигурка девочки, прижимающей подол платья от ветра «Bing and Grondahl», фигурка детей «Побег в Америку», «Rohal Copenhagen „три волны“», и фигурка фавна с серином «Rohal Copenhagen „три волны“». Последнее: пепельница в виде спящей собаки. Голова и лапы выполнены из серебра. Надпись по кругу «Fraget n plaque»... Пусто?.. Вы, Михаил Ильич, правильно спросили – увы, все из собственности покойного Семена Моисеевича… А как с моей просьбой на той неделе?.. Ну, ладно, если что, я на связи. – Юрий Витальевич положил трубку на рычаг и сказал, глядя в потолок: – Похоже, не врет. Ладно, еще десять тысяч ведер, и золотой ключик у нас в кармане.

Соня поставила чайник на плиту, движения ее были плавны и медлительны. Кудрявцев, сам не зная зачем, глянул в распечатку личного дела Пепла, поскреб затылок и взъерошил волосы. Шанс через двух пиночетовских шестерок выйти на Сергея Ожогова, в текущий момент начиненного тайной Акелы, будто осетр – икрой, казался не ахти каким, но других ниточек не было.

– Чайку, дочка, это ты здорово придумала. – Юрий Витальевич перевернул страницу в записной книжке и набрал следующий номер. – Алло, Дмитрия Даниловича можно услышать?.. Кудрявцев Юрий Витальевич спрашивает… День добрый, Дмитрий Данилович, впрочем, ни к черту не добрый… Не буду долго отрывать, не приносили ли вам на последней неделе по перечню. – Майор начал перечислять уже по памяти: – часы марки “Brenets”, карманные, с откидывающейся крышкой, серебряные. На циферблате стоит дата «тысяча восемьсот сорок третий год» и надпись – «Mepailles dor Lapalme»? Следующее: золотое кольцо пятьсот восемьдесят третьей пробы с восемью алмазами огранки «роза», общий вес ноль целых, семьдесят сотых карата. Общий вес кольца – три целых, девяносто восемь сотых грамма?.. Что?!.. (Есть! – радостно крикнул Кудрявцев заваривающей чай девушке.) А фигурки Королевских датских мануфактур?.. Нет?.. А пепельница в виде барбоса калачиком? Голова, лапы… Сегодня с утра?!.. Конечно, изымать не буду, я же приличный человек… А как он выглядел?.. – Кудрявцев слушал трубку еще минуту, потом скупо поблагодарил и отключился.

Соня поставила перед ним чашку, но майор к чаю не притронулся.

– По приметам, безделушки в антикварный салон сдавать носит Клепа, хотя и на чужой паспорт. Спер мандат где-то наш клоун. Является дважды в день, как штык – экономить эти акробаты не научены. Но датский фарфор еще не приносил. Значит, принесет сегодня к вечеру. Тут мы его и… Но главное не это. Главное в том, что Дмитрию Даниловичу уже звонили. Причем, звонил «некто майор Горяинов», это мой на данный момент основной враг, рука Москвы. И этот Горяинов спрашивал, как и я только что: «Не приносили ли чего» по липовому списку, который мы с тобой эксклюзивно для капитана составили.

– «Карманные часы Павла Буре, тысяча девятьсот третий год, серебро, – угрюмо изогнула губы Соня, – с именной подарочной надписью “От Николая Второго за отличную стрельбу”. Состояние идеальное»?

– И «состояние идеальное», и “фигурка Оле Лукойе – героя сказки Андерсена, и “большая пепельница с крабом”.

– Дядя Юра, они все против вас?

– Уж всяко любящий покурить мои сигареты капитан меня сдал. Еще хорошо, что я вовремя это раскусил.

* * *

Наступила такая тишина, что, казалось, можно расслышать, как плавится воск свечей. И в этой черной дыре молчания спокойно и даже чуточку насмешливо Сергей объявил:

– Мизер!

– Пас, – злобно скрипнул зубами Володар. Перед финальной игрой он настоял, что лично будет вести запись, достал огрызок карандаша, наверняка, фартового. Возможно, над этим огрызком в Сашином таборе старухи исполнили пару-тройку магических ритуалов «на счастье». И вот теперь грифель от нажима предательски хрустнул.

– Пас, – тяжело вздохнул певец, поскольку до конца игры оставалась десятерная, а лидировал русский.

Открыв прикуп, Пепел только рассмеялся, хотя привалили к голой даме пиковые туз и король. В трефе у Сергея были король, валет, девять, семь. Бубна – с валета до последней фоски.

Противники встретились взглядами, и в этих взглядах читалось торжество.