Шоковая терапия - Ирина Градова

– И тем не менее она совершила убийство! – сказала я.

– А мы должны доказать: это произошло не потому, что она подверглась насилию со стороны своего лечащего врача, а под воздействием психотропных препаратов, которые принимала, – возразил Никита.

– Предположительно принимала.

Слова Лицкявичуса охладили нас всех, словно холодный душ.

– Нам нужно нечто более весомое, чем предположения, – добавил он, обводя нас взглядом. – И найти это «нечто» надо как можно быстрее!

– Думаю, у меня кое-что имеется.

Теперь мы все посмотрели на Кадреску: именно из его темного угла раздалась последняя реплика.

– Ко мне в руки попал один очень интересный документ, – продолжал он в полной тишине: казалось, если за стеной побежит паучок, мы все услышим топот его многочисленных лапок. Леонид достал из заднего кармана брюк небольшой прямоугольный предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся ежедневником в кожаном переплете. Кадреску поднялся и, приблизившись к дивану, где сидели Лицкявичус и Антонина, все еще судорожно сжимавшая его руку, протянул ежедневник женщине.

– Это… это почерк Гены! – пробормотала она, быстро пролистав страницы. – Откуда он у вас?!

– Вот это как раз самое интересное, – кивнул он. – Я обнаружил его в комнате Дениса Розбаша, второго рефлексотерапевта.

– Конкурента Геннадия? – уточнил Лицкявичус.

– Как он там оказался? – удивилась я.

– В том-то и вопрос!

– Нет, – сдвинув брови, сказал Лицкявичус, – как вы там оказались?

– Взломал дверь, – передернул плечами Леонид. – Ну, не взломал, а открыл ключом – Розбаш сам виноват, что разбрасывает вещи где ни попадя!

– А если поточнее?

– Один человек мне помог – Лариса Смирнова, тренер тамошний из гимнастического зала.

Леонид говорил нехотя, что заставило меня заподозрить нечто большее, чем просто «помощь». Наверное, другие подумали о том же.

– Выкладывайте все как есть, Леонид, потому что это может иметь определенные последствия в дальнейшем, – потребовал Лицкявичус.

– Ладно, – вздохнул Кадреску, поморщившись, словно у него болели зубы. – Я попросил Ларису достать мне ключи от апартаментов Розбаша в «Сосновом раю». Она пошарила у него в брюках, пока он качался в зале, а я, в свою очередь, покопался в его номере и нашел вот это, – он указал на ежедневник.

– Но зачем вы вообще это сделали? – спросил Лицкявичус.

– Интуиция. Ну, и еще тот факт, что Денис и Геннадий никогда не были друзьями, судя по тому, что я узнал из моих бесед с персоналом.

– Это правда, – вставила Антонина, уже окончательно пришедшая в себя. – Гена мало говорил о своей работе, но упоминал, что у него трения с Розбашем.

– А на какой почве? – оживился Лицкявичус.

– Розбаш злился, что он якобы переманивал у него клиентов, – пояснила Антонина. – Судя по тому, что рассказывал Гена, Денис – тип неуравновешенный, нетерпимый и резкий, даже злой, а мой муж… ну, ты сам знаешь, Андрюш: терпеливее его трудно найти человека!

– И причину этой нетерпимости, как мне кажется, я также могу объяснить, – как бы между прочим сказал Кадреску, вновь полностью завладев нашим вниманием. Честное слово, ему бы в театре работать: таким умением «держать паузу», эффектными появлениями на сцене и репликами, брошенными в точно выбранный момент, он мог бы заполучить толпы поклонников и стать настоящей «звездой»!

– И что же это за причина? – поинтересовалась я.

– Розбаш – игрок, причем, весьма неудачливый. Он постоянно нуждается в деньгах, и в «Сосновом раю» уже нет ни одного человека, готового одолжить ему бабки. Он даже подворовывает мелочь из сумочки своей любовницы Анфисы, заместителя главного клиники.

– Ну, Леонид… ты и фрукт! – воскликнул Павел, восхищенно покачивая головой. – Штирлиц отдыхает! Что же это у вас там происходит, в этом «Сосновом раю»?

– Похоже, что-то отнюдь не «райское», – пробормотала я.

– Но ведь Геннадия убила Татьяна Донская! – воскликнула Антонина, о которой на время все позабыли, переключив внимание на Кадреску. – При чем же здесь Денис?

– Не знаю… – проговорил Лицкявичус задумчиво. – Что-то одно с другим совсем не сходится! Похоже, без Карпухина нам не обойтись.

– А я еще самого интересного вам не сказал, – снова заговорил Кадреску. – Вы, наверное, не заметили, а я вот почитал ежедневник Рубина.

– Нашел что-то?

– Не то чтобы… Гораздо интереснее то, чего я там не нашел: в нем вырваны страницы!

– В самом деле?!

– Во-первых, самая последняя, где должно было быть рабочее расписание на день его гибели. Кроме того, отсутствуют и некоторые другие. Можно предположить, что Розбаш вырвал их по какой-то одной, только ему ведомой причине.

– Очень интересно! – пробормотал Лицкявичус. – Зачем вырывать листы, но хранить у себя улику – не проще ли ее просто уничтожить, если в ежедневнике содержалась информация, способная навредить Розбашу?

– Бог его знает, – пожал плечами Леонид. – Вы послали меня в «Сосновый рай» собирать информацию, и я свое дело делаю. А выводы за вами!

* * *

Может, конечно, обычный спальный вагон и не сравнится с вагоном «Александра Невского», но ведь от компании зависит так много! Наскоро разобрав необходимые вещи, я сказала:

– Интересно, кого к нам подселят? Хорошо бы кого-нибудь поспокойнее – я так устала!

– Жаль, – сказал Олег, – а я надеялся на второй медовый месяц…

– Ты в уме, Шилов?! Нас же будет четверо!

– Ошибаешься, – ответил он. – Только трое – ты, я, и…

– И?..

– И шампанское! – сказал он, извлекая из спортивной сумки две бутылки «Моет Шандон». Я распахнула глаза и восхищенно посмотрела на мужа.

– Господи, Шилов! Выкупил все купе, притащил вино… Ты полон сюрпризов!

– Стараюсь, – ухмыльнулся он. – А то вдруг тебе станет со мной скучно?

– Никогда! – воскликнула я и обвила его шею руками.

– Так я получу свой медовый месяц? Или хотя бы ночь?

– Ночь африканской страсти гарантирую! Разливай!

Самое ужасное, что можно себе представить, – это шампанское в пластиковых стаканчиках, – особенно такое, как «Моет Шандон», однако сегодня Олег превзошел самого себя, вытащив из той же сумки два бокала, пакет с мандаринами, бананы, фрукты в шоколаде и виноград.

– Все, что ты любишь, – сказал Олег.

– Я люблю тебя! – улыбнулась я и потерлась щекой о его плечо. – В последнее время мы мало разговаривали, но это не потому, что я не хотела…

– Давай забудем об этом, хотя бы на сегодня, – перебил Шилов. – Сегодняшний вечер – только наш, и я не хочу слышать ни про ОМР, ни про больницу… ни про Лицкявичуса.