Крушение - Эмили Бликер

– Кукабарра села на гвоздь. – Давно знакомые слова срываются с моих губ просто так, без всякой мелодии. Пение приглушает прикосновения к моей спине ледяного лезвия, которым Кент перерезает застежку моего лифчика. – Получила дробью… под… хвост. – Я не слышу его жестокого смеха, когда он сдергивает его с меня и бросает в грязь. – Плачь… кукабарра… плачь… кукабарра… – Не чувствую, как его руки оглаживают округлости моей спины. – Вот… такая… жизнь.

Время почти пришло, я это чувствую. Мне хочется петь еще, чтобы хотя бы отчасти остаться свободной, но я не могу, даже этот единственный вид протеста мне не по силам.

И тут, когда лезвие его ножа уже проскальзывает под ткань на моем бедре, в джунглях раздается шум.

– КЕНТ! – гремит разъяренный голос.

Мое сердце подскакивает от страха и надежды – это Дэвид.

Настоящее

– Признайтесь честно, Дейв, вы с Кентом не были большими друзьями, так ведь?

– Почему вы так думаете? – Ему было трудно притворяться, будто он не ненавидит этого типа каждой клеточкой своего тела.

– Назовите меня сумасшедшей, если хотите, но в каждой вашей истории о Скауте – если вы действительно так его называли – всегда звучит какая-нибудь саркастическая нотка. Вообще у меня сложилось такое впечатление, что в первые месяцы на острове вы выжили только благодаря его усилиям, но в ваших словах почему-то совсем не ощущается благодарности, – сказала журналистка и осуждающе подняла брови. Неужели он себя выдал?

– Кент был тяжелый человек. Да, он много знал, многое умел, но, поймите меня правильно, белым и пушистым никогда не был.

– А вот я слышала о нем совсем другое, – продолжала настаивать Женевьева. – Его домашние говорят, что он любил жизнь, и с ним всегда было весело, потому что он умел во всем находить лучшую сторону. А еще они говорят, что они с Терезой очень любили друг друга и как раз собирались заключить помолвку.

Дейв отлично знал, что ничего такого Тереза не хотела; она порвала с Кентом за пару недель до того полета, который для нее оказался последним. А что до родичей Кента, то чего еще от них можно ожидать? Повидав их воочию, Дейв уже не удивлялся тому, что Кент задался таким придурком. После спасения и двух недель в больнице отшельники поневоле вернулись в Штаты, где их сразу атаковали журналисты. Особенно их любили звать в утренние шоу. Хотя, впрочем, почему только в утренние – везде! Люди со всех концов света слали им письма и мейлы со словами радости и поддержки, выжившие сделались знаменитостями в мгновение ока. Но нашлись и такие – хотя их оказалось всего двое, – для кого он и Лили сразу стали врагами номер один: Джим и Джоан Картер, родители Кента.

– Ну конечно, это же его родители, и они наверняка знали его лучше, чем я. К тому же мы все время находились в ситуации между жизнью и смертью, можно сказать, висели на волоске. Наверное, он был хорошим сыном. Я в этом не сомневаюсь, – отвечал Дейв, как всегда, заранее стараясь угодить всем, кто был на стороне Кента, и особенно его родителям.

* * *

Его просветила Дженис, та самая, из «Карлтон йогурт». Она рассказала, что, когда после катастрофы нашли «черный ящик», компания назначила Кента ответственным за гибель самолета. Они заявили, что причиной его падения была ошибка пилота, то есть Кента. Вот почему его семья не получила компенсацию в десять миллионов долларов, в отличие от семей Дейва и Лили. И вот почему Картеры были сами не свои от злости.

Разгневанное семейство подало на авиакомпанию в суд, разбирательство было долгим и эмоциональным, обе стороны вылили друг на друга немало грязи. Оказалось, что еще в 1999 году Кент привлекался за полет «в нетрезвом виде», и его на год лишили права пилотировать летательные аппараты в Штатах. Тогда-то он и перебрался на юг Тихого океана, где нанялся пилотом в крохотную авиакомпанию под названием «Канаку», которая специализировалась на частных перевозках. Все это произвело очень плохое впечатление на суд, и Картеры мало того что проиграли свое дело, так еще и добились того, что судья практически назвал их сына убийцей.

Дейв всего неделю как вернулся, когда ему стали звонить домой. Всегда в одно и то же время: Дейв и Бет как раз укладывались спать, когда раздавались три-четыре сигнала, а потом автоответчик записывал тишину, пока кто-то на том конце не клал трубку. За один месяц они четырежды поменяли номер телефона.

Как-то поздно вечером Дейв стоял у себя в кухне и готовил себе легкий ночной перекус; Бет уже легла. Он почти домазал бутерброд горчицей, когда вдруг заверещал телефон. Дейв подпрыгнул, бутерброд выпал из рук – разумеется, горчицей вниз. Телефон зазвонил опять. Прибираться было некогда. Наскоро обтерев руки полотенцем, которое висело на крючке рядом с раковиной, он помчался к телефону, надеясь, что тот еще не разбудил Бет. Взглянул в окошечко идентификации номеров, уверенный, что там будет написано «абонента нет в списке», что на самом деле значит «Лили». Но едва он поднял трубку, как в окошке высветились надпись «звонок с мобильного» и номер, который он видел уже много раз.

«Нет, это уже невыносимо», – подумал Дейв. Он резко надавил на кнопку «Ответ» и заговорил, стараясь контролировать свой голос, в котором раздражение уже перекипало в ненависть.

– ЧТО вам нужно?

Молчание было ему ответом, хотя он слышал дыхание и звуки работающего телевизора на заднем плане.

– Не знаю, кто вы, но если хотите поговорить, то говорите сейчас, потому что утром я первым делом заблокирую ваш номер на моем аппарате, так что это ваш последний шанс. Я же знаю, что вы здесь, – слышу, как вы дышите.

– Почему ты лжешь о моем сыне? – раздался в трубке прокуренный до хрипа женский голос.

– Прошу прощения, мэм, но я не припоминаю, чтобы я имел удовольствие вас знать. А также вашего сына. – И почему он еще старается соблюдать вежливость с этой чокнутой старухой, которая отравляет ему жизнь? Дейв ждал, что она повесит трубку.

– Ха, еще бы тебе не знать моего сына, – продолжала та. – Ведь он спас тебе жизнь. А теперь ты притворяешься, будто его и рядом не было.

– Кент? – переспросил он, вздрогнув, как от пощечины.

– Вот именно, Кент. Кент Картер. – Она уже почти визжала. – Да ты хотя бы знаешь, что ты сотворил с ним? С его репутацией? Тебе только и надо было, что сказать – нет, он не пил в тот день, он не был пьяным, и всё, они бы сразу все поняли. Уж это-то ты мог для него сделать.

– Мне кажется, я четко и ясно сказал – Кент спас нас от смерти, и не один раз, а много. Чего же вы еще от меня хотите?

Женщина хрипло выдохнула и вдруг сменила гнев на милость. Теперь она говорила с ним, как с несмышленышем.

– А ты скажи им, что он не пил. Только скажи, и все сразу изменится, вот увидишь.

Дейв помотал головой, хотя она и не могла его видеть.

– Я ведь уже говорил прессе, что не знаю, пил он в тот день или нет. Сам я этого не видел, запаха алкоголя в его дыхании тоже не чувствовал, вот и всё. Лиллиан знает еще меньше, потому что впервые она увидела Кента после катастрофы.