Семейные драмы российских монархов - Александр Музафаров

Наиболее заметны исполнители. Их имена известны всем и каждому — братья Орловы, князь Барятинский, капитан-поручик Пассек — со шпагами наголо, лошади, начищенные чёрные сапоги, развевающиеся мундиры — такими предстают они на страницах многочисленных романов, статей, экранах кинофильмов и т.д. Но при внимательном рассмотрении видно, что все они лишь выполняют чьи-то поручения. Да, поручения весьма ответственные и важные, какие кому попало не дадут, но именно выполняют, а не принимают решения сами. Мотив их участия в мятеже прост и понятен — тут и личная связь Григория Орлова с императрицей, и желание себя проявить, и память о том, как щедро были награждены Елизаветой участники переворота 1741 года.

Далее мы видим двух людей уже в генеральских чинах — генерал-лейтенанта князя Михаила Никитича Волконского и адмирала Ивана Лукьяновича Талызина.

Михаил Никитич Волконский происходил из древнего княжеского рода — из черниговских Рюриковичей. С 1736 года — на военной службе. Принимал участие в Польском походе (1733–1734), затем в Русско-турецкой войне (1735–1739), Русско-шведской войне (1741–1743) и Семилетней войне. Судя по тому, что генеральского чина он достиг только в 1756 году, служил честно, карьеру сделал не на придворном паркете, а на поле боя. Он оставил потомкам интереснейший памятник мемуарной литературы — «Журнал жизни и службы князя Михаила Никитича Волконского», в котором подробно описал и военные походы, и опасные дипломатические поручения, которые довелось выполнять.

28 июня 1762 года он оказался в роли военного руководителя восстания. Боевой генерал, не чета изнеженным гвардейцам, умел действовать быстро и решительно. К тому же репутация заслуженного воина помогла ему увлечь за собой солдат колеблющегося лейб-гвардии конного полка и принять командование над ним. Безусловно, военная часть успеха переворота — полностью его заслуга.

Непонятным остаётся другой вопрос: за что боролся князь Волконский? Какие он имел мотивы для участия в мятеже? Император Пётр III относился к князю с доверием — именно Волконскому было поручено подписать со стороны России соглашение о перемирии с Фридрихом Великим. В отличие от тех же Орловых, князь не получил особых выгод от переворота. Да, взошедшая на трон Екатерина повысила его в звании до генерал-аншефа, наградила орденом Святого Александра Невского, но и только. Всё это Михаил Никитич выслужил бы и так.

Иван Лукьянович Талызин, хотя и носил адмиральский чин, никогда в жизни не командовал ни одним кораблём. Его служба протекала на берегу, в Адмиралтействе, конторах, в выполнении разного рода поручений. Перед нами военный чиновник, а не флотоводец. Тем не мене 28 июня 1762 года он проявил ум и решительность, сумев привести на сторону Екатерины гарнизон Кронштадта, отразив единственную попытку императора сопротивляться мятежу. На первый взгляд трудно понять, что заставило адмиралтейского чиновника высокого ранга примкнуть к выступлению против государя. Как и М.Н. Волконский, особых выгод он из этого для себя не извлёк — получил орден Святого апостола Андрея Первозванного и 2 тысячи рублей. А в 1765 году уволен в отставку.

Оба военных руководителя обеспечили победу заговорщикам, но очевидно, что ни князь Волконский, ни адмирал Талызин не стояли непосредственно у истоков заговора. Их привлекли к нему в качестве необходимых специалистов, и оба нашли некие причины не отказываться от такого предложения. Но сам заговор возник раньше, и основали его люди более высокого ранга.

Среди политических лидеров переворота мы видим три фигуры: граф Кирилл Григорьевич Разумовский, Никита Иванович Панин и императрица Екатерина Алексеевна.

Кирилл Григорьевич Разумовский был происхождения самого низкого — из малороссийских поселян. Своим возвышением он обязан старшему брату, Алексею Григорьевичу — фавориту, а потом и тайному мужу императрицы Елизаветы Петровны. К 1762 году Кирилл Григорьевич был шефом лейб-гвардии Измайловского полка, гетманом Украины и весьма богатым человеком. Его положение в русской элите можно сравнить с положением Меншикова после смерти Петра Великого. Впрочем, в отличие от бывшего торговца пирогами, Кирилл Григорьевич был человеком образованным, высококультурным, а благодаря своему обаянию и такту сумел стать своим в кругу русской аристократии. Однако как политический деятель он был противником Шуваловых и Воронцовых, составлявших ближайшее окружение Петра III, и мог опасаться за свои владения и титул. Тем более что Пётр Фёдорович за короткое время своего царствования уже успел проявить интерес к украинским проблемам{22}. Цель участия Кирилла Григорьевича в заговоре проста — сохранить своё положение и имение, что ему и удалось. Но этот мотив говорит нам также и о том, что украинский гетман скорее был привлечён к заговору, чем был его инициатором.

На первый взгляд на роль инициатора заговора лучше всего подходит императрица Екатерина Алексеевна. Тем более что в манифесте от 28 июня 1762 года государыня берёт всю ответственность за переворот на себя. Да и впоследствии не раз говорит о том, как спасла Отечество. Но могла ли официальная версия звучать по-другому? Естественно, что пришедшая к власти императрица приписала всю славу удачного переворота себе. Однако известные историкам факты заставляют в этом усомниться. Во-первых, почти все историки отводят основную роль в организации заговора не Екатерине, а Никите Ивановичу Панину, о котором речь пойдёт ниже. Во-вторых, было ли по силам императрице разработать, запустить и реализовать столь сложный план переворота? Ведь переворот 1762 года — это не ночной порыв Елизаветы, не сумасшедшая лихая атака Зимнего дворца силой одной лишь роты гренадер. Нет, это тщательно продуманный и исполненный заговор, в который оказались вовлечены три из четырёх полков гвардии, Сенат, высшее духовенство, представители генералитета. К тому же в распоряжении Екатерины было не слишком много времени. Во время правления Елизаветы она пребывала в режиме политической изоляции, который ещё более усилился после дела Бестужева, таким образом, на организацию у неё было всего полгода — очень короткий срок. Да и её действия во время мятежа выдают скорее исполнительницу чужого плана, чем его автора. Исполнительницу, безусловно, талантливую и самостоятельную, способную на импровизацию, но всё-таки не главного организатора переворота.

Может быть, таковым являлся граф Никита Иванович Панин? Многие современные историки считают его ключевой фигурой переворота 1762 года. Обладатель аналитического и гибкого ума, опытный дипломат и интриган — казалось бы, кому, как не ему, быть инициатором всего дела. Присмотримся к графу. Никита Иванович происходит из дворянского рода первые упоминания о котором относятся к периоду опричнины. В круг высшей русской знати Панины не входили, хотя и пользовались доверием русских государей. Ум в сочетании с красивой внешностью и утончёнными манерами сделали его весьма популярной фигурой при дворе только что взошедшей на трон Елизаветы. И Разумовские, и Шуваловы сочли его дальнейшее пребывание там излишним, в результате чего молодой гвардеец был направлен на дипломатическую работу первоначально в Данию, а потом — в Швецию, где пробыл до 1756 года. В 1760 году Никита Иванович был назначен воспитателем великого князя Павла Петровича, каковым и оставался на момент переворота.