Сезон крови - Грег Гифьюн

– Ты че за хрен?

Я вздрогнул от неожиданности и посмотрел направо: в дальнем конце лестничной площадки виднелся силуэт мужчины.

– А… Добрый день, – неуверенно сказал я.

– Ага, добрее некуда. Ты че, глухой? – Мужчина подошел ближе. Он был одет в грязную футболку и заношенные джинсы. Тощее тело двигалось рывками, как будто при ходьбе ему приходилось прилагать некоторое усилие. На руках у него я заметил ряд багровых пятен. Из тени выступило лицо, и мне стали видны голубые глаза, которые когда-то, возможно, были пронзительными, но поблекли и помутнели от злоупотребления наркотиками. Спутанные волосы отчаянно нуждались в мытье, помятую физиономию украшала черная с проседью щетина. – Я тебя спрашиваю: ты че за хрен?

– Я ищу Джулию Хендерсон, – ответил я, расправляя плечи, – вот че я за хрен. В какой квартире она живет?

Догадавшись, что ему не удалось меня напугать, мой собеседник бросил притворяться крутым и понуро пожал плечами.

– Я тут вообще никого не знаю, ага? – Он забегал глазами, нервно скрещивая и выпрямляя руки, и принялся топтаться на месте, как ребенок, которому надо в туалет. Когда его взгляд наконец вернулся ко мне, мужчина уставился на меня с сосредоточенностью человека, который никогда прежде не видел других людей и теперь пытался осознать происходящее. – Вообще никого не знаю… тут.

– Слушай, – сказал я уже не так напористо, – я старый друг Джулии. Мы росли в одном городе. Я не видел ее много лет и…

– Она на работе. – Эти слова, казалось, изумили его не меньше меня.

– Ты тоже тут живешь? – спросил я.

Мужчина торопливо закивал, затем столь же неожиданно прекратил движение.

– Она работает где-то неподалеку?

– Ага, она… она уже скоро вернется, да? С минуты на минуту. – Он поскреб пятна на правой руке и вздрогнул. – С минуты на минуту.

– В какой квартире Джулия живет?

– В той же, что и я, – сказал он; с трудом сглотнув, он коротко мотнул головой туда, откуда явился, но указывая только в темноту.

Я был поражен, но изо всех сил постарался скрыть изумление.

– Ты ее парень?

– Типа того.

– Меня зовут Алан, – сказал я, помахав рукой в знак приветствия, поскольку не хотел к нему прикасаться. – Алан Ченс.

– Клевое имя. Как у шпиона или какого-нибудь актера. – Мужчина прислонился к стене и вздохнул. – Ты же не коп, да?

– Нет, просто давний друг семьи.

– Смена Джулии заканчивается в два, – сказал он, вытирая слюну в уголке рта. – Она должна… была уже вернуться домой, я… не знаю, где ее черти носят столько времени.

Я посмотрел на часы – 2:19 – и подумал: к черту все это. Все равно мне хотелось поскорее уйти.

– Ну ладно, скажи, что я заходил. Загляну как-нибудь в другой раз.

Я повернулся, чтобы уйти, и чуть не столкнулся с женщиной, которая стояла в солнечном луче у лестницы. В одной руке она держала набитый продуктами бумажный пакет, в другой висела связка ключей. Перед моими глазами замелькали картины прошлого, занавес памяти приподнялся, показывая стоявшую передо мной незнакомку. Девушка с волосами цвета меда, ясными карими глазами, чистой кожей и великолепной фигурой пропала. Осталась только несколько потрепанная и усталая женщина средних лет в синтетическом платье официантки, капроновых колготках и грязных белых кедах.

– Джулия?

Она переглянулась с мужчиной, потом снова посмотрела на меня.

– Джулия, – повторил я, чувствуя, как мое сердце забилось быстрее – ты меня не помнишь, но…

– Детка, – сказал позади меня мужчина, – пожалуйста, давай сначала разберемся с тем, другим делом, а? Ты же нашла его по дороге? Ты же нашла… да?

Я посмотрел на него, потом на Джулию. Не сводя с меня глаз, она медленно кивнула, сунула руку в карман платья и вытащила небольшой полиэтиленовый пакетик. С невероятной скоростью мужчина пронесся мимо меня, оказался рядом с ней, выхватил пакетик у нее из рук и, шаркая, пошел обратно в квартиру.

– Чудесно, прекрасно… я знал… знал, что на тебя можно положиться, детка.

Джулия приблизилась ко мне.

– Кто ты и что тебе нужно?

– Меня зовут Алан Ченс. Из Поттерс-Коув. В детстве мы с твоим братом, Брайаном, иногда вместе играли.

– Ченс, – сказала она без всякого выражения.

– Да, Алан. Я был на несколько классов младше тебя в школе, – сказал я. – Как я уже сказал, ты, наверное, меня не помнишь, но…

– Что тебе надо? – снова спросила она, на этот раз тише.

Я протянул руку и улыбнулся. Она не сдвинулась с места, так что я сказал:

– Я надеялся, что мы сможем поговорить немного.

– О чем?

– Ну… слушай, это может прозвучать немного странно, но мне хотелось бы поговорить о человеке, которого, как мне кажется, мы оба знали. Ты помнишь парня, моего – и Брайана – ровесника по имени Бернард? – В неподвижном лице Джулии промелькнуло какое-то неопределенное выражение, но она промолчала. – Бернард Мур, – настаивал я. – Ты помнишь кого-нибудь с таким именем?

– Я так и знала, – пробормотала она, как будто про себя.

Я не был уверен, что верно ее расслышал.

– Прошу прощения?

Не отвечая и не повторяя своих слов, она опустила глаза, оглядывая меня с головы до ног с беспристрастным видом инспектирующего, и в конце концов уставилась мне на грудь. Проследив за ее взглядом, я посмотрел вниз и увидел, что маленький золотой крестик у меня на шее в какой-то момент выскочил наружу и теперь болтался на виду поверх воротника. Я подхватил его и осторожно заправил обратно. Когда я поднял глаза, она все еще пристально смотрела на меня, но теперь прямо в глаза.

– Я не собираюсь делать ничего дурного, – мягко сказал я. – Я хочу только поговорить.

– Не здесь, – сказала она бесцветным голосом. – Внутри.

Несмотря на то что меня пригласили внутрь, я чувствовал себя в квартире Джулии неуютно, не в своей тарелке. Мы вошли все вместе, с невысказанным, но общим ощущением скорби, как скот на бойню, Джулия во главе, я в самом хвосте. Она отступила в сторону, пропуская меня внутрь, потом закрыла дверь и защелкнула впечатляющую коллекцию замков.

Из небольшой прихожей я прошел в просторную, но скромно обставленную гостиную. Большую часть деревянного пола здесь скрывал недорогой круглый ковер. Мебель была разномастной и старой, стены выкрашены в светло-серый цвет, отчего даже при дневном свете комната выглядела мрачновато. В дальней стене два окна за поблекшими белыми занавесками выходили на пустую детскую площадку и соседний проспект. На раме каждого висели серебряные крестики, обращенные в сторону улицы как стражи. Я притворился, что ничего не заметил.