Улей - Соня Фрейм

Но вдруг почувствовал, что снова владеет своим телом. Что-то отпустило. В переносице словно шарик раскололся, и все завертелось, закрутилось, как заново смазанный механизм.

Все началось снова.

«Ты будешь жить…» – оседали эхом в ушах чьи-то слова.

Пухлые руки в веснушках поправили ему голову. Эти же руки обтерли влажной тряпкой подбородок и грудь, еще раз прошлись по губам, затем раздвинули зубы и впрыснули что-то в рот: на вкус было горько.

– Глотай, – велел женский голос.

Винсент на автомате сглотнул и перевел помутневший взгляд на того, кто отдавал приказы. Сразу сфокусировать не получилось. Все прыгало, расплывалось… Он видел только лицо, и оно склонилось над ним. Вокруг лица было много света…

Винсент отключился.

* * *

Когда он снова очнулся, то уже мог осознавать происходящее, хотя в голове по-прежнему царил ад.

Белый потолок, белые стены. Опять резкий душок больницы и вдобавок хлорки: самый ненавистный запах.

Тело ощущало мягкую поверхность: значит, его все-таки сняли с того металлического кресла. С трудом Винсент приподнял голову и увидел, что находится в какой-то палате. По его запястьям бежали многочисленные трубки, подсоединенные к капельницам. Он откинулся назад. Больше ни на что смотреть не хотелось.

«Тут нет окон», – только и подумал он, прежде чем провалиться в очередной тревожный сон.

* * *

Третье пробуждение было там же. Он узнал и стены, и потолок, хотя они были лишены каких-либо отличительных признаков. Теперь движения давались ему куда легче.

Винсент приподнялся на слабых руках, пытаясь понять, как тут оказался. Память словно пропала. Как будто он разучился вспоминать. Но после пары усилий над собой что-то начало собираться по кускам, и, кажется, это была его жизнь.

Мелькали несвязанные обрывки, разные: о годах, ушедших на дно.

Включенный телевизор, странные черно-белые фильмы… Цокот каблуков и отблеск карминовых губ во тьме…

Компьютеры. Провода. Его пальцы. Бегущие цифры. Коды программирования. Команды.

Лица людей во тьме. Он знает каждое из них.

Слышится его собственный голос, такой отчетливый, даже звенящий:

«Мы – невидимая армия. Нас миллионы. Мы везде, где есть вы».

Нико, Кшиштоф, Аки, Саид, Антон, Якко, Ши-Вэй, Хосе, Феликс, Таир.

Его ребята.

«Мы – невидимая армия. Нас миллионы. Мы везде, где есть вы».

События вдруг хлынули потоком.

Они с Нико отправились в тюрьму «Прометей», чтобы найти какую-то правду.

Какую?

«Мы – невидимая армия. Нас миллионы. Мы везде, где есть вы».

Они нашли богов. Да, точно, это были златоглазые боги. Где-то истошно вопит доктор Рашкевич… Малышка с глазами цвета меда говорит ему, что он умрет, но останется в этих стенах.

«Мы – невидимая армия. Нас милли…»

Перед ним – женщина с орлиным носом и холодным, презрительным взглядом. Выстрел – и он даже не понял, что в него.

А дальше провал.

Винсент прикрыл глаза, пытаясь лучше увидеть ту тьму, что явилась после смерти. Там ничего не было. Он был в каком-то жутком месте, и девушка по имени Рут пообещала, что найдет его.

Бледная улыбка и печальные глаза, руки, проходящие сквозь его тело, – вот все, что от нее осталось.

Веки резко распахнулись, и он снова обвел палату настороженным взглядом.

Не требовалось много времени, чтобы увязать последние события с брошенным ему перед прыжком в смерть пророчеством.

Винсент в «Прометее». Он тут остался. Все, как обещано.

Что же произошло: он умер и воскрес или не умирал вовсе?

На потолке имелись маленькие камеры слежения – значит, они должны увидеть, что он очнулся. Откинувшись на спинку кровати, он стал ждать. Рано или поздно к нему придут.

И был прав. Буквально через пару минут гладкая дверь, сливавшаяся со снежной стеной, отодвинулась, и в палату зашла уже знакомая женщина. Брови Винсента дернулись, но он все-таки сохранил нейтральное выражение лица.

Хотя момент был по-своему памятный. Не каждый день видишь после смерти своего убийцу. Ее глаза не выражали ничего, кроме спокойствия и даже какого-то веселья.

– Доброе утро, Винсент, – довольно мелодично сказала она.

Он узнал и голос. Его он слышал в тот день, когда снова вспомнил, что такое физическая боль.

– Время суток в помещении без окон не имеет смысла, – ответил он ей, разглядывая в упор.

На ней был белый медицинский халат. Темные кудри собраны в тугой узел, нет ярко выраженных возрастных признаков. Винсент дал бы ей максимум сорок. Отличная осанка, кстати.

– Тонко подмечено.

Она подошла к нему вплотную и протянула сухую длинную ладонь:

– Меня зовут Мирра. Я – надзиратель тюрьмы «Прометей», а также ее главный научный сотрудник.

Руку он жать не стал.

– Рад за вас. Что вы со мной сделали? – без особых церемоний спросил Винсент, глядя на нее сквозь пряди спадающих на лоб волос.

Мирра улыбнулась ему с обволакивающим милосердием.

– Я спасла тебя, Винсент, – недоуменно ответила она. – Ты был мертв, но я вернула тебя к жизни.

– После того как сами же грохнули. Где мой напарник?

Хмыкнув, она развела руками:

– Твой юный друг от нас сбежал. Он оказался чуть везучее, чем ты.

– А что со мной? Зачем вы меня оживили?

Его снова наградили улыбкой, словно созданной для благотворительных акций.

– Потому что ты талантлив, Винсент. И мир потерпит крупное поражение, потеряв тебя.

– Я вам нужен.

– «Нужда» – неверное слово. Ты послужишь большому общему делу.

– А если не соглашусь? – тихо спросил он, неотрывно глядя ей в глаза.

Они были как два темных колодца, в которых клубилась тьма всезнания.

– Никто не спрашивает твоего согласия, – мягко сказала она. – Ты – пленник, нарушитель закона.

От ее заявления стало весело. Через беседу к Винсенту возвращалась жизнь, а с ней – и его шальное безумие.

– Меня будут искать.

В ее нейтральных чертах лица вдруг проступило что-то хищническое. Мирра стала как коршун, который выбрал цель.

– Тебя некому искать. Я знаю о тебе все. С чего бы мне начать? С того, что ты – Уранус, предводитель хакерской группировки «Невидимая армия»? Или с того, что ты самозванец, носящий имя, которым тебя никогда не нарекали? Или же мне начать мой рассказ с обычного мальчика по имени Войтех Врана, который искал правду, но так и не нашел?