На краю могилы - Джанин Фрост

— Чарли, поедешь внутри вместе с Хиксо. Если намповезет, парень может знать, где находится Патра. Котенок, мы доберемся доаэропорта во втором грузовике. Джэн! Поедешь с нами или будешь добиратьсясамостоятельно?

Джэн презрительно взглянул на грузовики и покачал головой:

— Я предпочитаю собственные способы передвижения.

— Возьми с собой Тэйта.

Кости даже не сделал вид, что это просьба. Его словапрозвучали как строгий приказ. Джэн пожал плечами.

— Как скажешь!

Заступ подвел вампира, закованного в тяжелые цепи.Представлений не требовалось — это мог быть только Хиксо. Прямые черные волосы,смуглая кожа и характерный нос выдавали в нем уроженца Египта. Подходя к нам,он не спускал с меня глаз. Потом усмехнулся:

— Рыжая Смерть! Я предвкушаю твою встречу с моейгоспожой.

— Я тоже, Хиксо, — вернула я ему презрительнуюусмешку.

Заступ отвел Кратаса в трейлер, где имелись оковы, наручникии иные приспособления, развешанные по стенам фургона.

Кости взял меня, за руку:

— Пошли.

Он ловко запрыгнул на борт второго грузовика и поднял меня.При виде открывшегося за фальшивой стенкой интерьера я изумленно вскрикнула: онсильно отличался от помещения, куда я только что заглянула. К полу былипривинчены два дивана и пара кресел, да еще и холодильник. А под ногами —ковер.

— О господи, — выдохнула я. — Да этонастоящий спальный вагон!

— Мои люди разместятся здесь после того, как разберутсяс Кратасом и Хиксо, — лаконично ответил Кости. — Незачем всемтесниться в одном грузовике. Мы позаимствовали его чтобы добраться доаэропорта.

Под полом раздался скрип рычагов, означавший, что водительвключил передачу. Потом рывок, и грузовик, слегка покачиваясь, покатилсявперед.

Кости смотрел на меня, скрестив руки на груди. Я тревожнопереступила с ноги на ногу, ощущая напряженность молчания каждой порой.

— Ты же понимаешь, что я не собиралась заходить сТэйтом так далеко, — заговорила я. — Я только хотела ближеподобраться к Хиксо и отвлечь вампиров, чтобы вытащить кинжалы.

— И это был блестящий бросок, милая. Кинжалы вонзилисьКратасу в оба глаза, он стрелял вслепую.

Его тон заставил меня поморщиться.

— Мне очень жаль, — пробормотала я.

Кости не надо было объяснять, что мои сожаления неотносились к ослепленному вампиру. Он обошел комнатку. Его гнев заполнил всепространство. Однако я не знала направлен он на меня, на Тэйта или на войну,из-за которой мы оба оказались в этом грузовике.

— Нужно об этом поговорить, — сказала я, мысленноготовясь опровергнуть любые обвинения в свой адрес.

В конце концов, а этой операции я должна была толькоцеловаться с Тэйтом, но не заниматься с ним сексом, будучи одетой лишь в тонкийсвитер и узенькие трусики. Если бы ситуация была обратной, я бы тожеразозлилась.

Кости резко повернулся:

— Я сомневаюсь, чтобы разговоры нам помогли. Ты сделалато, что считала нужным. Твои методы бесят меня, но я не могу не одобритьрезультат.

Он неторопливо шагнул в мою сторону, но при всей своейкажущейся медлительности все равно был похож на опасного хищника. Остановившисьв нескольких дюймах, он дотронулся до моего рукава, и я невольно вздрогнула. Вэтом прикосновении было что-то угрожающее.

— Куда он тебя целовал? Как ласкал?

Я смотрела ему в глаза:

— Все это не имеет, значения. И я не чувствоваланичего, похожего на твои прикосновения.

— Ага…

Он говорил спокойно, но глаза горели зеленым огнем. Была лиэто ярость или что-то другое, я не понимала. Он наклонился, почти прикоснувшисьгубами к моей коже. И я снова, не зная, что будет дальше, не удержалась отдрожи.

— Он целовал тебя сюда. — Его голос превратился втихое рычание. — И я подозреваю, что он трогал тебя здесь… — Онкоснулся моей груди поверх блузки. — И здесь я чую запах его рук, —добавил он, опускаясь на колени и проводя ладонью по внешней стороне бедра.

Я не двигалась, словно дичь, затаившаяся поблизости от охотника.

— Я едва не убил его сегодня!

Кости говорил, почти касаясь губами кожи, и от этого у меняпо спине побежали мурашки. Я ничего не ответила, зная, что, удержавшись отэтого поступка, он исчерпал запас терпения.

— До встречи с тобой я никогда не ревновал, —продолжал Кости все тем же тихим и угрожающим тоном. — Но это больно,любимая. Как будто по моим венам течет расплавленное серебро. Иногда вечерами,глядя, как ты во время работы обнимаешься с другими мужчинами, я боюсь сойти сума.

Его пальцы по-прежнему легко касались моих бедер, отчегобезумно хотелось отодвинуться назад и одновременно приблизиться. Казалось, всемое тело затаило дыхание. Несмотря на внешнее спокойствие, Кости буквальнокипел изнутри, и я чувствовала, что в любой момент его эмоции могут вырватьсянаружу.

— Это было лишь представление, — повторила я.

— О, я знаю, — быстро ответил Кости. Сверкающийзеленый взгляд встретился с моими глазами. — В противном случае Тэйт неостался бы в живых. Я понимаю, что все это ради поимки Хиксо. Но,Котенок… — его голос стал тверже, — никогда и ни при какихобстоятельствах не позволяй никому так вести себя с тобой!

Потом, к моему огромному изумлению, Кости рывком стащил сменя трусики.

— Что ты делаешь? — ахнула я.

— А ты как думаешь? — пробормотал он, раздвигаямои ноги.

Я ожидала чего угодно, но только не этого:

— Но ты все еще… сердишься на меня.

— Ты права, — последовал сдавленный ответ, и отприкосновения его языка у меня ослабели колени.

Я хотела сказать, что это нечестный прием, как вдруг Костиобхватил меня за талию и поднял. К моим щекам хлынула кровь. Мои ноги оказалисьна его плечах, а головой я почти касалась потолка.

— Кости, — еле выговорила я, — прекрати!Отпусти меня!

Его язык без устали продолжал меня ласкать.

— Нет. Ты моя, и я хочу взять тебя сейчас же!

Я не стала ему отвечать. Мне казалось, что не стоитзаниматься любовью в состоянии бешенства, но если это был новый вид схватки, яее быстро проигрывала. У меня вырвался резкий крик, когда клыки Кости сжали клитор,но не резко, а едва сдавливая. Невероятное ощущение заставило меня выгнутьспину, прижаться к его рту, требуя повторения снова и снова. Я задыхалась отэкстаза и нахлынувших эмоций. Все разговоры казались излишними. Кости знал, чтомне это нравилось, и я не могла сопротивляться его натиску.