Семейные драмы российских монархов - Александр Музафаров

Пётр Фёдорович, по свидетельству многих, не сильно доверял Панину, но от должности его не отрешил, а, напротив, присвоил чин действительного тайного советника и наградил орденом Святого Андрея Первозванного.

По распространённому мнению, во время пребывания в Швеции Никита Иванович пришёл к выводу о преимуществах ограниченной монархии и пытался реализовать подобную модель в России. Но достаточная ли это причина, чтобы устраивать государственный переворот?

Современные историки обращают внимание на два обстоятельства — соперничество внутри заговора между Паниным и Екатериной, а также на роль, которую сыграл Никита Иванович в судьбе арестованного Петра III. По общему мнению О.А. Иванова, К.А. Писаренко и О.И. Елисеевой, именно он был организатором убийства свергнутого императора.

Но был ли Панин организатором и инициатором всего заговора? Из всех перечисленных выше фигур он больше всего подходит на эту роль, и всё же… И всё же есть сомнения. Сомнения не столько в том, что ему под силу быть автором плана, сколько в том, что ему под силу привлечь к заговору стольких лиц по знатности, занимаемому положению и политическому весу много крупнее его самого. Более того, характеризуя Никиту Ивановича уже в Екатерининскую эпоху, историк пишет: «Панин не обладал ни энергией замысла, ни решительностью воли, так что ему никогда бы не могла прийти мысль воспользоваться своим питомцем для произведения переворота».

Вряд ли можно предположить, что «энергию замысла» и «решительность воли» Никита Иванович утратил после 1762 года. Скорее он никогда не обладал такими качествами, а стало быть, не мог быть лидером заговорщиков.

Интересно, что участники заговора производят на первый взгляд впечатление очень разных людей, слабо связанных друг с другом. А это нехарактерно для заговорщиков. Планировать такое рискованное дело, как государственный переворот, с людьми, которые мало связаны друг с другом, — да возможно ли это?

И вот тут мы хотим предложить читателю версию, которая может объяснить многие странные места в истории переворота 1762 года и назвать имя его подлинного организатора. Сразу оговоримся, это только версия, основанная на косвенных аргументах и не подтверждённая достоверными историческими фактами. Впрочем, в делах подобного рода с подтверждениями часто бывают большие сложности. Ведь никакого официального расследования заговора не проводилось, более того, пришедшая к власти Екатерина сознательно уничтожила многие компрометирующие бумаги. Поэтому мы можем располагать только предположениями и догадками.

На самом деле у перечисленных выше людей, составлявших верхушку заговора, есть один общий признак, тесно связывающий их друг с другом. Генерал Михаил Никитич Волконский приходится племянником канцлеру империи Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину, а адмирал Иван Лукьянович Талызин является двоюродным братом канцлера, Никита Иванович Панин был многолетним подчинённым Бестужева по дипломатической части и вдобавок родственником адмирала Талызина. Кирилл Разумовский в 50-е годы XVIII века вместе с Бестужевым боролся против влияния Шуваловых, а о связи Екатерины и канцлера выше уже говорилось. Именно в её пользу он намечал переворот в 1757 году, слухи о котором дошли до императрицы Елизаветы и стали главной причиной падения Бестужева.

Бестужев — вот недостающий элемент мозаики, который является при этом её связующим звеном. И именно он стал, по мнению автора, главным организатором переворота 1762 года.

Позвольте, скажет читатель, но ведь в 1758 году канцлер был арестован, лишён всех чинов и званий и приговорён к смерти. Это действительно так, но императрица Елизавета из уважения к его былым заслугам и из присущей ей гуманности заменила смертную казнь даже не заточением, а ссылкой в принадлежащее ему село Горетово Можайского уезда Московской губернии. Надзор за ним был не слишком строгим, и опальный вельможа сумел без особых проблем наладить связь со своими сторонниками в столице.

Взойдя на престол, Пётр III помиловал многих осуждённых при Елизавете, но Бестужева оставил в ссылке. Сложно поверить, чтобы человек, столь долго бывший в центре придворной борьбы и внешней политики империи, смирился со своей судьбой и ничего не предпринял для возвращения к власти.

Помимо личной обиды у Бестужева-Рюмина был и ещё один мотив для устранения Петра III — резкая смена курса внешней политики России, произошедшая при его воцарении. Император, как мы помним, заключил сепаратный мир с Пруссией, бросив Австрию на произвол судьбы. Канцлер же всю жизнь последовательно проводил линию на укрепление русско-австрийского союза. У Священной Римской империи германской нации не было более ревностного сторонника в России, чем Алексей Петрович Бестужев-Рюмин. Истоки этой приверженности надо искать в прошлом, когда в 1717 году молодой русский дворянин служил при дворе английского короля. Узнав о бегстве в Империю царевича Алексея Петровича, молодой дипломат написал изгнаннику письмо следующего содержания:

«Отец мой, брат и вся фамилия Бестужевых пользовались особенною милостию вашего высочества; я всегда считал обязанностью принести вам мою рабскую признательность и от юности ничего так не желал, как служить вам. Но обстоятельства не дозволяли. Это принудило меня вступить в чужестранную службу, и вот уже четвёртый год я состою камер-юнкером у его величества короля Английского.

Как скоро верным путём узнал я, что ваше высочество находитесь у его цесарского величества, своего шурина, и я по теперешним конъюнктурам замечаю, что возникли две партии; притом воображаю, что ваше высочество при нынешних обстоятельствах не имеет никого из своих слуг, я же чувствую себя достойным и способным служить вам в настоящее время, то осмеливаюсь к вам написать и предложить себя вам — будущему царю и государю в услужение.

Ожидаю только милостивого ответа, чтобы тотчас уволиться со службы королевской и лично явиться к вашему высочеству. Клянусь всемогущим Богом, что единственным побуждением моим есть высокопочитание к особе вашего высочества».

Это письмо не было передано адресату, а осталось в австрийском архиве, где его и обнаружил русский историк Н.Г. Устрялов в 1859 году. Легко догадаться, какая участь постигла бы автора, если бы этот текст попал в руки русского правительства. Должно быть, ни об одной бумаге, вышедшей из-под своего пера, не жалел Алексей Петрович так сильно, как об этом письме своему царственному тёзке. Но поправить ничего было нельзя. Находившийся в руках австрийских дипломатов документ гарантировал лояльность Бестужева интересам венского двора на долгие годы.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы политика, проводимая канцлером, наносила ущерб национальным интересам России. Ум и дипломатический талант Бестужева-Рюмина позволяли ему избегать подобного. Но союз с Австрией был для него незыблемой константой, и резкая смена политического курса «пруссофилом» Петром Фёдоровичем — равносильна крушению трудов всей жизни, трудов во имя интересов России, как он их понимал.

Поэтому опальный дипломат решился на крайний риск государственного переворота. Для него не впервой было руководить политическими интригами, оставаясь на значительном расстоянии от места событий, тем более что члены его партии были отнюдь не глупыми людьми.