Свет, который мы потеряли - Джилл Сантополо

Я кивнула, прижимаясь губами к головке Виолетты, ощущая тепло ее тельца на груди, черпая из нее силу, ради нее же. Ей нужна была мать, которая сумела бы себя защитить, которая не страшилась бы идти к своей цели. Я должна стать примером для Виолетты.

– Теперь ты меня понимаешь. – (Он подошел и обнял меня за плечи.) – Мне очень жаль, что я не похожа на всех этих женщин, жен твоих коллег. Мне жаль, что, сидя дома с ребенком, я не буду счастлива. Но такова уж я есть. Мне необходимо работать.

– Молчи, молчи, – сказал он. – Не надо просить прощения за то, что ты такая, какая есть. Это я должен просить у тебя прощения.

Мне хотелось спросить: «За что?» Хотелось убедиться, что это не уловка, лишь бы я сейчас успокоилась. Но…

– Извинение принято, – сказала я.

И только теперь, оглядываясь назад, я вижу, что просить-то прощения он просил, но искренностью в словах и не пахло. Он просто понял, что в ту минуту ему лучше поступить именно так.

Следующий день мы посвятили поискам няньки. И где-то через месяц я вышла на работу. Я, конечно, очень скучала по Виолетте, гораздо сильнее, чем предполагала. Но благодарила судьбу за то, что она послала мне Даррена. И за то, что у нас есть альтернатива, что мы в состоянии нанять кого-нибудь в помощь, когда она нам позарез нужна. И за то, что Даррен действительно желал мне счастья.

Есть в моей жизни мгновения, которые я могу вспомнить так ясно и живо, словно снова оказалась в прошлом, словно память моя ожила и я способна слово в слово повторить все, что было тогда сказано, а есть такие полосы, дни и недели, которые кажутся одной неразличимой массой. Месяцы, когда я вернулась на работу, а Виолетта была еще совсем маленькой, слились в моей памяти в одно расплывшееся пятно. Я мало спала, работала сразу над двумя новыми передачами; не отходя от сценариев, сцеживала молоко из груди и старалась как можно больше свободного времени проводить с Виолеттой. В «Фейсбук» заглядывала, только чтобы отметиться фотографиями пяти-, шести- и семимесячного ребенка. Поэтому твоих фотографий с Алиной я не видела. Развитие ваших отношений прошло мимо меня. Не будь я так занята, обратила бы внимание, что со встречи выпускников мы с тобой вообще не общались, но мне было не до того. Психологически я вернулась в то состояние, в котором ты не играл большой роли, в котором я пребывала до того, как ты позвонил утром в день моего бракосочетания.

И вот однажды я поместила в «Фейсбуке» фотографию восьмимесячной Виолетты, после чего листала ленту новостей, ставила «лайки» фотографиям Джулии о ее путешествии в Амстердам и вдруг увидела сердечко. Я открыла уведомление и прочитала: «Габриель Сэмсон обручился с Алиной Александровой». Внизу было фото: ты стоишь, обнимая за талию очень красивую женщину с золотисто-каштановыми волосами, широко поставленными карими глазами и широченной улыбкой. Сердце мое сжалось. «Тебе-то что до этого? – сказала я себе. – Ты замужем, у тебя ребенок, ты больше года его не видела, и четыре с лишним года он вообще тебе не принадлежал». Но все-таки меня это касалось. Мне было не все равно. На фотографии я увидела свое «это могло случиться». Увидела дорогу, по которой не пошла.

Целый час я сидела за компьютером и рассматривала твои фотографии: вы с ней вдвоем на отдыхе в Хорватии. Я в Хорватии никогда не была. Потом – вы с ней в Китае, стоите на Великой Китайской стене. И в Египте, ты танцуешь со своей Алиной, на ней юбка, в которой исполняют танец живота, из ярко-красного шифона с серебряными монетами. Меня удивило, как сильно я все-таки ревновала, как я завидовала этой жизни. Мне самой хотелось залезть на Великую Китайскую стену и исполнить танец живота в Египте.

Ты снова жил в Багдаде, она, похоже, там же, вы оба работали в газете «Гардиан». Я вышла на сайт газеты и прочла все до единой статьи, которые она написала. Потом набрала ее имя и прочитала о ней в Википедии. Потом узнала, что в Википедии есть и твоя страница. И ваши страницы теперь связывала новая информация, добавленная совсем недавно, – о вашей помолвке.

Я вбила в поисковик свое имя – оказалось, моей страницы в Википедии нет. И страницы Даррена тоже. Потом заплакала Виолетта, и я отошла от компьютера. Но чуть позже в тот же день отправила тебе коротенькое послание:

Поздравляю!

Ответа не получила.

В сентябре я все еще жила словно в тумане после того, как намучилась с Виолеттой, но жизнь потихоньку входила в нормальную колею. По ночам доченька наконец стала спать хорошо, и последнюю неделю августа мы всей семьей провели в Уэстхемптон-Бич – сняли там домик. Виолетте очень понравилось купаться в бассейне, мы обмазывали ее солнцезащитным кремом, опускали в ванночку, к которой крепился козырек от солнца, и она болталась в воде, как поплавок, а мы в это время плавали рядом. В общем, хорошо было, как в раю.

– А тебе здесь понравилось, – заметил Даррен, глядя, как плещется Виолетта.

Мы сидели на ступеньках бассейна в самой мелкой его части с бокалами холодного шардоне.

– Тебе, похоже, тоже. – Я положила голову ему на плечо.

– Да, – сказал он. – Надо бы купить здесь что-нибудь свое.

– А что, когда-нибудь купим, – согласилась я. – Хотя и сейчас меня все устраивает, на пару летних недель можно и снимать дом.

– Когда-нибудь, – повторил он. – Между прочим, этот пункт есть у меня в списке, помнишь?

У меня такого пункта не было.

– Конечно, – ответила я. – Давненько мы ничего не вычеркивали.

Он покачал головой:

– Почему? В этом году мы стали родителями. Оба можем вычеркнуть.

– Верно, – засмеялась я. – Беру свои слова назад. Со списками у нас все идет потрясающе.

– Да, – подтвердил он и поцеловал меня, а Виолетта радостно обрызгала нас водой.

Об этом я размышляла в то утро в метро: вспоминала неделю в Уэстхемптоне, бассейн и наш замечательный отдых. Потом подняла голову. Мужчина напротив читал «Нью-Йорк таймс». На странице, обращенной ко мне, я увидела название статьи: «Из отеля „Раббл“ в Пакистане извлечено еще несколько тел». Я сразу подумала о тебе. Где ты сейчас? В Пакистане? В последнем сообщении говорилось, что ты в Багдаде, но может, переехал? Могло ли случиться, что ты остановился в этой гостинице?

Оставшийся путь до работы я едва дышала. В офисе сразу залезла в «Фейсбук» на твою страничку и увидела ту самую статью в «Ассошиэйтед пресс», про гостиницу. Людей, погибших от взрыва, ты знал лично, но тебя там не было. Ты все еще работал в Ираке.

– Ох, слава богу! – прошептала я.

Потом прокрутила твою страничку, мне было очень интересно, что ты поделывал все это время. В глаза бросилось изображение маленького разбитого сердечка. Вы с Алиной порвали отношения. Но почему? Что у вас случилось? Честное слово, мне стало не по себе. Все-таки очень хотелось, чтобы ты был счастлив. На мгновение мелькнула мысль позвонить тебе, но я не решилась.