Снежная леди - Надежда Соколова

Я не выдержала: слезы полились ручьем. Не знаю, что я оплакивала: детство без родителей, погибшие в душе мечты о нормальной полной семье, глупое, эгоистичное поведение матери… Может, что-то другое… Или же мне просто хотелось выплеснуть тот негатив, что собрался во мне после встречи с родителями.

Рубашка у Париса намокла быстро. Но когда меня останавливали подобные мелочи.

— Ты тут потоп скоро устроишь, — беззлобно поддел меня Парис. — Милая, успокаивайся и объясни наконец-то, что именно случилось.

— Мать случилась, — я вытерла слезы, отодвинулась от Париса. — Эгоистичная до мозга костей. Она пыталась приворожить моего отца, а потом оскорбилась, что тот не поддался ее чарам, хоть и побывал с ней в постели. Увидела его с другой, по его словам, любимой, сбежала, ничего не сказала о своей беременности. Она, видите ли, обиделась! А я без родителей росла!

— И теперь обиделась ты, — понятливо кивнул Парис. — А что отец?

— А отец сбежал порталом, в ярости, узнав правду. Сказал, что придет еще, чтобы со мной пообщаться. А я… Я не уверена, что хочу этого общения… Я вообще ни в чем не уверена!

— А может, ну их?

— В смысле? — недоуменно моргнула я, даже о слезах, размазанных по щекам, забыла.

— В прямом. Мы только поженились. У нас должен быть медовый месяц. А ты о родственниках думаешь. Вита, я скоро ревновать начну.

Все-таки целовался Парис умело. Когда его губы в очередной раз накрыли мои, я забыла практически обо всем.

Мой Джоки — славный молодец.

Никто в окрестности у нас

Так не зовет рожком овец,

Так не ведет девчонку в пляс.

Сказал он: нет синее глаз,

Нет стана тоньше моего.

О, как блажен короткий час,

Когда кругом нет никого.

Он целый день пасет овец

В грозу и ливень, в снег и зной.

Я жду: когда же наконец

Погонит стадо он домой!

Роберт Бернс. «Мой Джоки славный молодец»

Вспомнила я о делах гостиницы и необходимости выполнять обязанности хозяйки лишь ближе к вечеру, под ночь, и то только потому, что слишком уж тихо было вокруг, как-то неправильно тихо. Когда под одной крышей уживаются Малиса и Агнесса, подобная тишина настораживает.

— А ты все о работе думаешь, — проворчал Парис, вставая с постели, на которой мы провели последнее время.

— Сейчас выйдем — а вокруг руины, — предрекла я мрачно. — Да и вообще, перед сном поужинать не мешало бы.

— Каким сном? — недовльно прищурился Парис. — У меня грандиозные планы на эту ночь. Нет, пошлячка ты этакая, не те. В кровати мы уже побывали.

Я только плечом дернула. Сам меня не выпускал из постели, а я теперь пошлячкой оказалась.

Одевшись, мы оба выглянули в коридор: тихо и пустынно.

— Что-то тут не так, — пробормотала я, задумчиво рассматривая и ворсистую зеленую дорожку на полу, и кучу дверей по бокам, и светильники на стенах. И ни единой души вокруг! Словно вымерли все!

— Радуйся, — наставительно произнес Парис. — Это означает только одно: народ занят делом, на глупости у него не остается времени.

— И каким же делом может быть занята Агнесса? — насмешливо приподняла я брови. — Варит очередной компот?

— Ну, например…

Договорить Парис не успел: внизу раздался грохот, звон, а затем — женский визг. Причем, похоже, визжали двое или трое, слишком разная тональность была у голосов.

— Этому тоже радоваться? — бросила я Парису через плечо и поспешила по коридору.

— Конечно. Тишина нарушилась. Теперь уж точно что-то не в порядке.

Зараза язвительный.

Коридор, лестница, холл. Да, в последнем как раз что-то и случилось. Голоса продолжали визжать, пока мы с Парисом спускались по ступенькам. Да что ж у них там происходит?! Кого режут?!

Реальность превзошла все мои ожидания: в холле резвились звери. Трехголовые козлята, коты с крыльями и клыками, длинные, змеевидные ящерицы, телята с шестью копытами и пятью глазами — все эти чудовища, словно вылезшие из голливудских ужастиков, заполнили холл гостиницы, ломали и крушили все, что попадалось им под многочисленные части тела, и теснили к выходу перепуганных Агнессу, Лину и Малису.

— Убрать, — приказала я гостинице, дождалась, пока в холле никого лишнего не останется, и поинтересовалась. — Кого мне скармливать на обед и ужин этим милым созданиям?

Агнесса побледнела: ответ был очевидным.

— Мое терпение кончилось, — вздохнула я. — Дракон все еще здесь, в гостинице. Идешь к нему и умоляешь его забрать тебя с собой. Или же я вспомню о своих божественных корнях и пойду предъявлять претензии за нанесение ущерба твоим родителям.

Договаривала я в пустоту: Агнесса, почувствовав, к чему я веду, сбежала к наименьшему злу — к дракону.

— Как это произошло? — вспомнила я о кузине и эльфийке.

— Она баловалась заклинаниями. Портал открылся сам, — ответила Малиса.

— Портал?

— В другой мир. Такое иногда случается — стихийные порталы, подчиняющиеся стихийной магии.

Да, бедный дракон…

— Готовься, — едва мы с Парисом вернулись в кабинет, нехорошо ухмыльнулся он и положил на стол небольшое колечко, искрившее, словно шаровая молния.

— К чему? — с подозрением уточнила я.

— В гости пойдем, — еще одна противная ухмылка. — Можешь не переодеваться — там все свои.

Где «там», я спросить не успела. Парис взял колечко в руки, надел его на указательный палец правой руки, и в ту же секунду мир вокруг завертелся.

— Вита? Ты как? — услышала я через пару секунд.

— Не знаю, — язык заплетался, тело… не то чтобы не чувствовалось… Скорее, я не понимала, где нахожусь.

Еще миг — и на лоб мне легла мужская рука. Сразу же проявились все ощущения. Оказалось, я лежала на кровати в просторной комнате. Одетая в то же платье, что и в гостинице, только ярко-красного цвета.

— Где мы?

— У меня дома.

Он чист душой, хорош собой,

Такого нет и в сказках.

Он ходит в шляпе голубой

И вышитых подвязках.

Ему я сердце отдала, —

Он будет верным другом.

Нет в мире лучше ремесла,

Чем резать землю плугом.

Придет он вечером домой,

Промокший и усталый.